Оружейники Термхарва

Оборотень приблизился к нему на четвереньках, без страха, и остановился только тогда, когда кремниевый наконечник стрелы на натянутом луке едва не уперлась ему в лоб – Зиэль опускал оружие тем ниже, чем ближе подходил подросток. Пальцы, сжимавшие тетиву, начали подрагивать – даже зимнему эльфу тяжело держать натянутым двухсотфунтовый лук. Еще пара секунд – и ему придется решить, стрелять или нет. Угрожающим оборотень не выглядел. Он был невысок ростом и худ, даже тощ – сквозь бледную тонкую кожу просвечивались все подробности строения скелета. Пальцы длинные и тонкие, и на руках, и на ногах заканчивались отросшими крепкими ногтями с неровными обломанными краями – такими нельзя пробить накидку Зиэля из медвежьей шкуры и кожаную куртку с подкладкой из волчьего меха. Оборотень обнюхал наконечник стрелы и с любопытством посмотрел на эльфа, словно спрашивая, что он с ней собирается делать. Зиэль вздохнул и ослабил тетиву, отводя лук в сторону. – Кто ты и что здесь делаешь, малыш? – спросил он, убирая оружие вовсе и опускаясь на один уровень с длинноволосым оборотнем. – Кто ты и что здесь делаешь, малыш? – повторил его вопрос паренек ломающимся голосом, обещавшим со временем превратиться в могучий бас. – Я первый задал вопрос, – нахмурившись, ответил Зиэль. – Я первый задал вопрос, – снова повторил оборотень, и эльф понял. Парень не умел говорить. Он был совершенно дикий, словно его вырастили звери. Волки, например. Вот только речевой аппарат у него был развит на удивление хорошо, хотя дети людей и эльфов, воспитанные животными, ничего подобного никогда не демонстрировали. – Тебе не холодно? – снежные эльфы были устойчивы даже к самым жестоким морозам, но перед Зиэлем на четвереньках стоял человек – раса, которая болезненно реагировала на высокие и низкие температуры. – Тебе не холодно? – опять повторил оборотень. Разумеется, ни одному из них зимняя стужа проблем не доставляла. Но была еще одна причина, по которой Зиэль залез в свой вещевой мешок и извлек из него расшитое клановыми узорами покрывало, которое стелил на снегу во время стоянок. – Держи, – сказал он, развернув ткань и предложив ее парню. – Негоже человеку ходить нагишом по землям зимних эльфов. Сначала он решил, что оборотень не поймет, но тот, после недолгих размышлений – и повторения его фразы – обернул покрывало вокруг бедер и стянул ее тугим узлом. Зиэль задумался. Выходило, что он ошибся, сделав предположение, что подростка воспитали дикие звери. Они не понимали смысла набедренной повязки, и тем более не умели вязать узлы. – Может быть, ты просто не понимаешь всеобщее наречие? – предположил он, и обратился к оборотню на языках эльфов, гномов, орков и гоблинов. И вспомнил все, что знал, из людских наречий. Паренек безошибочно повторил всё. Но смысла слов, очевидно, не понял. Или сделал вид, что не понял – подобное подозрение не могло не возникнуть в голове Зиэля, когда он смотрел в его ясные и любопытные глаза. Он не понимал это существо. – Ты голоден? – спросил Зиэль, вытаскивая из мешка вслед за покрывалом кусок вяленой оленины. – Ты голоден? – предсказуемо ответил оборотень, и убедившись, что эльф готов расстаться с едой, выхватил у него мясо из рук. Зубами. – Да что с тобой не так? – изумленно прошептал Зиэль. На этот раз оборотень его проигнорировал.