Ревность

Чужие руки снова касаются родного тела. Гладят шею, спину, губы целуют куда-то в висок. Он снова его обнимает. Касается колючей щекой шеи. Да сколько можно. Ивану хочется переломать эти чертовы руки, чтобы больше не смел трогать то, что ему не принадлежит. Луку он ни с кем делить не намерен. С какой развязной небрежностью чужие пальцы путаются в родных волосах, зарываясь в них, перебирая длинные русые пряди. Это злит. Заставляет закипать изнутри от ярости. А ему как будто нравится. Он словно кайф ловит оттого, что его лапают. Постоянно прижимают к себе. Обдают жаром горячего тела сквозь мокрую от пота футболку. Да он и сам постоянно льнет. Запрыгивает, обвивая чужие бедра ногами. Хватаясь за шею, утыкаясь носом в ключицу. Это бесит. Ярость вынуждает болезненно сжать кулаки. До побелевших костяшек. До фиолетовых следов ногтей на ладонях. Он видел это еще в том разгромном матче Лиги наций. Видел, как Рамос обнимал его. Слишком долго. Целовал. Слишком часто. Шептал что-то в самое ухо. Видел, но сдержался. А вот сейчас уже совершенно не было сил сдерживаться, да и желания тоже. Какого хрена он себе позволяет? Все, что связано с Рамосом, ужасно бесит Ивана: его надменный взгляд, жесткая, порой совершенно грязная игра, пафос, сквозящий в каждом действии. Но был один совершенно уникальный эпизод. Хотя бы потому, что он вывел из себя настолько, что Иван до сих пор не понимает, как он не убил испанца прямо на поле. Тот вызов в глазах Серхио, с которым он смотрел на Ивана, прижимая Луку к себе и целуя перед игрой, желая удачи, как капитан капитану. Словно заявляя не только хорвату, а всему миру: «Смотри, он мой, и ты ничего не можешь с этим сделать». Этот взгляд в матче национальных сборных до сих пор вызывает волну ненависти. И вот он снова его обнимает. Треплет по волосам, благодаря за прекрасный пас. А у Ивана едва искры из глаз не сыпятся. Он хочет сорваться и прямо сейчас полететь в Мадрид. Избить Серхио, чтобы тот еще несколько лет не мог играть. А Луку… Луку хочется выебать прямо на поле. Жестко. Без подготовки. Войдя на сухую и одновременно кусая в шею. Оставляя следы зубов. Засосы. По всему телу. Чтобы весь чертов мир знал, что Модрич его. Только его. И ничей больше. Чтобы он орал, стонал и в конце мог только хрипеть, умоляя Ивана дать ему кончить. Но Ракитич не был бы так милостив. Он бы мучал. Сдавив член у основания. Удерживая руки, чтобы Лука даже не думал, что у него есть какая-то свобода, что он может прикоснуться к себе. Не может. Иван бы с силой вбивался в родное тело, доводя до исступления. До совершенного безумия. Пока его капитан не кончил бы от одних ощущений внутри. Но Ракитич не остановился бы на этом. Он бы перевернул на живот и снова вошел. Еще глубже. Снова выбивая из груди хриплые стоны. Не обращая внимания на ошарашенных болельщиков, футболистов, судей. На бесконечные вспышки фотокамер. Он бы оттрахал Модрича так, чтобы навсегда выбить из головы эту мысль, предотвратить саму возможность обнимать этого блядского Рамоса. Запрыгивать на него после очередного гола. И целовать его в ответ. Он бы заставил этот рот заняться чем-нибудь более интересным. Более подходящим. Уперся бы членом в распухшие от поцелуев губы, заставляя разомкнуть их и взять сразу целиком. И, не давая опомниться, стал бы вбиваться в горло. Пока отчаянный приступ кашля не заставил бы прекратить. Он бы дал передохнуть. Немного. А затем бы снова вошел в так соблазнительно приоткрытый рот. Теряя контроль. Забывая как дышать. Он кончил бы, заставляя Луку проглотить все. До последней капли. В наказание хорватскому капитану. И в доказательство всему миру, что только он может так прикасаться к Модричу. Только он. И больше никто. Ракитич видит, как счастливая команда покидает поле. Очередная победа дома. Пусть и не такая простая. Но все равно предсказуемо. Он ждет минут десять, а потом берет телефон и медленно с почти садистским наслаждением набирает сообщение. Представляя, как резко поменяются эмоции на любимом лице после того, как сообщение будет доставлено. Он знает, что Лука покраснеет. А по его телу пробежит нервная дрожь. Так всегда происходит, когда капитан чувствует, что Иван ревнует. Когда добрый, заботливый и такой светлый Ракитич меняется. Лука искренне не понимает, где каталонец находит поводы для ревности. Но в такие моменты Иван становится нетерпеливым, немного грубым и чертовски сильно желающим обладать. «Поздравляю с победой. Ты отлично играл. Рад, что Рамос это тоже отметил». Лука уже понимает, к чему ведут эти слова. От этого странного ощущения что-то скручивается внутри. На экране телефона вновь всплывает оповещение. «Я прилечу завтра после матча. Лучше бы тебе уже начать придумывать объяснения, почему ты неделю не сможешь нормально играть».