Уже убит. Или Дьявол с прошлого.

Он дома? Так эти совершенно незнакомые ему люди назвали это место. Просторная квартира в спальном районе, недалеко его школа, на которую указала женщина, проезжая мимо неё по возвращению с больницы. Он вырос в ней. Но все будто в первый раз. Небольшая прихожая, шкаф-купе со стеклянной дверцей. Там наверняка не одна его куртка храниться, и не одна пара обуви. Все ново, непривычно. Но, кажется, механическая память все помнит. Тело все помнит. А разум – белый и чистый, как первый снег, как лист бумаги, на котором неровными, и не всегда счастливыми строчками напишется его новая жизнь. Его руки на автомате расстегивают ветровку цвета хаки. Конец марта, но все ещё холодно. Вешает куртку в шкаф, отдаленно, приглушенно ему это кажется знакомым. Неуютно. Он не знает куда впихнуть себя. Вот, что врач подразумевал под словом "адаптация"? Сколько он будет адаптироваться? Когда начнёт откликаться на имя Лиан? Запомнит свою фамилию Ной? Когда будет звать мисс Роан и мистера Джона мамой и папой? Он ведь даже не помнит ни адреса, ни городов, ни стран и даже то, что живёт на планете Земля? Он неплохо приложился головой, летя с десятого этажа. Как он жив остался, даже для врачей остаётся загадкой. Стечение обстоятельств? Удача? Судьба? Но лучше бы, эта самая судьба подарила ему подарок намного лучше этого. Ему шестнадцать. Он абсолютно ничего не помнит. Считается ли это платой за его жизнь? Ничего не остаётся кроме, как благодарить эту самую судьбу за то, что теперь ему придётся заново учить алфавит и цифры. После постигать и другие науки. И в свой возраст начинать учить все с уровня детсада. Благо, не забыл, как ходить или дышать – вот это чудо. С небольшой больничной сумкой проходит вглубь квартиры. Джон – отец, уехал в офис, на работу, ибо в рабочее время отпросился забрать сына с больницы. Мать, сказала располагаться, ведь это его дом, подхватив на руки небольшой пакет покупок направилась в сторону кухни, загремев посудой. Гостиную от кухни разделял стеллаж с книгами, журналами, фарфоровыми статуэтками и сувенирами. Кухня отделанная тёмным деревом, гостиная же, светлая и просторная, приметно контрастирует с кухней-соседкой. Дверь со стороны кухни и есть комнатой Лиана. А дверь в гостиной, судя по всему, родительская спальня. Захлопнув за собой дверь, он сбросил с плеча сумку, та глухим ударом ответила на резкое соприкосновение с полом, выложенным ламинатом, что при надобности нагревался. Его комната – обычная комната американского подростка. Гуэлф небольшой город. Может это и к лучшему. Меньше площадь – быстрее адаптируется. Прошныряет по всем закоулкам и вмиг будет знать, что где находиться. Комната была когда-то просторной. Кровать с несколькими большими и теплыми одеялами не по сезону, у окна, завешенного плотно темными шторами, что пропускали маленькую толику светла, создавая мрачную обстановку. Компьютерный стол, компьютер и ноутбук на нем. Так же стол был захламлен бумажками, журналами и книгами. Ими же усеяны полки над столом. Большое кресло на колесиках, на нем чёрный махровый плед неаккуратно кинутый когда-то. В шкафу тоже бедлам. Фу... А яблоко хер-знает-с-какого-года здесь откуда?! Лиану не трудно догадаться, что прошлый он был неряшлив. Даже хуже. Был самой настоящей свиньёй! Тогда почему на тумбочке у кровати небрежно раскинуты учебники? Заглянув в небольшую неприметную дверь, он снова поразился своей неряшливости. На стиральной машине, на табуретке, в душевой кабинке – где угодно, но не в корзине с грязным бельем были разбросаны поношеные вещи. Первым делом парень принялся за уборку. Сейчас жить в самом настоящем свинюшнике, ему не хотелось. Одежда была собрана в кучу, к ней присоединились вещи с больничной сумки, после чего были рассортированы на светлое и тёмное, загружены в стиральную машинку, начали стираться. Вернувшись в комнату, Лиан принялся за неё. Для начала кровать была расправлена, лишние одеяла сброшены на пол, после чего кровать аккуратно застелена, без бугров и ямок ( он удивился, что знает, как идеально заправить кровать), разноцветные одеяла, так же аккуратно складены, направились в шкаф. Не успела дверца его приоткрыться, как оттуда, словно Ниагарский водопад, вывалилась одежда. Выкинув её на пол, одеяла были спрятаны на верхние полки, а одежда медленно начала перебираться и ровно складываться. Майки к майкам, кофты к кофтам. Рубашки, что так же были здесь, повесились на вешалку. Когда одежда была сложена ровными стопками, разложена по шкафу, Лиан направился к столу. Все журналы отправились в мусор. Книги ровно складены на полки. Так же и учебники. Книги... Их было много у прошлого его, что наталкивала на то, что он любил читать. Но и определённого вида любимой литературы не было. Почему любимой? Книги выглядели аккуратней, без равных корешков и мятых страниц, чем школьные учебники. Любимого жанра тоже не оказалось. На полках красовались и фантастика, фэнтези, детектив, классика. Как и современная литература так и 18 и выше веков. Были и зарубежные писатели. Например Достоевский или Акутагава Рюноскэ. Мёртвые души Гоголя и вовсе были на русском, незнакомом Лиану языке. Он знал его? Когда свалка стала напоминать жилую комнату, женский голос донесся с кухни. Выйдя с комнаты, прикрыв за собой дверь, в нос ударил запах корицы и свежей выпечки. Роан только-что из духовой печи достала кексы. –Лиан, мой руки и за стол. – женщина сервировала стол, заметив сына, раздала ему чёткие указания. Кексы с корицей и изюмом были настолько любимы её сыном, что тот мог и цистерну их съесть, причём попросив добавки. Врачи советовали прогуляться Ною по любимым местам, поесть любимую еду, пообщаться со старыми друзьями. Это поспособствует возвращению памяти. Не полное её восстановление. Но и частично уже хорошо. Друзья... О них не хотели говорить ни отец, ни мать. Да, они были. Лиан общительный и каждый второй его знал. Дружил с ним. До поры, до времени. Роан точно не знает, что произошло в школе. Но последний месяц его учёбы, ведь последний месяц он провёл на больничной койке, он не приводил домой друзей, часто приходил неопрятным, с садинами и в порватой местами одежде. На все вопросы отмахивался и запирался в комнате. Стал пропускать школу. Пока не оказался на крыше и не полетел вниз головой. Только тогда учителя спохватились. Они вообще старались не лезть в ученические разборки, особенно, если это касалось Трио. Только тогда классный руководитель Лиана наведалась в гости к его матери. Рассказала, что из общего любимца её сын стал первым изгоем. Все друзья отвернулись от него и пытались задеть, да по сильнее. Также большая вероятность, что этому поспособствовали Трио. Три самых богатых ученика, чьи родители спонсируют школу. Вместо уроков они тусуются в подвальном помещении школы, оборудован её под свою крепость. Уж они имеют огромнейшее влияние на школу. Как сказали так и будет. Если им в ученике что-то не нравиться, пальцами щелкнули и его уже ненавидит вся школа. Учащиеся с "золотой карточкой", те кто особо лебезит перед ими, имеют также высокую посаду в школьной иерархии. И именно этим учеником хотят стать если не все, то каждый второй. Имени Лиану пощасливилось перейти дорогу их Королю. Парню, коего хотят все девушки школы, и даже определённый слой мужской аудитории. А он захотел Лиана. Вернувшись с ванной с влажными руками, он сел за стол, где уже на миске пирамидкой стояли кексы, а рядом горячий ягодный чай. –Лиан, если хочешь,можешь завтра остаться дома. Ты ещё не адапти... –Нет, я лучше пойду в школу. Так я быстрее адаптируюсь.– резким тоном перебил он мать. Роан не могла сказать сыну, что не хочет пускать сына в школу, только потому, что боится, что его продолжат гнобить. Боится, что следующая попытка суицида будет куда плачевной. После первой ему грозила психушка. Ведь уйти из жизни по собственному желанию говорит, что человек уже не полностью психически здоров. Лиана спасла только его амнезия и хороший лечащий врач. Хотя и психиатр ничего того, что требовалось серьёзного вмешательства со стороны психиатров не обнаружил. Ему и так сейчас нелегко. Цистерну кексов он не съел, но желудок наполнить смог. Помыв за собой чашку, он вернулся в комнату. Там, на своей территории, он чувствовал себя более-менее хорошо. Потеря памяти построила барьер между его взаимоотношению с родителями. Его нужно рушить. Но не все сразу. Понемногу, постепенно все вернётся в свои русла и потечет быстрой рекой жизнь. Лиан же просто будет плыть по ней, не думая ни о чем. Когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, и на границе между небом и землёй вспыхнула заря, играя огненными красками, Ной выбрался на улицу. Город, в котором он прожил всю жизнь, был ему не знаком. Он помнил, что был здесь, жил, но вспомнить, где что находиться не мог. Вся память была закрыта глубоко в подсознании, а владения Ноя распространялись только на сознание. Первое ассоциировалось с неприступной крепостью, в которую он наврятли ворвется в ближайшее время. Выйдя из подъезда он повернул направо. Там он немного знал местность ибо с той стороны приехал сегодня с больницы. Блондинисто-русые волосы потрепал ветер, серые, с оттенком платина, глаза щурились. По особенному хорошо на улице после месячного заточения в больнице. Насладиться подобными моментами он мог дойдя от здания больницы до машины, после от машины до дома. Холодный ветер, забирающийся под чёрную толстовку, после и под футболку, не казался таким холодным, пусть по коже и прошли лёгкие мурашки. На деревьях распустились молодые листочки, что шелестели на ветру, придавая умиротворенность. Большое скопления машин проезжали по дорогам. Людей на улице много. Час пик. Голоса сбиваются в общий гул. Где-то слышен детский смех. Все до боли привычно, но так ново. За те четыре дня, пока он был в коме, Лиан думал, что прошла вечность. Сознание отделилось от тела и витало где-то в ебенях.. Находясь в вакууме, он не слышал ничего, видел только тьму. А в попытках выйти на свет, он словно отдалялся. Или же не двигался с места вообще. Вернулся он внезапно. Это вышло само по себе. Мир вдруг приобрёл очертания, и где-то за стеной слышались разговоры. После чего, медсестра, что ставила капельницу, заметив пробуждение пациента, побежала за врачом. Сейчас же, очертания вырисовывались в картину, а звуки, казавшиеся в больнице столь скользкими, неестественными, сейчас были настоящими и реальными. Он радовался как ребёнок, оглядываясь по сторонам. В радостях он не заметил прохожего, которого нечаянно пихнул и поспешил извиниться. Подняв глаза, он встретился с ядовито-зелеными, неестественной парой глаз, будто это были линзы. –Лиан? Не ожидал так скоро тебя увидеть....