Свидание

Лео нервничает. Он постоянно оглядывается, бездумно теребит в руках салфетку, избегает прямого зрительного контакта. Гэвин на его месте тоже бы нервничал. Все-таки, обычно полицейские не водят пойманных с поличным наркоманов-дилеров в рестораны. — Возьмешь тушеную свинину по-сычуаньски? Или тебе ближе блюда кантонской кухни? — Детектив... — лопочет Лео. Похоже, он все-таки дунул немного красного перед тем, как пойти банчить им же. Об этом говорят повышенное потоотделение — в ресторане, где они сидят, неплохое кондиционирование, но по его вискам одна за другой стекают капли пота, — расширенные зрачки и тот факт, что Лео постоянно облизывает губы. Пусть. Так будет даже проще. — Зови меня по имени. Ни к чему нам с тобой все эти «вы» и «детектив». Мы все-таки на свидании, помнишь? — Гэвин растягивает губы в улыбке, наблюдая за тем, как он бледнеет. — Свидание? К... какое? Что? В... Вас нанял мой отец? — от страха Лео начинает слегка заикаться, и это просто умилительно. Хочется испугать его еще сильнее. — Скажи, Лео, ты хочешь в тюрьму? — спрашивает Гэвин и, не дожидаясь ответа, начинает обрисовывать Лео его грядущее: — За семь граммов красненького, что я нашел у тебя в заднем кармане джинс, ты, конечно, присядешь ненадолго. На год, наверное, не больше. Вот только поверь опытному мне — этот год покажется тебе вечностью. Первые три-четыре месяца ты будешь страдать от синдрома отмены. Если повезет, и в тюрьме не найдется барыги, то случится одно из двух: либо ломка тебя сломает, и ты решишь, что лучше повеситься на простыне, чем от боли лезть на стенку каждый божий день, либо успешно справишься со своей зависимостью, во что я, честно сказать, не очень-то и верю. Ты, я думаю, тоже. Лео кусает губы с внутренней стороны и смотрит на Гэвина с нескрываемым ужасом. Гэвин знает, что, в общем-то, можно уже и остановиться, но решает додавить. Так, на всякий случай. — Вот только не существует в нашем сказочном штате таких тюрем, где нет барыг. Барыг, которые будут драть с симпатичного мальчика вроде тебя втридорога ровно до тех пор, пока у него не останется ничего, кроме собственной задницы, на покупку новой дозы. И они возьмут эту задницу, превратят ее в товар — в ходовой товар. Проще говоря, мой изначальный вопрос должен звучать так: Хочешь ли ты стать подстилкой для толпы бандюганов или готов выслушать мое предложение еще раз? Лео выглядит, будто он расплачется прямо здесь, и Гэвин ликует. — Тушеная свинина по-сычуаньски звучит очень аппетитно, Г... Гэвин, — шепчет Лео. — Так что т... ты хотел мне предложить? *** Лео мычит что-то невразумительное и мотает головой из стороны в сторону. Ему явно не нравится, что Гэвин нагло вторгся в его личное пространство, прижался к нему всем телом и не намерен отпускать. — Тебя что-то не устраивает, милый? — с издевкой в голосе произносит Гэвин. Он прижимается губами к бьющейся вене на шее, залезает ладонями под футболку Лео, с нажимом проводит по прохладной и слегка влажной коже его живота. — Пожалуйста, Гэвин, не надо, — бормочет Лео в ответ, вцепляясь пальцами в чужую ладонь. Другой рукой он тянет за край футболки, пытаясь прикрыться. Откуда только берется эта стеснительность у развязных торчков, что еще недавно бравировали своей маргинальностью? Или это полицейский значок оказывает свое запоздалое целебное воздействие? — Может быть, тебе мотель не нравится? Мы всегда можем отправиться в участок! Я слышал, там крайне комфортабельные камеры, — Гэвин смотрит Лео в лицо, и тот почти сразу же отводит взгляд и опускает руки. — Так я и думал. Иди в комнату и раздевайся. — Я... Я... — блеет Лео, бледнея еще сильнее, хотя казалось бы, куда уж сильнее. — Мне страшно. П... Пожалуйста... Я больше не буду... Гэвин хватает его за шею и слегка сжимает. — Давай-ка мы поставим все точки над нужными буквами, — для острастки Гэвин встряхивает Лео и легко прикладывает спиной о стенку. — То, что я покормил тебя и еще ни разу не ударил, не говорит о том, что меня можно разжалобить соплями и мольбами. Я — плохой человек, Лео, и буду делать с тобой плохие вещи. Но, что самое главное, ты позволишь мне их делать, потому что ты парень не совсем глупый и догадываешься, что слово «нет» я не очень люблю, а еще меньше я люблю торчков, продающих дурь на улицах моего города. Мы друг друга понимаем? — В комнату. Раздеться, — кивает Лео. — Вот и отлично, — Гэвин тепло улыбается. — Держи подарок — мой воодушевляющий поцелуй. Он жадно впивается в губы Лео. Одного укуса оказывается достаточно, чтобы тот понял намек и разжал зубы. Тушеная, блядь, свинина по-сычуаньски. Гэвин решает для себя, что в следующий раз выберет что-нибудь менее пряное. *** Для лучшего эффекта Лео стоило уложить на спину и выебать, глядя прямо в глаза. Это было бы унизительно и раз и навсегда дало понять, где его место. Заодно можно было бы сделать парочку фотографий. Но у Лео слишком красивая спина, и Гэвин решает пока повременить с миссионерской позой. И потом, нужно же оставить что-нибудь на будущее. — На предплечья, — командует Гэвин, нежно поглаживая ягодицы, пока не торопясь лезть между ними. Лео всхлипывает, но подчиняется, низко опустив голову. На его спине проступают какие-никакие мышцы, и вкупе с парочкой рассыпанных то тут, то там, родинок, это делает картинку невероятно привлекательной. — Ты очень симпатичный. Тебе говорили об этом? — Просто сделай уже это и отпусти меня, — в голосе Лео проскальзывают истеричные нотки. Гэвин проводит указательным пальцем между ягодиц, надавливает на анус, почти проталкивая фалангу внутрь. — Прямо так? Без смазки? — издевается он. — Я могу, но твоей заднице это не понравится. Лео всхлипывает. — Так что? Мне вставить тебе со смазкой или без? — Со смазкой, — выдавливает из себя Лео. — Умница, правильный выбор, — Гэвин слегка наклоняется, чтобы потрепать ему волосы в одобрительном жесте, прекрасно понимая, что при этом Лео почувствует и стоящий член, вжимающийся в ягодицы. Гэвин, впрочем, решает сжалиться над своим «возлюбленным» — разрабатывает его дырку пальцами до тех пор, пока Лео не расслабляется (насколько это возможно в его ситуации), не принимает то, что уже происходит и что скоро произойдет. У него даже член слегка привстает. — Тебе приятно? — спрашивает Гэвин, слегка сгибая пальцы. Лео только отчаянно мотает головой. — Лжец, — Гэвин сжимает в ладони член, делает несколько медленных движений, чувствует, как плоть наливается кровью, становится твердой... — Нет! — выкрикивает Лео. Он резко и неудачно распрямляется — его затылок прилетает Гэвину точно в нос. — Ах ты! — шипит тот и, не размениваясь больше на нежности, зло толкает Лео в спину, заставляя упасть обратно на не самые белые простыни. Он входит в него почти сразу же, не слушая чужих воплей, не чувствуя сопротивления, не осознавая, что из разбитого носа течет кровь. Рыча, Гэвин хватает Лео за шею сзади, вдавливает в кровать, вбиваясь в подготовленную, но все-таки узковатую задницу. Это приятно и немного больно. Лео, наверное, просто больно, но Гэвину плевать. Он сам выбрал этот путь. С такой успокаивающей мыслью Гэвин продолжает яростно трахать его, подчиняя, насилуя, поучая. Со временем Лео даже перестает кричать. *** Когда Лео проснется, Гэвина рядом уже не будет. О нем будут напоминать разве что короткая записка на прикроватной тумбочке, лежащая под пакетиком с семью граммами красного льда, новый номер в телефонной записной книжке и саднящая боль во всем теле. «Я позвоню тебе сам. В твоих интересах будет ответить».