Искусство аналогии

— Как же вы теперь намерены оправдываться? Коммандер Сиско не сразу отвёл взгляд от панели управления, где он, очевидно, отслеживал состояние двигателей. Шефу О’Брайану удалось привести их в рабочее состояние, но до полноценного ремонта на станции риск сбоя был высок. — Оправдываться перед кем? — с неохотой осведомился коммандер. После того, как он дал уйти Хадсону и его маки — уйти у Дуката на глазах! — он не обмолвился с Дукатом ни словом. Он вообще сохранял молчание, за исключением нескольких рабочих фраз, которыми они перебросились с шефом инженеров. — Перед вашим командованием, — Дукат повернулся, встречая его взгляд — усталый, тяжёлый. — А может, и перед коллегией трибунала. Вы позволили сбежать террористу и дезертиру — на Кардассии подобное преступление карается сроком тюремного заключения не менее восьми лет. Сиско покачал головой. — Мне было приказано остановить маки и добиться того, чтобы мирный договор с Кардассией был сохранён. Я выполнил приказ. То, что мне не удалось захватить Хадсона — частная неудача, которая не причинила вреда выполнению основного задания. — К тому же эта неудача выглядит вполне объяснимой, верно? — Дукат слегка приподнял надбровные гребни. — Все ваши корабли получили повреждения, без варпа и импульсных двигателей у вас не было возможности преследовать Хадсона. И никто, кроме меня, — он слегка понизил голос, наклоняясь вбок, к креслу Сиско, — не смог бы засвидетельствовать, что вы могли и должны были стрелять на поражение, но поддались глупой сентиментальности. Сиско смотрел на него молча, в упор, и Дукат негромко рассмеялся, вновь выпрямился в кресле. — Разумеется, мне нет надобности вмешиваться в ваши взаимоотношения с командованием. И потом, я не удивлюсь, если ваши начальники покорно проглотили бы все небылицы о сострадании и о втором шансе о для Хадсона, которые вы бы им при случае скормили. Люди слабы, — он окинул хмурое лицо Сиско ироническим взглядом. — Сегодня я в который раз имел случай в этом убедиться — хотя поначалу вы производили на меня впечатление энергичного, решительного командира. Никак не отреагировав на его слова, Сиско вновь повернулся к панели, сверяясь с навигационным экраном. — А ведь вам не мешало бы поучиться на моём опыте, — задумчиво произнёс Дукат. — Вы видели, коммандер, к чему привело моё решение отказаться от тотального уничтожения баджорцев при выводе войск. Я оставил им жизни — и в итоге чуть не потерял свою. Глаза Сиско чуть прищурились — недоверчиво, опасливо. — Вы хотите сказать, что жалеете о том, что не истребили баджорцев? Помедлив, Дукат покачал головой. — Истребление баджорцев нецелесообразно — я не хотел его и сейчас не хочу. Разрушение ради разрушения не приносит пользы. К тому же глазах Центрального Командования я в любом случае оставался бы ответственным за провал оккупации. Сиско устало коснулся пальцами виска. — Понятно. — А вы, коммандер? Ваше мягкосердечие существенно роняет вас в моих глазах. Могла ли у вас быть хоть какая-то причина, достаточная, чтобы оставить отступника в живых — кроме бессмысленной жалости? Уголки рта Сиско слегка приподнялись: — Мне казалось, гал Дукат, я дал вам понять достаточно ясно, что меня очень мало интересует ваше мнение о моих действиях — и о моей персоне. Дукат усмехнулся. — Допустим. Однако я всё же поделюсь с вами одной поучительной историей, которую нам рассказывали и на уроках биологии, и на занятиях по военной философии. Вы, коммандер, когда-нибудь слышали о дереве ват’рисс? — Не припомню, — пожал плечами Сиско. — Это одна из прочнейших пород дерева на Кардассии. Исключительно хорошо переносит и засуху, и высокую влажность. Срок жизни — несколько сотен лет. Но есть такое насекомое, таллала… Если она найдёт трещинку в коре ват’рисс и сможет отложить туда яйца, с деревом можно распрощаться: за пару лет оно превратится в труху. Полагаю, аналогия вам ясна, коммандер? — Дукат слегка склонил голову набок. — Для мягкосердечности не должно быть не единой трещинки. Она разъест тебя заживо. В динамике негромко щёлкнуло. — Дип Спейс Найн вызывает Рио Гранде. — На экран, — скомандовал компьютеру Сиско, откидываясь на спинку кресла. — Говорит коммандер Сиско. Прошу разрешения на стыковку. — Запрос одобрен. Для стыковки предоставлен шлюз номер два. Сиско склонился над панелью, вводя команды. Дукат наблюдал за ним не без интереса. Пожалуй, сегодня у него не раз был случай убедиться, что как пилот лёгкого корабля Сиско очень хорош, почти не уступит ему самому. — Полагаю, в ближайшие часы вы сможете отбыть со станции на Кардассию, — обронил Сиско. — Либо, в случае, если вы хотите отдохнуть, мы предоставим вам гостевую каюту. — В прошлый раз мой отдых завершился весьма неожиданно, — усмехнулся Дукат. — Тем не менее, я был бы рад задержаться на станции, но меня ждут дела на Кардассии Прайм. Мне есть что обсудить с Центральным Командованием. — Не сомневаюсь, — Сиско кивнул. Помолчав, он осведомился: — Так что же, вы полагаете, что доброта и сострадание — недопустимы? Следует каждый раз переступать через себя? Дукат взглянул на него снисходительно: — «Доброта» и «сострадание» — очень условные понятия. Чаще всего ими у землян принято именовать то, что является прискорбной слабостью, которую необходимо держать под жёстким контролем, если хочешь уцелеть и добиться успеха. — Вот как, — протянул Сиско. — Что ж, притча, которую вы мне рассказали, действительно интересна. Но я почему-то думаю не о дереве, которому грозят вредоносные насекомые, а о моллюске в раковине. — Моллюск? А… маленькое морское животное под защитой своей, хм, брони. — Дукат слегка развёл ладони и сомкнул их резким, звонким хлопком. — Подходящая ассоциация. Под броню не должно попасть ничего лишнего. — Но если предположить, что моллюск схлопнет створки так плотно, что не останется ни малейшего зазора, ему вскоре не хватит воздуха, — Сиско пристально вгляделся в лицо Дуката. — И тогда он либо будет вынужден открыть раковину, либо попросту задохнётся. Дукат слегка прищурил взгляд. — И мне интересно, — продолжал Сиско, — не приводит ли следование кардассианской военной философии к тому, что офицеры Кардассии в принципе теряют способность открыть створки и оказываются обречены страдать от удушья. — Ваша аналогия более чем сомнительна, — заметил Дукат. — Вы сравниваете необходимость с излишеством. Прискорбная логическая ошибка, коммандер. — Стыковка завершена, — доложил компьютер. Помедлив, Сиско поднялся с кресла, сделал шаг к Дукату, последовавшему его примеру. — Ну что ж, я рад, что нам удалось решить проблему поставок оружия в демилитаризованную зону. Я благодарен вам за содействие, гал Дукат. Дукат наклонил голову: — Я также рад, что мы добились необходимого результата. До свидания, коммандер. — До свидания. Судя по сдержанному тону Сиско, он, вероятно, надеялся, что это свидание произойдёт не очень скоро. Дукат вышел в док, миновал группу болтавших баджорцев, затихших при его приближении, и направился к причалам пассажирских кораблей. Помимо разговора с Центральным Командованием (ах, как растерян будет легат Парн, как унижен его, Дуката, успехом!), нужно было проверить информацию о поисках Равинока. Скорее всего, опять нашли не то, опять чужие обломки… но если это действительно Равинок, и если там есть выжившие… Дукат замедлил шаг. Самым лучшим, что он мог бы сделать, было подавить в себе иррациональную надежду. Сейчас, когда его положение так шатко, когда командование только и ищет повод, чтобы его подставить, что он должен будет сделать, если найдёт Напрем и Зиял — живыми? Нет, не так. Сначала — найти. Потом — рассуждать. Как именно ему надо будет действовать, выяснится, когда появится достоверная информация о Равиноке. На основании полученных данных он и примет наиболее логичное решение. Дукат зашагал к причалу — и хмыкнул, поймав себя на том, что старается дышать глубже.