The Tiger Lillies.

Бекки казалось, что за ним кто-то следит. Хотя ему искренне хотелось верить, что два желтых глаза с вертикальными зрачками в темноте это лишь плод его воображения. Два глаза появлялись в любом темном углу, когда Бекки оставался один. Это со временем переросло в паранойю, стало так страшно, что кровь у Бекки бурлила в венах, стучала в висках, а сердце, казалось, отбивало последние минуты в области горла, оглушая. Желтые глаза не давали покоя маленькому пажу даже во время сна, в темной комнате ему начинало казаться, что сейчас, вот-вот, из черной тени, отбрасываемой огромным шкафом (или из самого полупустого шкафа), выпрыгнет какой-нибудь огромный волк с желтыми глазами и сожрет его. Бекки снились кошмары. Но глаза, постоянно наблюдающие за ним, ничего не выражали. Казалось бы, желтые глаза, вертикальные зрачки должны вселять ужас и трепет. Подсознательно, это, конечно, происходило. Но Бекхен чаще ловил во взгляде тонкое любопытство, почти незаметное. И будь у обладателя странных глаз менее броский цвет, любопытство было бы почти неотличимо от общей массы безразличности. Бекхен стал ненавидеть желтый цвет. Сначала, он перестал смотреть на желтые розы в чудесном саду, затем цыплячье постельное белье стало алым, после и форма пажа сменилась. Все носили нежно-желтенькие костюмчики, а Бекки принц специально выдал персиковый, что значительно выделяло его среди остальных. Любимый цвет солнца стал вызывать тошноту. Но даже после всего этого Бекхен не перестал чувствовать на себе этот пожирающий взгляд животного. Явно, тот, кто имел эти глаза, был зверем. Кошмары вновь мучили маленького пажа. Мальчик тихо, стараясь не шуметь, будто может разбудить зверя в шкафу, поднялся, топая маленькими босыми ножками, вышел из комнаты. Коридоры дворца были освещены, к счастью, гораздо больше маленькой каморки, коей считал своей комнатой мальчик. Бекки медленно побрел к кухне, прислушиваясь к каждому шороху, словно слушал, не пошел ли зверь за ним. Он, конечно, понимал, что дикие звери (особенно кошки) – охотники, и жертве их раньше времени не уследить, но Бекки очень надеялся и до сих пор верил, что желтые глаза – это просто глюки на нервной почве. Парень резко остановился около одной из дверей. Ведомый любопытством, он прислонил ухо к замочной скважине, в надежде уловить разговор. Потому что один из голосов был более чем знаком парню. - Как Вас так угораздило? – Раздался мелодичный голос. Кажется, это была одна из служанок. – Такая глубокая царапина. - Нарвался на зверя в лесу. Кажется, я ему не понравился. – Ответил второй голос, глубокий и басистый, принадлежащий хозяину комнаты и по совместительству – главе личной охраны принца Сехуна – Пак Чанелю. От баса у Бекки прошлись мурашки по коже: этот голос всегда вызывал совсем неправильную реакцию организма, но Бекхену это более чем нравилось. Из всех людей, что Бекки знал и видел во дворце когда-либо, будь это простые поданные, принцы и принцессы из соседних государств, генералы, маршалы или военные, из всех этих людей Пак Чанель был самым сильным, самым высоким, самым умным и, что самое главное, самым обаятельным. Даже женоподобные принцы, коих было немало, не шли в сравнение с Чанелем. Нет, Чанель был отнюдь не женственным, это громко сказано, но он обладал куда большим обаянием. Бекхен восхищался им. При словах о звере, Бек вспомнил своего, с желтыми глазами. Неужели этот зверь приревновал то, что Бекки так восхищается генералом в отставке и набросился на него. Бекки закусил губу от осознания. - Что мы это тут делаем? – Раздался мелодичный голос над ухом с нотками издевательства. Бекхен от неожиданности взвизгнул, отпрыгивая и громко хлопая дверью, оказался на полу. Под потолком заливался хохотом полупрозрачный Лу: - Прости, я тебя напугал, Бекки? Так же неожиданно дверь комнаты главы охраны отворилась, и выскочила служанка в желтом платье, от цвета которого у Бекки зарябило в глазах. - Что здесь происходит? – Вслед за служанкой вышел и Чанель. Бекхен залился краской, опуская глаза: Пак был обнажен, а на темной коже плеча выделялась белая бинтованная повязка с небольшим кровавым пятном. - Мы столкнулись с Бекки. – Соврал Лу, видя даже в темноте, как Бекхен краснеет до кончиков ушей. Самого духа вид бывшего генерала ничуть не смущал. – Он испугался, отлетел к двери. Прости, Бекки, хорошо? - Я пойду. – Пролепетала явно лишняя здесь служанка, кивая Паку на прощание, но тот даже не одарил её взглядом – все внимание принадлежало маленькому пажу. - Ты в порядке? – Мужчина нагнулся к Бекки, протягивая ему руку, чтобы помочь встать. Бекхен принял помощь, слабо заскулив, когда оказался на ногах, и чуть было не упал обратно, если бы не две сильные руки. - Я тоже пойду, пожалуй. – Пропел Лу, вылетая через окно на улицу. - Нога? – Чанель обеспокоено заскользил взглядом по голым коленкам – мальчик стоял перед ним в одних шортиках. – Где болит? - Вот. – Бекки судорожно вздохнул, оказавшись прижатым к разгоряченному накаченному телу капитана охраны. Сперло воздух мгновенно. Чанель слишком горячий, Бекхену слишком страшно, а от того и холодно. - Ты холодный! – Воскликнул Пак, прижимая Бека еще сильнее, будто тот сейчас окончательно оледенеет и превратится в статую, он осмотрел ногу и с неудовольствием заметил, что она слегка опухла. Благо, не синяя, перелома нет, наверное, мальчик просто неудачно упал, заработав небольшое растяжение. – У тебя растяжение. Идем ко мне, у меня есть эластичный бинт. Бекки снова слабо вскрикнул, пытаясь ступить на больную ногу. Но даже опомниться не успел – в комнату его внесли на руках. Мальчик с ужасом заметил, как увеличилось в размере кровавое пятно на бинте. - В-ваша рука. – Он указал пальчиком на рану, когда мужчина посадил его на свою кровать, чтобы из комода достать нужные медикаменты. Комната была почти не освещенной, но быстро привыкшие к темноте глаза сразу углядели стойку с оружием в другом углу комнаты, оружие на стенах, явно древнее и дорогое. Явно мужская комната, никаких украшений – только самое нужное для жизни, ну, не считая горы опасного для этой самой жизни оружия. Чанель лишь улыбнулся: - Не переживай, заживет. - Где вы так? – Поинтересовался Бекки, прекрасно зная ответ, но подробности его интересовали гораздо больше. Чанель взял маленькую ножку мальчика, положив её себе на колени, не сдержался и провел по ней рукой во всю длину, благо паж не заметил в этом жесте абсолютно ничего противозаконного, даже не вздохнул. Пак лишь облегченно подумал, что за совращение человека, который младше его почти на десять лет, его по голове не погладят. - Во время охоты нарвался на волка. – Сказал парень, перебинтовывая ногу. – Огромный такой зверь, вожак стаи, я думаю. Он как вцепился в меня, думал, всю руку откусит. Хорошо, у меня с собой меч был. Капитан так спокойно об этом рассказывал, а вот у Бекки зашевелились волосы на затылке, как ему показалось. Даже в темном углу, где стояли оружия, он ожидал увидеть в ту минуту два желтых глаза, но ничего такого не появилось. Бек подумал, что, наверняка, это из-за Пака – чудовище просто боится его, ведь мужчина такой сильный, раз справился с огромным волком, которому тоже, наверняка, досталось. Бекхен любил розы. Иногда, Лухан позволял ему находиться в саду, смотреть, как дух ухаживает за своими детками: поливает их, удобряет, желает спокойной ночи почти каждому бутону. Эта привычка казалась мальчику до безумия милой. Больше чем розы Бекки любил тигровые лилии, хотя он ни разу за свои семнадцать лет не видел вообще никакие лилии, ни то, что тигровые. Но он был более чем уверен, что это самые красивые цветы в мире, даже еще красивее, чем розы, хотя, по словам Лу, никаких цветов красивее роз не существовало и не существует, но Бек был уверен: Лу просто не видел лилии. Лилии были символом мужественности, доблести, храбрости. Лилии были Чанелем. - Лу, - тихо позвал Бекки, когда дух начал поливать желтые розы, - Лу, ты когда-нибудь видел лилии? - Конечно, видел, - ответил паренек, не отвлекаясь, - а что? - А тигровые? - И тигровые. - А бывают желтые тигровые лилии? Лу повернулся к мальчику: - Чего ты глупые вопросы задаешь? Конечно, бывают! Иди, принц сейчас проснется. Во второй раз Бекки столкнулся с бывшим генералом ночью на кухне. Он даже взвизгнул, когда свет неожиданно включился, и в дверях показалась высокая фигура. У Бекхена душа ушла в пятки: Чанель был так же неизменно обнажен, с перевязанной еще с того раза рукой, сонный, но безумно красивый. - Я услышал грохот и пришел посмотреть. - Отмазался генерал. - Ты проголодался? Старший поморщился, увидев рамен. - Как ты это ешь? - Я не умею готовить. - Пролепетал Бекки, стыдливо пряча глаза. - Если ты не умеешь готовить, это еще не значит, что надо есть эту гадость... Я мо- Рыжий не успел договорить. Лампочки на стенах замигали, а через секунду вовсе погасли, погружая кухню в абсолютную темноту. У Бекхена желудок скрутило от страха - какое-то шестое чувство подсказывало: зверь здесь, совсем близко, почти дышит в спину. Но в напряженной тишине лишь раздался басистый голос капитана с матами, судя по всему, он пытался подобраться поближе к Бекки. - Я давно заметил. Ты боишься темноты. - Голос раздался совсем близко. Бекки чуть не завопил. - Не бойся. Я рядом. Тебя никто не обидит. Бекхен молчал. Признаваться было стыдно. - Скажи мне, Бекки. - Дыхание обожгло чувствительное ушко. - Все имеют страхи. Бек закусил губу, краснея, благо этого не было видно в темноте. Как говорят, боятся не темноту, а то, что она скрывает. Темнота в случае Бекхена скрывала зверя. - Бекхен. - Голос раздался совсем близко, а теплые руки обвили по-девчачьи тонкую талию мальчишки. - Я никому не скажу, слышишь меня? Только Бекки открыл рот, как свет тут же включился снова, будто назло, спугнув интимную атмосферу. Мужчина сразу убрал руки и сделал несколько шагов от парня, сохраняя маску безразличия. И не скажешь, что в темноте три секунды назад он был мил и нежен. Бека передернуло. Ничего не сказав, он соскочил с высокого стульчика и выбежал из кухни прочь. Бекхен молча наблюдал за работой Лу, свесив ножки с перил, и болтал ими, стараясь унять свое детское любопытство: задать один интересующий вопрос. - Ну что тебе? – Не выдержал любопытного взгляда дух, отворачиваясь от роз. - Лу, можно попросить у тебя…кое-что? – Бекки улыбнулся, вытягивая худенькие ножки. - Что тебе? – Фыркнул парень. - Лу, ты можешь вырастить лилии? Дух вылупился на мальчика, удивленно хлопая глазами. - Лилии? Ты издеваешься? - Но, Лу, я очень хочу посмотреть на лилии! На тигровую. - Глупости какие. – Возмутился паренек. – Я дух роз, Бекки. - И что? - А то, что я не могу вырастить лилии. Я могу касаться и ухаживать только за розами. Попроси кого-нибудь из девушек-служанок. Думаю, такому милому мальчику, как ты они не откажут. – Лухан сделал самое довольное лицо, и с удовольствием потрепал бы мальчика за щечки, но, к своему сожалению и к счастью Бена, этого сделать не мог. - Я не хочу просить помощи у служанок. – Надул губки Бек, скрещивая руки на груди. Лухан лишь игриво подмигнул: - Это из-за капитана охраны, да? Бекхен вспыхнул: - Нет! - Не кипятись, я только спросил. – Захихикал дух. – А где, кстати, твой капитан-то? - Он не мой!!! - Хорошо, не твой. Где он? - Они вновь отправились на охоту. Оба парня замолчали: Бекхен думал о том, не пострадает ли Пак в новой охоте, а Лу думал над… - Бекхен, сколько тебе лет? - Семнадцать. - А Чанелю? - Кажется, двадцать шесть, а что? Лу закусил губу: - Он взрослый, Бекки. Ты еще маленький. Тебе нельзя… - Что нельзя? - Любить его нельзя, Бекки. Бекхен злобно взбил подушку, желая выместить на ней все злобу, но быстро оставил это дело и рухнул на кровать. Темный потолок, на который падал тусклый свет ночника (единственной вещи, которая защищала Бекки от зверя), ничуть не привлекал внимание. Но Бекхену нужно было куда-то деть свою злобу, выросшую буквально из ниоткуда. Правда, скорее эта злоба появилась из-за слов Лухана. «Нельзя любить его, да, - злобно подумал Бекки, - а ты попробуй не любить своего Сехуна, будто это возможно! Десять лет разница. Какая разница? Это не твое дело, глупый дух!» Бекхен истошно заорал в подушку. Мысли о том, что в тот же момент два глаза появятся в темноте, стоило ему поднять голову, мгновенно посетила его. Без зверя было одиноко, и Бекки сразу взглянул в сторону того самого угла, но ничего там не обнаружил. Ему даже показалось, что больше не существует того, кто так бережно охраняет его покой все это время. А Пак Чанель где-то в замерших лесах северных гор, на другом конце мира даже не подозревает о страданиях одного маленького пажа. На дне походной сумки оказалась бережно укутанная в бесконечную рубашку черная полусфера с плоским основанием. Пак мечтательно погладил её, словно проверял на наличие повреждений стекло, и улыбнулся собственным мыслям. После долгой отлучки это прекрасный подарок. Бекхен как обычно проснулся с первыми лучами, правда лучей до сих пор не наблюдалось, а за окном предательски горела белой точкой огромная луна – полнолуние. Вспомнив о том, что обычно волки воют на луну, паж даже заскучал по своему зверю. Он слез с кровати, пытаясь в темноте нащупать свои штанишки и кофточку. Не выдержав, с грохотом мальчик слетел с кровати, больно ударившись коленкой. - Блин. – Выругался мальчик, пытаясь в темноте разглядеть повреждения. Только небольшой синяк. – Где-то здесь была мазь. – Бекки зашарил рукой по прикроватной тумбочке, не вставая, но рука наткнулась на что-то стеклянное, напоминающее по форме купол. Внутри все похолодело. Вскочив, Бекхен завертел в руках странный предмет, пытаясь понять, что это и какого оно цвета. Паника захватила разум, Бек подумал, что это от зверя, того самого, что оставил его, а теперь вернулся. Звук битого стекла разрезал тишину, Бекки отчаянно закричал, забиваясь в угол. Он обхватил свои коленки руками, задрожал и заскулил, пытаясь унять панику и страх, напрочно засевших в груди. Это зверь. Это точно он. Дверь с грохотом оказалась выбитой, от чего мальчишка только сильнее задрожал – он был уверен: зверь пришел по его душу. Человек, а это был определенно он, громко топая преодолел комнатку в два шага, ступая ногами по битому стеклу, и оказался около мальчика, не решаясь коснуться его. - Нет. – Замотал головой Бекки, не поднимая взгляда. – Нет, уйди, не подходи, нет! - Бекки, малыш, ты чего? Услышав голос, Бекки замер. Знакомый до боли. Паж поднял глаза. Перед его лицом горели два желтых глаза. Те самые глаза, которые Бекхен всегда видел в темном углу всегда. Те самые глаза зверя, которые всегда пугали его и оберегали, будто сокровище. Бекхен был сокровищем этого… чудовища? - Ты…! – Бекки с ужасом разглядывал знакомые черты лица, задорные кудряшки, яркие глаза цвета солнца, которые Бек так ненавидел и любил одновременно. Перед ним был Пак Чанель. - Бекки. – Генерал осторожно провел кончиками пальцев по щеке мальчика, стараясь, как можно дружелюбнее улыбаться. Но в совокупности с поистине дьявольскими глазами улыбка никак не получалась легкой, скорее таила опасность. Бекхен сжался в комочек, будто это могло хоть как-то его спасти. - Бекки, малыш, ты чего? Ты разбил...? – Чанель не договорил, поднялся, отодвинул занавески, не позволяющие лунному свету проникнуть в комнату, сделав пару шагов назад, генерал наткнулся на осколки, которые с характерным звуком раздавились под его огромной подошвой. Только сейчас Бек заметил осколки, разбросанные по всей комнате. Их было так много, что сложно было понять, как Бекки не наступил в один из них. Помимо черных осколков на полу был цветок. Чанель взял его в руки, про себя улыбаясь, и вновь присел к Беку, который только сильнее вжал голову, опасаясь удара или бурной реакции. - Это тигровая лилия. У Бекки расширились глаза, а Чанель поспешил пояснить: - Я слышал, как ты расспрашивал Лу о этих лилиях, а потом узнал, что в деревушке за Мертвыми Холмами выращивают лилии. - За Холмами? Ты… Вы… Пересекали их? - А что? В обход путь бы занял больше месяца, а так всего неделю! - Но там же… - Что такое? – Обеспокоенно поинтересовался Чанни. - Там же волки. На лице просияла улыбка: - Тигры волков не боятся. И Бекхен неожиданно понял: желтые глаза принадлежат самому сильному коту – Тигру. - Здесь невозможно спать. – Пробурчал Чанель, оглядывая пол. – Я позову служанок, они уберутся здесь, а ты поспишь у меня в комнате, хорошо? Бекхен кивнул. - Хорошо, иди сюда. – Генерал подхватил мальчика на руки, словно пушинку. – Не переживай. - Твои глаза. – Бекки коснулся пальчиками щеки, заставляя мужчину вздрогнуть. – Это ты следил за мной все это время? Почему они желтые? Чанель промолчал, не зная, что ответить. Не говорить же маленькому пугливому пажу, что он тигр… хотя… уже сказал. - Ты следил за мной? – Более настойчиво спросил Бен. – Отвечай! - Я. Не следил, правда, а охотился, но зачем это знать мальчику? Просто он такой лакомый кусочек, маленький, с ним не сравнится ни одна девушка, даже женоподобные принцы и не менее женоподобный Лу. Будь у Еля чуть меньше самоконтроля, он бы давно оттрахал Бекки во все щели. Но генерал сдерживался, напоминая самому себе, что секс по обоюдному согласию куда приятнее, да и калечить мальчика нельзя, он такой хрупкий. Чуть что – обратно не соберешь. Ночь была ужасной – Бек сразу это почувствовал. Будто с вечера кто-то специально поставил генератор плохого предчувствия, и сейчас уже каждый во дворце опасался незнамо чего. Опасались, впрочем, не зря. За одну ночь розовый сад оказался полностью уничтожен, умер его дух, а принца зарезал собственный брат. Три смерти за час. Бекхену поплохело. Последнее, что он чувствовал, это дыхание зверя, опаляющее его лицо в попытках докричаться. Первое, что Бек вспомнил, проснувшись, это то, как он своими маленькими ручками сжимал руку Чанеля. Она была большой и теплой, в отличии от рук Бекки, которые были всегда холодные, а ладошки настолько маленькие, что не шли в сравнение даже с женскими – с детскими скорее. Бекхен чувствовал себя ребенком рядом с Паком, хотя давно уверил себя, что в свои семнадцать он уже взрослый и самостоятельный. Не тут-то было: Ель был большой, заботливый, теплый и до мурашек опасный. Зверь сопел на диване, который был ему очень мал, поэтому ноги свисали на пол, но Пака это ничуть не волновало – он продолжал мило сопеть, что-то бормоча себе под нос. Пак знал: после смерти принца ему отдохнуть не дадут. Может, отправят на север, где таким, как он, самое место, может, позволят охранять нового принца, может… главное, что ему не дадут вернуться на должность Верховного Генерала, откуда его нагло спихнули. Нет, конечно, он понимал, что такой зверь, как он, в главе армии никому не нужен, это только прибавляет опасности, но обида небольшая оставалась. Главное, что знал Пак, это был факт, что Бекхена он без своего присмотра нигде не оставит. Теперь, когда добыча была настолько близка, терять её было равно проигрышу. Проигрывать Чанель не любил, а желание вдалбливаться в тело мальчика давно заставляло кончать с его именем. До дрожи приятно было вспоминать это тело, когда кончаешь, и не сдерживать рыка удовольствия. Зверь – он зверем останется даже в неволе. Овечка, с которой Пак постоянно сравнивал пажа, проснулась и наблюдала за генералом. Чанель не спал давно, но понаблюдать за реакцией очень хотелось. За окном начал барабанить дождь, словно похоронный марш, напоминая о смерти, но ни Чанель, ни Бекхен не задумывались об этом, полностью растворяясь в мыслях друг о друге. В коридоре раздались тяжелые шаги охраны, которые стихли так же быстро, как и появились. Бекхен поежился, сильнее закутываясь в одеяло и понимая, что его все равно немного знобит. Просто, единственный источник тепла спал сейчас без задних ног, перестав сопеть и шептаться. Чанель потянулся, чувствуя, что именно сейчас Бекки нуждается в нем, захрустел косточками и сел на софу, осматривая комнату и цепляясь взглядом желтых глаз за Бекки, который вздрогнул. - Тебе холодно? Кажется, я оставил окно открытым. Пак поднялся, желая проверить свою теорию. И не ошибся – форточка оказалась открытой. - Нет! – Бек успел поймать Чанеля за рубашку, когда тот сделал шаг, чтобы закрыть окно. Паж, впрочем, тут же опешил от собственной наглости. - Что-то не так? – Чанель старался сделать голос удивленным, но давно почувствовал легкое возбуждение. От осознания генерал чуть не взвыл – неужели сейчас? Сейчас это произойдет! - Мне… Мне не холодно. Не дует. Не закрывай. Я просто… - Бек со стыда зарылся в одеяло, вызывая у старшего смешок. Пак присел на угол кровати, гладя бугорок, который оказался головой Бекки: - Хочешь, чтобы я тебя погрел? В ответ на него посмотрели жалобным взглядом: - Х-хочу. Чанель залез на кровать, своими руками стягивая одеяло и нависая над мальчиком. На нем были лишь трусики, которые никак не могли скрывать угловато-детского тела. - Не бойся, малыш. – Промурлыкал генерал, носом проводя по щеке, шее, груди и остановился на животе, облизав часть еле виднеющегося пресса. – Я не причиню тебе боль. Обещаю. Судя по тому, как напрягся паж, у генерала загорелись глаза предательским желтым цветом. Они всегда становились желтыми, когда возбуждение и желание достигали наивысшей точки. Рядом с Бекхеном они никогда не были черными. Бекхен – сплошное желание для Чанеля. - Я… Нет, пожалуйста… Мне… - Бекхен задыхался, сам не зная от чего: от возбуждения или страха. Чанель здесь, рядом с ним, такой красивый, хочет его, а Бекхен боялся, страшился того, что могло произойти. - Я буду нежным, доверься мне. – Чанель поцеловал мальчика, посасывая нижнюю губу с особой нежностью, хотя в такой момент он не был способен на неё. Но он же пообещал. Иначе Бекки перестанет быть его Бекки. Стоит ему один раз быть нежным, как в остальные разы он сможет насладиться этим тельцем в полной мере. В той, в которой любит своего Бекки. Сейчас стоит постараться ради своей овечки. Тигр перестал быть хищником, но на одну ночь. Тонкие невесомые поцелуи сменились яркими засосами и небольшими укусами, тихие всхлипы - в полной мере стонами, а былая неуверенность - ярким возбуждением. Бекхен таял от поцелуев, млел от прикосновений, будто Чанель знал, что поцеловать, куда поставить засос, будто изучал тело пажа, самые эрогенные зоны. Так оно и было. Чанель зарычал, вспоминая, что однажды видел, как Бекки дрочит себе в ванной и всхлипывает от удовольствия. Тогда Чанель не услышал своего имени. К безграничному счастью Бекхена. - Я не слышу твоих стонов, малыш. – Промурлыкал Чанель на ухо мальчику, своей рукой нажимая на промежность и вызывая стон. – Так-то лучше. Он начал рукой массировать член младшего через трусы, от чего тот только сильнее жался к могучему телу генерала и выгибался навстречу умелой ласке. Чанель знал все чувствительные зоны, а Бекхен и не думал, что это так великолепно: выгибаться от простейших ласк и требовать еще. И получать. Потому что для тигра слово его овечки - закон. Это возбуждало и застилало разум: маленький беззащитный барашек и тигр, который при желании оторвет этому барашку голову. Чанель ничего отрывать не хотел. Он просто хотел. Хотел всей душой и телом, всем нутром. Никто не мог бы дать Чанни того, чего он хотел от Бекки. Он хотел Бекки как можно жестче, но его останавливало данное обещание. Черт подери, если он через минуту не начнет вдалбливать это тело в кровать, он сойдет с ума. - Прости меня, малыш. Чанель стянул нижнее белье, а Бек от неожиданности скрестил ноги, краснея до кончиков ушей, чем вызвал смешок: - Не смущайся. Ты самый красивый. - Но я… - Нет. Все в порядке. Ты же обещал довериться мне, помнишь? – Бекхен закивал. – Будь умничкой, Бекки. Чанель раздвинул мальчику ножки, сдерживая рык – розовенькая дырочка манила к ней прикоснуться, что Пак и сделал, слегка надавив указательным пальцем, а член сочился смазкой. Старший взял в рот сразу полностью и начал сосать, как всегда представлял себе это. Ему не было стыдно, что он сосет сейчас какому-то мелкому пареньку, который, в свою очередь, нагло оттягивает его волосы и стонет в горло от удовольствия. Это было приятно. Было приятно доставлять мелкому удовольствие, какое он в своей жизни никогда не получал, и навряд ли получит. Чанель не позволит. Выпустив изо рта член с характерным хлюпающим звуком, Чан ухмыльнулся, поднимая взгляд на лицо мальчика: - Нравится? - О Боже, да. Еще. - А так? – Чанель нажал пальцем, проникая внутрь, от чего Бек выгнулся и вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли. - Чанни! - Какой ты узкий, я могу тебя порвать. – Сетовал Пак, двигаясь внутри. – Придется хорошенько тебя растянуть, ты же не против, малыш? Тебе понравится, я обещаю… - Только… будь… - У Бека сбилось дыхание. - Я буду нежным, Бекки. – Получив невесомый поцелуй, Чанель протянул руку к тумбочке, стараясь найти что-то там. Его поиски увенчались успехом, и через минуту Бекки с ужасом наблюдал в его руках тюбик лубриканта и вибратор. - Ч-что? - Ты же не хочешь, чтобы я тебя порвал, детка? – Промурлыкал Чанни. – Он поменьше, для первого раза сойдет. - Но это же… игрушка… Мой первый раз и… игрушка? – Бекхен явно запаниковал, но Чанель поцеловал его, проводя рукой по волосам и цепляясь за щеку. - Доверься, малыш. Я знаю, что делаю. - Ты раньше делал…? – Удивился паж. - Было дело. Правда, тот был менее узкий, чем ты. - Ты кого-то т…трахал? – У мальчика застыли слезы в уголках глаз. На что Чанель тут же ошалел и улыбнулся, целуя щечки: - Что ты, мой мальчик. Я просто сорвался… потому что не мог… ну… тебя… ты был еще… Боги, я просто сорвался. А он был похож на тебя. Я люблю только тебя. - Лу сказал, что мне нельзя тебя любить. – Всхлипнул Бек. - Глупый, Лу больше нет, а мы с тобой здесь. Бекхен стыдливо уткнулся в подушку, а Чанель вошел двумя пальцами, от чего мальчик заскулил, сжимая зубами подушку, чтобы не выдать своего состояния. Пак принялся двигаться, массируя простату: - Расслабься. - Я не могу. - Будет не так больно. То, как Бекки вел себя: прятал глаза, краснел, елозил под Паком, возбуждая своим телом, не осталось незамеченным для генерала. С каждой секундой он все сильнее боролся с желанием наплевать на игрушку и остальное, войти в мальчика без подготовки и звереть, слушая его ор и крики боли. Нет, отогнал от себя наваждение генерал, он не причинит боли своему мальчику. Не сейчас. Боже, да не стони ты так! - Ахх, Чанель! Еще! – Пак ошалел, когда Бен сам насадился на его пальцы, и, не думая ни секунду, добавил третий, с удовольствием замечая, как начинает метаться мальчишка, сжимать простыни своими изящными пальчиками и закусывать губу. Кстати, о пальчиках. Чанель не сдержался и облизнул один, коварно улыбаясь, когда встретился с взглядом младшего. Тот все еще боялся желтых глаз, но возбуждение давно застелило разум. Хотелось трахаться и не более. - Хочешь её внутри? – Поинтересовался Чанель, прекрасно зная ответ. Бекхен еле сфокусировал взгляд на нем: - Облизни её. Чанель ошалел от наглости, но повиновался. - Кое-кто уже обнаглел. – Хмыкнул генерал, прижимаясь к Беку сильнее и сажая его себе на коленки. - О Боже, да! – Воскликнул Бекки, когда игрушка оказалась внутри, он впился ногтями в спину старшего, а тот зацепился зубами за его сосочек, начав нежно посасывать, и обхватил своего любовника за талию, не переставая двигать вибратором. - Пальцы. – Судорожно зашептал младший. – Добавь туда пальцы. Бекхен вырвался, становясь раком, и повилял задницей почти перед носом, умоляя: - Пожалуйста. Вставь туда свои гребанные пальцы, я сейчас кончу. Пожалуйста! Чанель лишь оскалился: его мальчик хочет больше, его мальчик получит больше. - Нравится? - Да… Сильнее! - Ты ненасытный, Бекки. – Чанель облизнул ушную раковину. – Что-нибудь еще, мой господин? - Я хочу тебя внутри. Сейчас же… - Вздохнул Бек, срывая поцелуй. Чанель подумать не успел, когда Бекхен пихнул его на кровать, нависая сверху и пытаясь избавить старшего от штанов. Игрушка внутри давила на стенки, била по простате, когда шаловливые пальчики двигали её, но Бек упорно хотел подарить своему любовнику незабываемый минет, хотя он никогда прежде не делал минеты. Он просто был уверен, что Чанелю никто лучше никогда не делал и не сделает. - Что ты делаешь? – Удивился Чан, судорожно глотая воздух, потому что тонкие пальчики начали двигать вверх-вниз, а это не просто пальчики, а пальчики Бекхена – тоньше только стебельки роз. - Наслаждайся. – Для ротика Бека член генерала был слишком большой, но Бекки послушно взял головку в ротик, причмокивая, обвел язычком ствол, обводя венки. Чанель только вздыхал, не желая выдавать своего возбуждения. Но тело говорило само за себя. Чанель ненавидел сам себя за такое предательство. Его рука потянулась к попке Бека и нащупала основание игрушки, тут же начала двигать ею, заставляя Бека мычать. - Что… ты? Ах… - Бекхен оказался прижатым к кровати: - Пошалил и хватит, малыш. Бекки лишь заулыбался слишком коварно, начал тереться тело о тело так, что Чанель закусил губу. - Что теперь? - Ты напросился, малыш! Чанель вытащил игрушку, с удовольствием вслушиваясь в разочарованный вздох. Смазал член лубрикантом, наблюдая из-под челки за Беком: тот закусил губу в предвкушении и заелозил попкой: - Быстрее…! - Какие мы ненасытные! – Чан заткнул парня поцелуем, толкаясь и чувствуя, как Бек прикусил его губу от боли. Но Чанель ничего не почувствовал, лишь увидел свою кровь на чужих губах, слизывая её. - Боже, Чанель… - Бек поцеловал мужчину, чувствуя привкус крови. – Я тебя люблю. - И я тебя люблю, позволь мне… - Трахни ты меня нормально! Быстрее! Господи! Это подействовало словно красная тряпка на быка. Чанель принялся вдалбливать Бекхена в кровать с присущей ему грубостью, а мальчик от этого только млел, срывая раз за разом желанное имя своего партнера. Пак целовал каждую клеточку тела, до куда мог дотянуться, ласкал язычком чувствительные ушки и покрасневшие губки, зубами цеплялся за сосочки, оттягивая. Ему было мало. Казалось даже, что Бекки слишком маленький для такого Чанеля. Ему требовалось больше с каждой секундой все больше, и Бек отдавал всего себя, позволяя кусать, целовать, лапать. Лишь бы этот сумасшедший секс не останавливался ни на секунду. Слишком мало. Слияния тела недостаточно, чтобы Чанель передал всю свою любовь к этому маленькому человечку. - Чанель… - Прошептал Бек, когда старший с шумом кончил, целуя мальчика в щеку и уголок губы. – Я… Я… Сейчас… Пак принялся дрочить мальчику, закусив губу, и когда тот излился себе на живот, старший послушно слизал семя, облизываясь. - Что говорил тебе Лу? - Он сказал, что мне нельзя любить тебя, потому что ты взрослый. – Бек надул губки, которые тут же поцеловали. - Я думаю, Лу просто завидовал. Я люблю тебя, Бекки.

И я тебя люблю, зверь.