Delirium

Фернандо влетает в комнату, размахивая руками и рассыпая вокруг исчерканные листы бумаги — его глаза лихорадочно горят, на скулах румянец, волосы встрёпаны. Обычно, когда он пишет, а вернее, когда на него находит вдохновение, его раздражают любые отвлекающие факторы, и в результате он сторонится всех и вся, даже Серхио. Чаще всего он закрывается на кухне — поэтому там всегда лежат его блокноты, потому что набор текстов на клавиатуре убивает всё вдохновение, Сесе — съедает все яблоки из фруктовой корзины, пишет и огрызается на любого входящего. Как раз на случай затяжных приступов вдохновения в гостиной стоит второй холодильник — для Серхио. Их дом, быть может, обставлен странно, но им нет до этого никакого дела. Сегодня, однако, не случай с кухней и яблоками. Сегодня Фернандо влетает в их спальню и замирает посередине, а на его лице какое-то неземное озарение и одновременно — детская растерянность, в темных влажных глазах — почти что мольба. Серхио знает это выражение. Серхио любит Фернандо с любыми выражениями и в любых состояниях, любит заниматься с ним любовью всеми возможными способами, но это... этот случай и вовсе отдельный. Когда Серхио увидел это выражение на лице Фернандо впервые, он растерялся, он начал спрашивать — раньше они много чего проговаривали вслух, это облегчало принятие того, как ярко они вспыхнули с первой встречи — но в тот раз разговор не помог, потому что Фернандо и сам не знал, что нужно сделать. Он знал, что на него накатило, знал, что ему почти больно оттого, насколько сильно, но слов, через которые он всегда выплескивал такие вещи, отчего-то не приходило, и знакомая искра вдохновения раскалённым металлом жгла и плавила его изнутри. Сейчас Серхио знает наверняка, что с этим делать и как это работает — что там, он знает Фернандо наизусть. Он откладывает в сторону планшет и распахивает объятия — и через пару мгновений Фернандо влетает в них с той же практически стихийной силой, с которой он ворвался в комнату. Он горит и вздрагивает, и Серхио усаживает его к себе на колени, обнимая крепче, сперва просто держит, пробуя успокоить дрожь ласковыми поглаживаниями по спине и волосам. Фернандо льнет к нему, его светлые пряди липнут к покрытому испариной лбу, а поверхностное дыхание вперемешку с несвязным потоком слов — не тех, опять не тех! — обжигает шею Серхио. Серхио прижимается губами к виску Фернандо, целует его волосы, скулы, щеки, все, до чего может дотянуться. Его руки становятся настойчивее на спине Фернандо, обводя округлые выступающие позвонки и чуть сильнее прогибая его к себе. Фернандо шатко выдыхает, но не перестаёт бормотать, отворачивая лицо от тёплых губ и подставляя вместо этого шею. Серхио вжимается в неё лицом и непроизвольно подаётся бёдрами вверх — несильно, но Фернандо чувствует и отвечает, начиная ёрзать и раскачиваться на коленях Серхио, глядя при этом куда-то вверх стремительно стекленеющими глазами. Когда Серхио однажды попытался обозначить состояние Фернандо в подобные моменты, он пришёл к выводу, что это нечто среднее между священнодействием и наркотическим опьянением, своеобразный делириум. Фернандо тогда рассмеялся и сказал, что вместо сабспейса, которому нет места в их отношениях, они практикуют апспейс — и Серхио понял, насколько это определение точно. Потому что Фернандо, извиваясь в его руках и часто дыша, тянется куда-то выше, гораздо выше, туда, куда его влечёт жгучая искра вдохновения. Серхио не пытается опустить его к себе — вместо этого он зажигает здесь другое пламя, своё, их, которое в конечном итоге проложит путь от искры до источника, которое позволит Фернандо наконец дотянуться, поймать своё вдохновение. Серхио легко стаскивает с Фернандо футболку, целуя ключицы и прижимаясь щекой к часто вздымающийся грудной клетке. Его руки круговыми движениями опускаются ниже, оглаживая поясницу и подхватывая Фернандо под ягодицы. Тот нетерпеливо подаётся навстречу, тихонько всхлипывая между бормотаниями, и Серхио не чувствует себя вправе тянуть — заласкать Фернандо до потери сознания он успеет всегда, но сейчас ему нужно помочь, сбить ту невразумительную чепуху, которая на повторе крутится у него в голове, заставить его перестать думать. Поэтому Серхио переворачивает их, аккуратно укладывая Фернандо на спину на подушки и избавляя его от шорт — боги, разумеется, на нем нет белья, разумеется, он все ещё раскрытый и влажный после утреннего секса, Серхио ли не знать, но всё это, вместе с абсолютно нездешним выражением его ангельски красивого лица на мгновение заставляет Серхио задохнуться, потому что как можно быть таким совершенным, Нандо, как так вышло, что ты лучше всех моих фантазий, как так случилось, что ты со мной, господи, господи… Фернандо открывает глаза, то ли в ответ на прекратившиеся прикосновения, то ли чувствуя отголосок накатившей на Серхио бури эмоций. Он ловит его потрясённый и одновременно обожающий взгляд, слабо улыбается и тянется вперёд, ласково скользя ладонью по щеке Серхио, обхватывая его за шею и склоняя вниз, в поцелуй. Серхио сухо всхлипывает в него, прижимаясь лбом ко лбу Фернандо и силясь успокоиться. Они дышат друг другом, пока концентрация Фернандо не рассеивается, пока он вновь не отпускает контроль и не начинает что-то частить, откидывая голову на подушку и сгибая в коленях ноги, ставя ступни на сбившееся покрывало. Серхио ещё долю секунды завороженно смотрит, как тонкие пальцы Фернандо стискивают простынь, как искажаются его мягкие черты в неприкрытом желании и просьбе, и понимание того, что при необходимости Фернандо может взять себя в руки и справиться сам, пусть и скорее всего ценой ненаписанного стиха, но вместо этого предпочитает рассыпаться в руках Серхио, потому что знает, что тот соберёт его заново — это наконец переключает Серхио из состояния эмоционального ступора в режим действия. Он вслепую избавляется от своей одежды, не отворачиваясь от распростертого на простынях Фернандо, и наконец опускается меж его ног, которые автоматически смыкаются на его пояснице. Серхио наощупь справляется со смазкой и, ласково проводя кончиком носа по влажным волосам, медленно, но неотвратимо вталкивается в Фернандо. Тот сбивается с темпа речи, хмурит аккуратные брови и расфокусированно смотрит на Серхио, инстинктивно пробуя оттолкнуть его, отодвинуться, убрать отвлекающий фактор и продолжить говорить. Серхио ловит его запястья и мягко прижимает к кровати, не позволяя сдвинуться, входит до конца и снова прислоняется лбом ко лбу Фернандо: — Тшш, маленький, тихо, ты же знаешь, как это работает, — шепчет он прямо в дрожащие губы Фернандо и вновь толкается в него, на этот раз более отчетливо. — Не говори, слушай, слушай свою искру, а я подниму тебя. Фернандо не отвечает, но его руки расслабляются, и Серхио отпускает их, мимолетно гладя узкие запястья и улыбаясь, когда пальцы Фернандо после секундной заминки цепляются за его плечи и тянут на себя. Между ними рождается ритм, также легко и без особых усилий, как и все, что между ними бывает, и Серхио перестаёт сдерживаться. Его бёдра движутся сами по себе, а сам он в который раз не может отвести глаз от лица Фернандо, на котором нет привычного для их занятий любовью коктейля из нежности, нетерпения и желания, он даже не стонет, лишь беззвучно хватает воздух на особенно глубоких толчках и крепче сжимает пальцы на плечах Серхио. Он смотрит куда-то за пределы комнаты, в его глазах — нездешнее одухотворенное блаженство. Серхио целует его, и эти глаза обращаются на него — и он тонет, тонет в бесконечности за ними, ахая, когда Фернандо вдруг подаётся ему навстречу всем телом, выгибаясь и полностью отдавая себя в его руки, просто позволяя держать себя и больше не отводя этот невозможный взгляд. Время перестаёт существовать для Серхио, есть только его любовь в его ладонях и их ритм, между ними, в них. Комната вокруг них размывается, воздух чуть слышно звенит и потрескивает электричеством. Фернандо отнимает одну руку от плеча Серхио и нежно обводит кончиками пальцев его лицо, мягко касаясь лба, убирая за ухо волосы, скользя по влажному виску и опускаясь к подбородку. Серхио легко целует его пальцы, и Фернандо наконец улыбается, словно в замедленной съёмке запрокидывая голову и блаженно выдыхая в потолок. Его тело сотрясает крупная дрожь, и Серхио ловит его, прижимая к себе и позволяя миру вокруг них выцвести в слепящий белый. Серхио не представляет, сколько времени проходит до того, как он наконец находит своё дыхание. Он осторожно перекатывает их обоих на другую половину кровати, укладывая Фернандо на себя и не переставая бездумно выводить узоры на его спине. До оглушённого сознания медленно добирается мысль о вдохновении, и Серхио пробует дотянуться до одного из разлетевшихся по полу листов с исчерканными строчками, чтобы Фернандо, придя в себя, не выскользнул из постели с извиняющейся улыбкой и не исчез на кухне, как бывало не раз. Фернандо ловит его руку в свою и качает головой в ответ на вопросительный взгляд Серхио. Переворачиваясь на бок, он вытаскивает из складок смятого покрывала планшет Серхио, открывает заметки и начинает набирать текст чуть дрожащими пальцами, теснее прижимаясь спиной к груди Серхио. Серхио чувствует, как тепло вдруг становится у него внутри от этого простого и в общем привычного жеста, оттого, что ты остался, Нандо, я не знаю, почему мне это так важно, почему я задыхаюсь от одного лишь понимания, что ты знаешь, что мне это важно, и не спрашиваешь почему, просто следуешь этому, спасибо, солнце, спасибо. Серхио обнимает Фернандо за талию, благоговейно целуя его в макушку и заглядывая ему через плечо, читая непривычно ровные печатные строчки и расплываясь в восхищенной улыбке. Отчего-то именно после таких вот приходов Фернандо пишет самые потрясающие стихи.