Не бойся

Джон, всё ещё кипя от злости, быстро взлетел по ступенькам в свою комнату. Прикидывая в уме, за какое время сможет добраться до клуба, в который ушли Шерлок и Алекс, он громко застонал, когда по телу прошла болезненная судорога. Его зазнобило, будто в комнате стало очень холодно, глаза защипало от яркого света, а в нос ударил резкий запах незнакомого одеколона. «Алекс-Чужак!» – промелькнула в голове странная мысль, и тут же тело неестественно выгнуло от сильной, пронизывающей все нервные окончания, боли. Он уже и забыл насколько это неприятно, когда твои суставы вылетают с громким хрустом, деформируя, ломая кости, и как сильно вытягиваются мышцы, заставляя корчиться на полу в самых немыслимых позах, а голос становится очень низким, когда воешь от бессилия. Джону хватило времени лишь на то, чтобы закрыть окно и дверь, когда очередной приступ боли скрутил его. Он, не в состоянии больше стоять, упал на пол и, прижав колени к груди, постарался считать вдохи и выдохи, концентрируя внимание на ритме дыхания, пытаясь таким способом избавиться от подступающей к горлу тошноты. Видимо из-за того, что Джон не превращался в волка уже несколько десятков лет, в этот раз всё происходило гораздо тяжелее. Он не смог даже подняться, чтобы перебраться на кровать, а просто лежал, постепенно трансформируясь, погружаясь в странное оцепенение, напоминающее состояние между сном и явью. Его тошнило, крутило и трясло, будто в лихорадке, и Джон, не в силах что-либо изменить, просто ждал, когда весь этот кошмар закончится. Где-то на краю уплывающего, но всё ещё человеческого сознания он помнил о Шерлоке и очень надеялся, что тот задержится подольше в своём чёртовом клубе и не появится раньше, чем Джон вновь обратится. Ему совершенно искренне не хотелось причинить вред этому невыносимому вампиру, даже если тот и не видел в нём больше «своего личного донора». А Шерлок спокойно пил очередной коктейль. Отправив великолепно сыгравшего свою роль Алекса домой, теперь он спокойно наблюдал за входом в ночной клуб, ожидая появления взбешённого Джона. Шерлок думал, что всё правильно рассчитал: специально избегая всех контактов и разговоров, игнорируя, не замечая жалкие попытки к сближению. Затем в ход пошло кое-что потяжелее - появление в их доме Алекса, кардинальное преображение с выходом из привычного чересчур яркого образа, завлекающие жесты, правильная мимика, тембр голоса – Шерлок всё предусмотрел. Сейчас оставалось только ждать, когда Джон, дойдя до точки кипения, явится в клуб выяснять отношения. Вампиру хотелось не просто спровоцировать человека на банальную ревность, а сорвав все внутренние тормоза, сняв блоки - разбудить спящего зверя. Джон был слишком необычен, чем поражал, завораживал, удивлял Шерлока. Ему было интересно наблюдать: провоцируя, слушать тихий сдержанный голос, невесомо касаясь, видеть, как расширяются зрачки, и чёрная радужка почти полностью закрывает любимый синий цвет глаз. Это была сладкая тянущая мука, которую хотелось продлить вечно, зная, что однажды терпение подойдет к концу, и, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты, мужчина сорвется. И тогда тот яростный и жаркий огонь, который Джон прятал глубоко внутри себя, вырвавшись на свободу, спалит бессмертного вампира дотла. Шерлок начал нетерпеливо посматривать на часы, когда немного подвыпивший мужчина нечаянно толкнул его и тихо выругался. Вампир поднял голову и, встречаясь взглядом со своим обидчиком, похолодел. Судя по вертикальным зрачкам, вытянутым чертам, которые изменили внешний вид, сделав лицо больше похожим на звериную морду - это был не человек, а оборотень и то, что Шерлок вначале принял за сильное опьянение, оказалось первой стадией трансформации. Инстинкт сразу сигнализировал – опасность. - Тише, Джейк. Тише, - из ниоткуда материализовался еще один оборотень, отгораживая своего собрата от Шерлока. – Простите, мой друг немного себя не контролирует, - произнес он извиняющим тоном, схватил того за руку и с силой поволок к выходу. В голове Шерлока будто взорвалась бомба: «Новолуние, трансформация, стресс, оборотень, Джон». Вампир, расталкивая всех, побежал к дверям, на ходу просчитывая возможности и последствия своей ошибки. Джон находился в стрессовом состоянии, а сегодня полнолуние, к тому же он так давно не обращался. Трансформация могла начаться в любой момент, спровоцированная совокупностью всех этих факторов. И хорошо, если Джон не успел никуда уйти, а если он уже на улице? Тогда патруль совершенно точно заберёт его в приёмник. Вампиры всё ещё были не готовы представить миру своих заклятых врагов – оборотней, предпочитая умалчивать об их существовании, создавая специальные подразделения, следящие за секретностью. Влетая по лестнице к своей квартире, Шерлок уже знал, что Джон там, что он в безопасности, но нерешительно замер около закрытой двери, с усилием подавляя желание взломать замок и войти внутрь. Вампиры всегда воевали с оборотнями, и если первыми, руководила только жажда выживания, а разум оставался незамутнённым, то оборотни, трансформируясь, выпуская наружу звериную сущность – обычно плохо контролировали свои инстинкты. В данный момент Джон был опасен. Джон мог напасть. Джон мог убить, а учитывая его нестабильное психологическое состояние – это было весьма вероятно. Не в состоянии избежать соблазна, Шерлок всё-таки взломал замок, но, открыв дверь, был сразу же повален на пол огромным лохматым зверем. Такая мгновенная реакция оборотня не на шутку испугала вампира, который, рассматривая огромные клыки в опасной близости от своей шеи, боролся с охватившей его паникой. Из открытой пасти на рубашку капала вязкая слюна, белоснежные зубы грозились порвать вечно холодную кожу, из горла слышалось раскатистое рычание: на груди Шерлока стоял серебристый волк с явным намерением его убить. - Джон. Джон, это я. Шерлок, - только и смог прошептать вампир, не очень надеясь на хоть какую-нибудь ответную реакцию на свои слова, но оборотень замер, прекратив издавать раскатистое рычание, от которого содрогались стены. Их взгляды встретились, и волк, наклонившись ниже, вдруг совершенно неожиданно лизнул Шерлока, скользя влажным тёплым языком по холодной коже, и улегся ему на грудь, на что вампир облегченно рассмеялся. Теперь тяжёлое мягкое тепло не только от лежащего на нём зверя, но и от осознания, что даже в изменённом состоянии Джон умудрился узнать его - обволакивало тело, заставляя глаза сверкать яркими золотистыми искрами. - Джооон, - ещё раз позвал Шерлок, уже намеренно изменяя тембр и чувствуя, как что-то неуловимо меняется. Казалось, что от его низкого грудного голоса тело волка пошло мелкой дрожью. Неестественно выгнувшись, Джон затрясся, а мышцы свело судорогой. Шерлок, не понимая, что может себе только навредить, обхватил его поперёк туловища, удерживая на месте, пытаясь облегчить боль. Превращение обратно в человека происходило гораздо быстрее, и через минуту на груди Шерлока лежал полностью обнаженный Джон Уотсон в своём привычном облике. Его ещё немного потряхивало, но осторожные, нежные поглаживания холодных пальцев успокаивали, давая долгожданный покой и умиротворение. Мышцы расслаблялись, а по коже, которая всё еще оставалась очень чувствительной, пробегали маленькие электрические разряды. Контраст горячего и холодного, вся неправильная ситуация порождала иллюзию абсолютного счастья, скручиваясь жаром возбуждения, предвкушая яркие эмоции, подогревая фантазии. - Шшеерлок, - хриплый голос Джона заставил замереть пальцы в опасной близости от аппетитных ямочек чуть ниже поясницы. – Что ты здесь делаешь? Ты же должен быть в клубе? - Ты тоже, - парировал вампир, приподнимая бровь, чтобы скрыть волнение, тугим клубком свернувшееся в груди, не дающее нормально вздохнуть. - Не понимаю, – искренне удивился Джон, не предпринимая попыток встать и снова чувствуя, как одна рука Шерлока крепко обняла его за пояс, удерживая на месте, а другая, переместившись вверх, принялась поглаживать шею, невесомо касаясь светлых волос, даря приятное ощущение мурашек, которые мягкой волной скатывались по позвоночнику. - О, Джон! – Шерлок закатил глаза. – Это очевидно! Я тебя провоцировал. - Провоцировал? - Прекрати задавать столько вопросов и просто подумай. Я делал всё, чтобы ты сегодня разозлился, начал ревновать и пришёл за мной в клуб. Джон прикрыл глаза, будто был просто не в состоянии выносить пронзительного взгляда, и его светлые ресницы затрепетали. Шерлок так и не понял: злится он или нет. Вампир же так отлично просчитал ситуацию, всё должно было сработать. Джон заинтересован в Шерлоке – очевидно. А Шерлок в свою очередь был бы только рад, что его человек, выбросив всю эту чушь из головы, наконец поймёт и примет правильное решение, которое устроит обоих. Вампир любил и хотел быть любимым. Больше никакого насилия, унижения и боли. Теперь, когда Шерлок знал всю жизнь этого мужчины, наполненную нескончаемой чередой ужасных событий, ему хотелось, чтобы с ним Джон чувствовал себя не только защищённым, но и нужным, окружённым заботой и любовью. Ради этого Шерлок и затеял весь этот маскарад. Ради счастливой долгой жизни со своим личным донором. Ради Джона. Когда Шерлок постарался прочитать по его лицу ответы на свои вопросы, Джон распахнул глаза, лишив возможности двигаться своим тёмным от гнева взглядом. - Ты сделал это нарочно, - произнёс он утвердительно, и Шерлок еле заметно кивнул в знак согласия. Ему было плевать, что Джон скорее всего разозлился от его слов, плевать, что снова обратившись в оборотня тот приобрёл силу, превосходящую вампирскую, главное, что этот человек сейчас в его руках, горячий, с влажной от пота кожей, извивающийся, старающийся вырваться из крепких объятий. – Я тебя ненавижу, чёртов самоуверенный вампир, - прорычал Джон, понимая, что не сможет освободиться и, подавшись вперёд, впился в холодные губы, надавливая, кусая, заставляя открыть рот, чтобы тут же проникнуть внутрь языком, изучая, постанывая в раскрасневшиеся губы. Шерлок поддался впервые в жизни, подчиняясь ловким горячим рукам, которые лёгкими прикосновениями обжигали холодную кожу, пробираясь расплавленной лавой по венам в самоё сердце. Он не заметил, как полностью передал инициативу, а Джон, почуяв слабину, мгновенно разорвал поцелуй, чтобы тут же вцепиться зубами в его беззащитную шею. Укусы тут же зализывались шершавым языком, руки беспрепятственно скользили вниз, ловко расправляясь с многочисленными маленькими пуговицами на рубашке Шерлока, трение тел друг о друга, и горячее дыхание раскаляло воздух. Они будто поменялись местами, теперь именно Джон устанавливал правила, которым Шерлок беспрекословно подчинялся. Оба понимали, что даже смена ролей не сделает вампира более покладистым, а оборотня менее упрямым, но в данный момент это было совершенно не важно. Обнажённый Джон, полностью лишённый всякого стеснения, наслаждаясь своей безнаказанностью, творил с телом Шерлока всё, что приходило ему в голову. А тот тонул в глубокой синеве его глаз, растворяясь в давно позабытых ощущениях бесконечного яркого наслаждения, сбивая дыхание, теряя контроль, подчиняясь любимому человеку. Теперь, когда руки Шерлока были перехвачены и заведены за голову, когда его штаны были расстегнуты и приспущены вниз, когда горячие пальцы ласкали его возбуждённый член, все разумные мысли исчезли, оставляя только чистое искреннее восхищение этим человеком, творившим такие необыкновенные вещи. Казалось, Джон не мог оторваться – он, уже не удерживая, целовал и гладил податливо изгибающееся, отзывчивое, желанное тело. Кто бы мог подумать, что Шерлок будет таким открытым и жадным до ласк. В прошлый раз Джону казалось, что вампир умеет лишь брать, не давая ничего взамен, но глядя, как Шерлок задыхался, царапая длинными ногтями его влажную от пота спину, запрокидывал голову, подставляя восхитительную шею под поцелуи, скользил пятками по дощатому полу, стараясь быть как можно ближе: Джон понял, что ошибался. Этот контроль над невыносимым вампиром кружил голову получше любого крепкого вина. Джон ловил губами каждый вздох, каждый стон, каждое движение, но ему хотелось большего. Он желал увидеть, как весь тщательно выстроенный рациональный мир Шерлока рассыплется в прах, как невыносимо прекрасный глубокий голос будет кричать только его имя, как весь смысл жизни будет сосредоточен на нём, обыкновенном человеке, который смог покорить это восхитительное бессмертное существо. Они идеально дополняли друг друга, двигаясь в едином, подходящим им обоим ритме. Джон, обхватив рукой два члена, скользил ладонью вверх и вниз, постепенно наращивая темп, наблюдая из-под опущенных ресниц, как Шерлок реагировал на каждое движение не всхлипом, а протяжным глубоким стоном, от которого поджимались пальцы на ногах, а в голове образовывалась блаженная пустота. Эти звуки просто сводили с ума, заставляя сильнее прижиматься к худощавому телу. Шерлок выгибался так, будто хотел переломиться в пояснице, подавался вперёд, разводя ноги шире, шептал его имя, и Джон чувствовал, что долго так не продержится и сорвется в пылающую огненную бездну его хищных золотых глаз. Бешеный ритм двух сердец, быстрые сильные движения – и через пару-тройку ударов Шерлок застонал первым, срываясь в высокий крик, почти неестественно выгнулся, сводя ноги и чуть не до хруста сжимая в объятьях тело Джона, закатил глаза и кончил, выплёскивая на его руку тёплое семя. Этого восхитительного зрелища хватило, чтобы Джон последовал за Шерлоком, продолжая, как молитву, повторять его имя. Кровь бешено стучала в ушах, заглушая все звуки и поглощая очарование после оргазменного момента мягким теплом растекающегося по телу. Не удержавшись, Джон рухнул сверху на ещё не восстановившего дыхание Шерлока, зажмурившись на секунду, чтобы перед глазами перестали летать разноцветные яркие пятна. - Ты как? – первым задал он вопрос, стараясь рассмотреть на лице вампира хоть какие-нибудь эмоции. Тот не ответил и, неожиданно резко перекатившись, оказался сверху разомлевшего и поэтому совершенно не сопротивляющегося Джона. Холодные пальцы невесомо очерчивали его распухшие от поцелуев губы, прошлись по скуле и остановились на шее, где бешено пульсировала жилка. - Я так скучал по твоему вкусу, - вампир потёрся носом о горячую кожу. – Позволь мне… Джон смог только громко застонать, понимая, о чём именно просит Шерлок и, будучи не в состоянии ему противостоять, запрокинул голову. Тот, увидев это невысказанное вслух согласие, впился в бьющуюся жилку, присасываясь к тут же начавшей кровоточить ранке. Джон поплыл и не только от околдовавшего вампирского очарования, но и от утробного урчания изголодавшегося по его крови Шерлока. Он закатил глаза и расслабился под ласковыми прикосновениями шершавого языка, понимая, что их невозможная, противоречившая всем законом природы пара, на самом деле существует. Тело горело и плавилось, будто в огненной печи, а его бессмертная человеческая душа, нашла наконец своё пристанище с этим магическим существом, которое жадно поглощало его кровь. Джон обрел не только вторую половинку, но и подарил сердце, получая взамен гораздо большее, чем бесконечное доверие бессмертного хищника. Эта странная любовь оборотня и вампира была совершенно противоестественной, но доброта первого и гениальность второго помогла им, вопреки всему, создать исключительный, необыкновенный союз. *** - Глупо полагать, что он ещё может что-либо исправить, Джон. Майкрофт сам виноват… - Не начинай, Шерлок. Мы просто обязаны их помирить. И не надо морщиться. – Джон, стоя спиной к большому зеркалу поправлял золотые украшения, висевшие на шее своего мужа. – Не вертись. Они собирались на званый ужин в загородном поместье Майкрофта, в тот самый дом, где когда-то Джон был пленником, а теперь одним из гостей. Шерлок в привычном для себя кричащем наряде, обвешанный замысловатыми украшениями, заставил Джона надеть классический фрак, будто нарочно подчёркивая их различие. Лишь одинаковые тонкие переплетённые магическим узором обручальные кольца говорили о том, что они женаты, да жаркие взгляды, которыми они обменивались, воспламеняли окружающее их пространство. Холмс-старший устраивал приём в надежде помириться со своей второй половинкой. Лестрейд до сих пор жил отдельно, чем немного раздражал Джона, который считал, что эти двое просто созданы друг для друга и снискал уважение Шерлока – полагавшего, что Майкрофт сам во всём виноват. - О, люблю, когда ты приказываешь, - промурлыкал вампир, стараясь взглянуть через плечо Джона на своё отражение. - Могу даже порычать, но только если ты согласишься быть паинькой. Этот ужин очень важен для них. - Не понимаю, почему ты хочешь осчастливить всех вокруг? Особенно моего невыносимого брата и Лестрейда, – пожал плечами Шерлок, а Джон, приподнявшись на носочки, поцеловал его в уголок губ. Он улыбнулся, заглядывая в хищные глаза мужа и, как всегда увидев в них любимые золотистые искорки, произнёс: - Может, потому что сам счастлив?