Мой дьявольский кролик

Теплые руки Кима накрывают чужие, безумно холодные. Тэхен медленно приоткрывает веки, все еще не ощущая тех мягких губ, которые его поцеловали во дворе при университете. Чонгук пристально смотрит в глаза напротив, будто взглядом удержит омегу. И удерживает. Внутри у Тэ расплывается некая неловкость ситуации. «Какой ты придурок, Тэхен. Полез целоваться к демону! Ты явно болванчик! А если еще и Чим узнает, то от меня ничего не останется, » — ангел мысленно рыл себе могилу, но все еще держал Гука за руки. Что-то приятно щемит в груди, удушающее чувство, которое хочет поглотить целиком. Ким хочет что-то сделать, но не может, совсем ничего не лезет в голову. Тогда инициативу в свои руки берет Чон, отпуская щечки омеги и притягивая к себе за талию, заключая его в объятия, такие крепкие и нужные Чонгуку, что он закусывает губу, сдерживая слезы. А Ким, не долго думая, встает на носочки, повисая на шее альфы. Может быть, они станут спасательными кругами друг для друга? Это начало крепкой любви или начало конца для них обоих. *** — Я не понимаю этой хуйни, — Юн закатывает глаза, бросая учебник на пол. Чимин снова отрывается от книги, злобно смотря на черта. Он уже тысячу раз пожалел, что уговорил его, что вообще взял в пару. «Если сейчас же не возьмешь книгу, ты, придурок, то я твоей головой прошибу этот чертов стол и засуну в твой же котел, а затем сварю тебя!» — хочет сказать Пак, но лишь делает глубокий вдох и максимально спокойно говорит: — Что тебе там не понятно? — выходит не очень правдоподобно, но сойдет. — Слушай, Чим, я не могу заниматься на протяжении вечности, что мы здесь уже провели! — Мин скулит от усталости, напоминая щенка, которого не выпускают из клетки. — Что? — омега сейчас явно недоумевает. — Мы находимся в библиотеке всего десять минут, если не меньше, блять! А за это время я не услышал от тебя ни одного предложения, стоящего внимания, а одно нытье. Похоже, что мне проще сделать все самому, — закончив свою речь, ангел отвернулся от черта. Как же он раздражает его своей несерьезностью и безответственностью. Бесит. Юнги выгибает бровь, явно удивившись словам его «товарища». А потом улыбнулся, кидая какие-то бумаги на стол Паку. — Это то, что я приготовил, пока ты книги искал, истеричка. Чимин взглядом пробежался по строкам, особо не вчитываясь. Но написанное было безумно содержательным и полезным для проекта. Вот теперь стыдно омеге, ведь он приписал Юну не самые хорошие качества. Закусив губу, он повернулся, виновато смотря в глаза напротив. — Сильно злишься? — единственное, что сейчас может выдавить из себя Чим, так как ком в горле не дает сказать все, что он хочет. — Да, очень, — Юнги изображает страдальческое лицо. — А еще я обижен и оскорблен, — он не уймется, пока не добьется своего. — Ты так ранил мои чувства! — последнее он выкрикивает, хватаясь за левую сторону груди, где у людей находится сердце. А Пак вздрагивает, явно веря всем словам этого черта. — Что же мне сделать? — омега готов расплакаться прямо здесь. — Ты можешь сделать только одно… — он хрипит, будто умирает. — Подойди ближе, дитя мое, — ну нет, Мин Юнги, это уже ни в какие ворота не лезет, потому что Пак подползает к нему ближе, наклоняясь к его лицу, черт хватает его затылок, сжимая волосы, придвигая его ухо к губам, шепчет. — Купи мне рамен. Ангел тут же распахивает глаза, ударяя от неожиданности Юна в грудь, а лучше бы кулак прилетел в довольную морду, которая вот- вот треснет от этой глупой улыбки. — Ты — идиота кусок, — омега встает с колен, направляясь сразу же к выходу. — Ты рамен собираешься идти есть? Мин вскакивает на ноги, при упоминании о еде, запрыгнув на спину к Чимину, он шлепает его по заднице с криками: — Вперед за едой, мой единорог!