То, что любишь

      Кэролайн стояла у зеркала и, поворачиваясь то одним боком, то другим, задумчиво поправляла чёрное платье. Дверь позади скрипнула, и женщина увидела в отражении сияющий белый костюм. Она обернулась, подошла к вошедшему мужчине и, воздушно крутанувшись, спросила: — Тебе нравится?       Леви мягким взглядом обвёл её силуэт, рукой пригладил ткань над женской грудью и спокойно ответил: — Неплохо. — И только-то? — шутливо надув губы, она сложила руки на груди и отвернулась к зеркалу. — Хоть бы раз комплимент сделал. — Если я начну распускать слюни как прыщавый подросток, — усмехнувшись, заметил он, — ты быстро заскучаешь. — Да ну тебя… — К тому же, — продолжил он, грациозно развалившись в кресле, — я предупреждал тебя, что не умею быть романтиком.       Женщина улыбнулась, покачала головой и, сосредоточившись на отражении в зеркале, недовольно посмотрела на свои волосы. — Может, убрать? — Зачем? — Леви не сводил с неё глаз, внимательно разглядывая каждую складку надетого платья, а позже переведя взгляд на рыжие локоны. — Как-то это не по этикету, — вздохнула Кэролайн, присев напротив него на подлокотник дивана. — В высшем обществе женщинам не принято ходить с «пустыми» волосами. А ты знаешь, как я не люблю эти идиотские шляпки с перьями. — Думаю, даже подобный курятник был бы тебе к лицу. — Дождалась и комплимента, слава Пречистой! — женщина засмеялась и захлопала в ладоши.       Он улыбнулся уголками губ, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Леви слышал, как она встала и снова подошла к зеркалу. Когда Кэролайн быстрыми шагами направилась на выход, он открыл глаза и спросил: — В туалет приспичило? — Дурачок ты, — она усмехнулась и выпорхнула из комнаты.       Он остался неподвижно ждать, снова закрыв глаза. Капитан слышал, как снаружи солдаты громко, восторженно разговаривали о предстоящем вечере. — И почему им так нравятся подобные пиздопляски? — раздражённо процедил он. — Потому что они бывают на них не так часто, чтобы подобные мероприятия успели наскучить.       Она появилась как обычно тихо и неожиданно, хотя уходила она под громкий цокот каблуков, но от колких комментариев Леви воздержался, желая развить актуальную тему. — Ты не выглядишь скучающей, рыжая. — С недавнего времени посещение подобных вечеров стало моей обязанностью, дорогой. А слава фамилии всегда стояла для меня на первом месте, — она отвела взгляд и добавила. — Почти на первом.       Леви помнил, что юная королева вернула Кэролайн её титул, но, не желая затрагивать раздражающую его тему её чуть ли не фанатичной привязанности к своим корням, решил сказать то, что давно вертелось на языке. — Кэр, не пойми неправильно, — он старательно подбирал слова, чтобы не задеть её, — но после революции аристократия не имеет такого значения, как раньше. Ты можешь так не трястись за честь семьи: это никому не нужно.       Она повернулась к нему с печальной улыбкой, тяжёлым шагом подошла к окну и лбом приложилась к стеклу. — Но это нужно мне.       Он цокнул языком, мысленно проклял себя за сказанную ей ненужную правду и подошёл к ней: — Кэра? — Всё хорошо, милый, — она снова повернулась к нему весёлая, хотя он как никто другой читал её как книгу. — Я знаю, что не должен был говорить. Ты чтишь память об отце как я о матери. — Нет-нет, всё хорошо, правда, — она наклонилась к нему и коснулась носом его носа. — Спасибо, что ты говоришь мне то, что думаешь. Для меня это очень важно.       Мужчина вздохнул, ответил на «поцелуй» и, отклонившись, спросил: — Мы уже должны выходить. Ты готова? — И даже не опоздала, — Кэролайн засмеялась, прикрыв рот ладонью. — А волосы? — он бегло осмотрел рыжую копну и заметил появившийся в ней золотой инкрустированный цветным стеклом гребень. — А, вот оно что… — Ты будто забыл о нём, — она накинула на плечи пальто и потянула Леви к двери. — Сам же и подарил мне его шесть лет назад. — И сколько раз за шесть лет ты доставала его? — усмехнулся он, закрывая за собой дверь на ключ. — Извини, милый, но я солдат, — она подмигнула ему, — и я точно бы не дожила до этого дня, если бы посмела потерять это сокровище за Стенами. — Понимаю, — кивнул он, подавая ей руку. — Больнее всего терять то, что любишь.