Недопонимание

      «Сара стала для меня очень важна. В первый раз я чувствовал что-то подобное. Она была так добра ко мне (хоть поначалу и относилась с недоверием). Она показала мне, что значит иметь нормальную семью. Настоящую семью, состоящую из мамы, папы, маленького братишки и сестренки.       С Сарой я увидел другую сторону этого мира — теплую и уютную, как махровый плед, с кружкой какао у камина.       Ни к кому я еще не испытывал такую нежность и желание защитить. Не мудрено, что я перепутал…» " — Так это все из-за какой-то девушки?.. Тебе стоит ее забыть! — Я пытался!!! Не получается… — глаза Генри в миг остыли, и в них поселилась какая-то тихая тоска и грусть, а еще понимание и сожаление. — Оу, значит это оно… Ты влюбился, — наставник, чьи карие глаза слегка потемнели, грустно улыбнулся. — Мы любим не так, как люди. У нас это один раз и навсегда, — Генри положил свою теплую руку на мой затылок в успокаивающем жесте.       От руки по всему телу распространялось успокаивающее тепло. Здесь, сидя рядом с защитником на траве, становилось очень уютно. Мне от чего-то было очень приятно, что вечно спокойный Генри сейчас сидит так рядом и успокаивает меня. Из-за этого почему-то сердце сбивалось с привычного ритма и щекотало грудную клетку. Но в противовес этому, боль в его глазах передавалась и мне. — А ты когда-нибудь любил? — слова вырвались неожиданно даже для меня. — Да, было такое… — слова прозвучали как-то неожиданно и в сердце поселилась тяжесть и растерянность. — Слушай, я понимаю, как тебе тяжело, но так нужно. Если ты её действительно любишь, то должен уехать. Своим присутствием ты ставишь ее жизнь под угрозу. Ты и сам это понимаешь, — Генри убрал руку с затылка и встал, забирая тепло с собой. Разочарованный вздох вырвался сам по себе. Мужчина заметил его и приподнял бровь, а затем в его глазах мелькнуло понимание. — Прости, — вдруг извинился тот и присел на корточки, положив в этот раз, руку на плечо. — Прости, что уделяю твоим чувствам так мало времени. Должно быть тебе не хватает отца… Если тебе понадобится поговорить или нужна будет поддержка… В любое время, можешь на меня рассчитывать, — закончил хранитель, видимо не так истолковав мой вздох, и прижал к себе, мою удивленную тушку. Объятья тоже были теплыми и уютными. Совсем не как у Сары. Эти были в сто раз лучше. Как же хотелось просидеть в них вечно. Эх, если бы я в тот момент все понял, разобрался в себе, проанализировал свои реакции, сколько бы времени я сэкономил…» «      В итоге я совсем запутался. С Сарой было очень хорошо. Но почему-то теперь в моменты поцелуев меня посещало чувство неправильности. Я уже ничего не понимал…       В миг, когда пропал Генри, казалось, что-либо сейчас сердце остановится от беспокойства, либо я разнесу эту планету на атомы в порыве гнева. Кто посмел тронуть моего хранителя?!» «      Атмосфера в машине была не ахти. Беспокойство пожирало изнутри. А непонимание собственных чувств позитива не прибавляло. — Сэм… — в нерешительности позвал я парня. — Что значит «любить»?.. В твоем понимании? — Ам… — парень был явно удивлен. — Ну, ты нашел кого спросить конечно. Я, как ты уже наверное понял, не самый лучший в таких вопросах… Любить, это наверное значит дорожить кем-то настолько сильно, что ставишь его безопасность, желания и комфорт превыше своих. Любить значит, не представлять жизнь без этого человека… — Сэм пожал плечами. — Что-то вроде этого.»       Я дурак! Беспросветный дурак и кажется это не лечится. Ну как? Как я мог перепутать братскую любовь к Саре с этим безумием, что я чувствовал к Генри?! Ну что за идиот?! — Генри, прошу, не уходи, не смогу без тебя, — глаза наставника слипались, я чувствовал, как силы покидают его. Он вновь положил мне руку на затылок, силясь успокоить, как в тот раз на поляне. — Не плачь, — губы растянулись в печальной улыбке. — Тяжело умирать, зная, что последнее, что ты увидишь — это слёзы твоего единственного, — рука переместилась на щеку, стирая большим пальцем слезы. Я не мог поверить в услышанное. Почему он раньше не говорил? — Генриии, ну прошу не умирай… — сколько бы они успели если бы знали о чувствах друг друга заранее. Как же жизнь не справедлива. Губы сами потянулись к губам второй половинки. Мне хотелось напоследок хотя бы узнать их вкус. Кажется наставник был удивлен этому. Я чувствовал, как под моей ладонью его сердце забилось чаще, а затем губы ответили мне. Знали бы вы, сколько горечи было в этом поцелуе. Мы прощались.       Я отстранился, лишь почувствовав, что губы стали не в меру жесткими. Генри стал окаменевать. — Нет, нет, нет, нет, нет! Ну пожалуйста! — Ты справишься, ты даже не представляешь сколько в тебе сил, — просипел он закрывая глаза с улыбкой на губах. — Что же хорошего в этих силах, если я даже не могу спасти любимого, — прошептал я. Слеза упала ему на щеку.       В области сердца у Генри начала расходиться паутинка света. Так всегда бывает, когда мы готовы превратиться в пыль. И если бы сейчас мои глаза не застилали слезы и горечь потери, я наверное заметил бы, что источник этого света бьётся из моей руки. Я прикрыл глаза, зная, что не смогу перенести вида, рассыпающегося на песчинки, тела Генри. — Любимого… — прозвучало словно шепот ветра. — И когда ты это понял? — это было уже громче. И если в первый раз я думал, что мне показалось, то теперь это уже точно не ветер. — Генри? — на свой страх и риск я приоткрыл глаза, боясь, что это все плод моего воспаленного воображения. — Мог бы и раньше мне это сообщить, а то я тут хожу, страдаю, думал ты по девченке вздыхаешь… — Генри, — радостно выдохнул я и сжал в объятьях. Сердце смеялось и пело. — Но как же так?.. Как?.. Не понимаю… Я так испугался… — словами было не описать степень моего удивления и радости в тот момент. — Никогда больше не отпущу, буду защищать, и слушаться тебя честно-честно… — Пф… Ну, защита это моя работа, а вот последнее… Ну надо же, мне нужно было умереть чтоб дождаться этих слов.       И я засмеялся облегчённо и по-настоящему радостно. Генри здесь, он не собирается уходить, все хорошо… Как же хорошо… — Ну все, малец, задушишь, — похлопал наставник меня по спине. — Тебе легко говорить, не ты чуть не потерял свою половинку только что… — В смысле? Я тоже ее только что чуть не потерял! Представляешь мою досаду, когда я понял, что все это время зря по тебе страдал? Я думал у меня нет шансов… — Если честно, я это совсем недавно осознал. Ты всегда был со мною. Помогал в трудную минуту и был единственным важным для меня человеком. Я думал у меня чувства к Саре, но ошибался… С тобой было по другому. С тобой всегда было не как со всеми. С тобою и только с тобою я мог быть тем, кто я есть, не скрываясь. Я принимал это, как должное и не понимал истинную глубину своих чувств, — я наконец-то смог оторваться от него и заглянуть в глаза. Он улыбался. Улыбался тепло и нежно. И мне тоже от этого хотелось улыбаться. Впрочем даже если бы и не хотелось, все равно мои губы уже отзеркалили эту улыбку. — А как давно это было у тебя? — Это появилось со временем. Ты рос. Я наблюдал за тобою. По закону жанра у меня должны были сформироваться к тебе лишь отцовские чувства, но либо я просто старый извращенец, либо это судьба. Осознание пришло, только не смейся, когда тебе было четырнадцать. Период бушующих гормонов. Взрывной характер, такой живой и страстный. Ты был тем, кто стал для меня жизнью, моим предназначением, моей миссией, ты был тем, кто оживлял меня и вообще вызывал во мне какие-либо эмоции, — у меня вырвался смешок, я прижался лбом к его лбу. Как же хорошо. Какое же это счастье. Теперь придется прилагать силы, чтобы уберечь это чувство и Генри будет мне в этом помощником, всегда…