Одна история

      Солнце жарило во всю, пытаясь испепелить несчастных нас, одиннадцатиклассников, на просторном заднем дворе школы, которую мы все, к прибольшому счастью, заканчиваем. Но это не спасало, как и лёгкий ветерок, который своими порывами пытался хоть немного охладить закипающие мозги. Как на зло вокруг заднего двора не было ни одного мало-мальски большого дерева, под которым можно было бы укрыться от палящих лучей. Одни молоденькие саженцы, которые тоже, видимо, мечтали расти где-нибудь в другом месте.       Нервно поправив ворот, застегнутой на все пуговицы, рубашки, которая все больше напоминала удавку, я повернулся в сторону вещающей директрисы, Светланы Михайловны. Стоя под навесом, в таком желанном теньке, смахивая несуществующие слезы, она вещала о том, какие мы умницы, и как она нами гордится. И пофиг, что буквально неделю назад она, брызжа слюной, распиналась и швыряла в нас тетради с домашним заданием, в который раз напоминая нам о том, что тупее нас в жизни никого не видела. — Бред, блин, — буркнув себе под нос, уставился на параллельный класс, который, кстати, тоже из последних сил держался, чтобы не плюнуть и не свалить с этого трогательного праздника.       Парни то и дело ослабляли галстуки и расстегивали пуговицы на рубашках. Девчонки не отставали от парней, вырезы на их блузках становились все откровеннее. Физрук и трудовик оценили, вон как пялятся, даже затрещину от завуча получили, но пялиться не перестали. Я бы тоже оценил, года три назад, но сейчас — нет, увольте. Мне хватило и истерик без повода, и эгоистичных желаний, не берущих в расчет мои возможности, и терпения, и требований, которые выдвигались каждый день и становились все дебильней, и подвергали сомнению наличия интеллекта у данной особы. И это все закончилось тем, что я оказался виноват непонятно в чем, да еще и выставлен извергом, подлецом и тираном. Этого мне настолько хватило с головой, что переклинило раз и на всю оставшуюся жизнь… — Саш, эй, Саш, — распинывая сонных одноклассников, несся ко мне Никита, по совместительству хороший приятель и местный заводила. — Чё ты орёшь, — шикнув на него, покосился в сторону директрисы, которая к счастью, слишком вошла в роль. — Сейчас втык получим, а оно тебе надо? — Да ладно тебе, — и в подтверждение своих слов, поднеся пальцы ко рту свистнул что есть сил.       Этот цирк поддержали все наши и стали свистеть и хлопать соревнуясь в громкости с параллельным классом. Победила дружба, что я могу сказать… Зато Светлана закруглилась и пустила по кругу бедного Юру, тащить на себе свет очей всей школы, а именно — любимую свою дочурку с колокольчиком в руках. Надо признать, выстоял он хорошо, правда чуть не уронил неподъемный груз на повороте, из-за чего к звону колокольчика прибавился и визг этой пышечки. Дальше Юра поскакал как лань, гонимая неведомым страхом расправы и вместо одного круга нарезал пять. Мы оценили, похлопали.       Но на этом праздник не закончился, впереди был школьный вальс… Пары выстроились в ряд и стали выходить на площадку. Девочки решили, что сегодня можно краситься как в ночной клуб, мальчики оценили и перекрестились. В уме разумеется. По их испуганным глазам и нервным движениям было понятно, что многие ещё с детства боятся грима клоунов… Отплясав положенные три минуты, запыхавшиеся пары вернулись на свои места. Часть грима у девушек таки потекла, зрелище не для слабонервных. Спустя ещё полчаса нас благополучно послали отдыхать, но советовали не забывать о грядущих экзаменах в университете. — Саша-а-а, ты меня слышишь? — на ухо мне проорал Никита, копируя знаменитого волка, чуть ли не запрыгивая мне на спину. — Слышу, слышу, придурок, — прикрывая ухо, сморщился и отвесил подзатыльник юмористу. — Ай, — обиженно засопел парень, слезая с моей многострадальной спины и продолжая идти рядом. — Я между прочим с предложением, от которого ты не сможешь отказаться, а ты! — Я внимательно, — повернув голову в сторону Никиты, поиграл бровями для убедительности. — Так вот, — начал парень, поправляя и без того взлохмаченные русые волосы, которые успели выгореть на солнце. — Сегодня компанией будем отмечать конец одиннадцати лет строгого режима. Ты с нами? — его зелёные глаза озорно заблестели. — Конечно, я за любой кипишь, — развеселился я, вечер, как говорится, перестает быть томным. — Когда? — Да часов в шесть, на нашем месте, — заржал Никитос и, осмотрев меня с ног до головы, прыснул: — И приоденься, а то как лох. — На себя посмотри, — не остался я в долгу. — А чё? — взяв в руки борта пиджака, раскрыл его, приседая в шутовском поклоне и демонстрируя белую футболку с кошмарным принтом, как раз под стать рваным джинсам. — Клоун, — пихнув его плечом, направился домой. — Не забудь, в шесть! — крикнул в след Некит и умчался по делам.       Дома меня встретила тишина, родители на работе, значит не будет очередных: «Как ты вырос, сынок, совсем взрослый стал». Избавиться от раздражающего костюма было верхом наслаждения, я даже, кажется, начал понимать девушек с этими их туфлями… Оставшееся время я благополучно проср… потратил на мой любимый комп, служивший мне верой и правдой вот уже лет семь. Очередная миссия и куча заданий в совокупности с орущими на пол квартиры колонками сделали свое дело.       Будильник прозвеневший очень кстати, впервые меня порадовал, чесслово. Нехотя оставил комп и поплелся умываться, чтобы хоть как-то привести себя в нужную кондицию. Заморачиваться не стал: белая футболка, рваные джинсы, косуха, в цвет футболки белые кеды, поправить беспорядок на голове — красавчик, можно выдвигаться.       Доверительные отношения с родителями — это хорошо, особенно сейчас. Записки достаточно, чтобы не вызывать приступы паники и желания обзвонить все морги города, когда единственный сыночка не вернулся домой после двенадцати.       Наушники в уши и в развалочку к месту назначения. Ступая в такт битам, уже предвкушаю тот трэш, что будет творится сегодня вечером, по другому и быть не может, все ведь организовал Некит. Аллея, покрытая тенью от возвышающихся деревьев, делает вечерний воздух не таким жарким и душным. Ветер дует уже увереннее, развивая и без того непослушные каштановые пряди, заставляя поправлять их после каждого дуновения. Идти недалеко, поэтому спустя двадцать минут, я бодрым ходом приближаюсь к знакомой компании и только в последний момент замечаю новое лицо. Его я раньше тут не видел, значит кто-то пригласил…       Автоматически снимаю наушники, засовывая их в задний карман джинсов и здороваюсь со всеми по очереди, доходя до новенького. Не разглядывать не получается… Почти одного со мной роста, достаточно жилистый, при этом на удивление изящный, особенно шея, на которой выступала пульсирующая синяя вена. Вздернутый нос и до безумия пухлые губы. Удивительно, как его еще по дороге сюда не изнасиловали? — Саша, — протягиваю руку и улыбаюсь. Симпатичный, даже очень… — А это Матвей, — встревает Некит и, заваливаясь на парня, толкает того слегка вперёд, от чего его белобрысая челка падает на лицо, закрывая глаза. — Приятно познакомиться, — отвечает на рукопожатие и тоже улыбается, поправляя челку и являя на всеобщее обозрение большие голубые глаза и милые веснушки. Еле успел остановить себя, чтобы не потянуться рукой к щеке и не провести пальцем по ней, настолько мягкой казалась на вид кожа парня. — Ну чё, погнали? — вклиниваясь между нами и обнимая обоих за плечи, проорал Никита и провис, используя нас в виде опоры. — Сам иди, — спихивая его, заржал я. — Ещё даже не двенадцать, чтобы ты из золушки в тыкву превратился. — Злые вы, уйду я от вас, — буркнул парень и, заржав как лошадь, ускакал к нашим, успевшим вырваться вперёд, друзьям. — Придурок, — хмыкнул и повернулся в сторону Матвея. — Тебя сюда каким ветром? — Да Никита предложил отметить в компании, — смотря под ноги ответил блондин. — Я и согласился, так веселее. — А твои друзья? — не унимался я, было интересно, чего скрывать. Личность новая, занимательная, да и почву прощупать нужно… — Празднуют все вместе в ресторане, как и положено, — посмотрел на меня, захлопал своими густыми ресницами и улыбнулся. — А ты чего не захотел? — сунув руки в карманы, передёрнул плечами от порывистого ветра и продолжил наблюдать за Матвеем. — Не люблю вычурные посиделки, где от тебя требуют жёсткого соблюдения этикета и манер, несмотря на то, что у тебя вроде бы как праздник, — и опять эта улыбка, эти блядские пухлые губы, в которые хотелось впиться сию же минуту, чтобы попробовать их на вкус. Но подсознание где-то глубоко в мозгу упрямо настаивает на верно сделанных выводах: «Натурал». — Это дело поправимое, — толкаю его в плечо, призывая догонять спешащих на подвиги друзей. — Будем вливать тебя в коллектив, — и ускорив шаг, спешим поравняться с вовсю веселящейся компанией.