Тепловой удар

- Разорвал значит… - хищно ухмыльнулся мужчина, опираясь загорелыми руками о буковый стол. Послы посмотрели на начальника с огромным удивлением: от такого импульсивного человека как Садык, можно было ожидать чего угодно,… но не спокойствия. Хотя, все они знали, что со звериным оскалом на полуприкрытом маской лице, турок намного опаснее… - Я поеду к нему, - медленно проговорил он, - сам. Пусть хоть кто-то попробует увязаться за мной. *** Нависшая над самой землёй, практически осязаемая, сухая жара, когда и время будто на месте стоит, и сам Гелиос, словно устраивает себе сиесту, испокон веков не удивляет изнурённых жителей этой страны. Ровно как и безукоризненно голубое, с одним лишь золотым пятном ровно над головой, полотно неба. Вобравши в себя каждодневное тепло ярчайшей звезды, здесь, на самой величественной точке древней столицы, всё так и источает жар – от великолепных мраморных колонн до мелкой, бежево-белой каменной крошки, усыпающей протоптанные туристами дороги. Полдень, время сиесты, на Акрополе становится настоящей пыткой для непоседливых исследователей античных руин, потому народу в этот будний июньский день здесь практически не было. Поднимая серые столбы пыли массивными сапогами, полный решимости Садык оценивающим взглядом окинул свои, как он предполагал, будущие владения. Праматерь европейской культуры, Греция, находилась в чрезвычайно сложном положении: кризис, безработица, наркомания, бунты, пожары… и эта анархия, царившая в солнечной стране, чрезвычайно ловко сыграла на руку турку, помышлявшему о новом захвате земель врага прошлого. Но прежде чем в открытую объявить о наступлении, Аднан любезно отправил греку посла с письмом, в котором изложил свои требования и условия. Однако лишь пройдясь по листку беглым взглядом, Геракл с презрением разорвал документ на мелкие клочки. Турок не собирался оставлять этот жест проигнорированным, и сейчас уже вышагивал по сухой прогретой земле в поисках своего заклятого врага. Обогнув несколько памятников античности, Садык, довольно ухмыльнувшись, разглядел знакомый силуэт в белой футболке, распластавшийся по своему обычаю у корней серебристо-зелёной оливы. «Я так и думал. Эта ленивая задница как всегда дрыхнет среди своей доисторической свалки» - подумал Садык, приближаясь, - «Ну и сдался он мне со своим антикварным бомжатником? Если б не месть, я бы и ногой сюда не ступил бы». Аднан с некоторым упоением и азартом смотрел на парня, самозабвенно сопящего у его ног. В тот момент Геракл выглядел не просто беззащитным, но и… притягательным? Манящим? Непривычно пунцовые щёки, сбитое дыхание с резко вздымающейся грудью под тонкой тканью футболки, слегка приоткрытый рот… «Стоит ли мне ему мстить? Или может, отомстить несколько другим способом, например… мне что, башку опалило?! Какого чёрта?!» - эти мысли назойливо крутились во впечатлительном разуме турка, и тот, смущённо отгоняя их, как можно более небрежно дотронулся до бедра парня носком пыльного сапога. - Эй, ты! Котофил провинциальный! Просыпайся, - никакого ответа. Лишь слышно было, как дыхание участилось. Через третью бесплодную попытку пробудить Геракла, Садык, наконец отогнав щекотливые, непомерно смущавшие его мысли, заметил, что тот выглядит действительно не очень здоровым. Турок присел на корточки рядом с ним и аккуратно провёл тыльной стороной ладони по его лбу и щекам. - Твою ж мать… - выругался захватчик, подбираясь ладонью к запястью парня, - на нём можно яичницу жарить… - рука нащупала пульс, - слабый и медленный. Кажется у этого придурка тепловой удар. В голове сразу возникло три варианта действий: оставить его здесь и уехать, будто турок и вовсе не приезжал, ловко воспользовавшись моментом, взять его в плен (что всё-таки, было бы гораздо гуманнее, чем оставить его подыхать на солнце), или же… помочь ему? Первый вариант Садык опустил сразу – не из тех он был людей, кто оставляют всё как есть, без вмешательства. Второй был заманчивее, и уж тем более полезнее для государства. Однако что-то в нём было не то. Лишь кинув на беспомощного грека недолгий взгляд, Садык чувствовал как что-то щемит его изнутри, не давая ему и руку поднять на бывшего подчинённого. И за это Садык просто ненавидел себя. Что касается третьего варианта, к нему турка тянуло слепое иррациональное веление сердца. Было ли то рвение прослыть матерью Терезой, или просто поводом для шантажа, как бы мужчина не старался, но проигнорировать его он был не в силах. «Чтоб я ещё хоть раз припёрся к нему, да ещё и без свиты…» - нахмурился Садык, взваливая на себя тело парня, - «Вроде только и делает, что жрёт и спит, а лёгкий. Щуплик. Недолго бы он продержался, попадись он мне в плен. Ну на хрена я это делаю?» - ворчал турок про себя, еле заметно улыбнувшись своему альтруизму. Героически дотащив грека до традиционно белых, отталкивающих солнечный свет, стен его дома, Садык порылся в карманах брюк своей ноши, и, обнаружив ключ, вставил его и дважды повернул. Сразу за порогом спускались ступеньки, и первый этаж дома, как часто бывает в южных странах, находился на метр под землёй, дабы сохранять прохладу в помещении. Несмотря на небольшое количество вещей, в кухне-гостиной-столовой Геракла царил беспорядок. Чуть не навернувшись на гладких ступеньках, Садык, наконец, опустил грека на диван, и принялся размышлять о следующих действиях. Перебирая в голове многочисленные трагично-комичные сцены спасения неопытных туристов-дилетантов, залёживавшихся под солнцем чуть ли не до хрустящей корочки, турок с обречением понял, что ему предстоит сделать. Он подошёл к Гераклу и, злобно чертыхаясь, рывками снял с него футболку. Далее, тщетно пытаясь сконцентрироваться на спасении недруга, согнул его ноги в коленях и лишил брюк, оставив грека в одних просоленных морем плавках. «Я так и знал, что ему далеко до его тёзки» - усмехнулся Аднан, легонько проводя ладонью по отнюдь не подтянутому животу грека. Пальцы мужчины, едва касаясь тёплой, влажной кожи, совершили витиеватый путь от пупка, миновав грудь и ключицы, до шеи, где они с трудом нашли вену, ритмично посылающую слабые и медленные толчки, - «чёрт. Пульс всё такой же» - вздохнул Аднан, несильно сжимая пальцами подбородок подопечного. Внезапно, осознав, какое жжение в животе приносят ему прикосновения к коже неприятеля, турок, как ошпаренный, отдёрнул руку, - «вода. Ему нужна вода. Много воды» На секунду задумавшись, Садык рванул в спальню, бесцеремонно сорвал простыню с матраса, и, вернувшись в комнату, опустил её под кран холодной воды. Он подивился своей находчивости, когда воображение красноречиво представило ему картину, как он, скользя ногами по холодному полу, тащит полуголого парня в ванную, то и дело, ударяя его то об угол стола, то о дверцу шкафа. Хотя, треснуть грека об угол стола, несильно, но чтобы мозг встал на место, казалось турку очень интересной и заманчивой идеей. Бережно завернув парня во влажную простыню, Садык умилённо хохотнул: - Надо было брать фотоаппарат. В коконе этот придурок выглядит намного лучше. Турок ворковал над Гераклом, как курица над яйцом, то ставя ему компрессы, то заливая в его рот воду, и, буквально, каждые десять секунд проверяя его пульс. Были мысли отвести его, наконец, в какую-нибудь лечебницу, но Садык моментально отгонял их, под предлогом того, что он «сам в состоянии оказать помощь». Да и, честно признаться, забота о бывшем подчинённом, ощущение того, что его сохранность полностью в руках турка, доставляла ему некоторое удовольствие. Но, конечно, он не признавал этого. - Вечно с этим греком одни проблемы! - Воскликнул Аднан, очередной раз, трогая пульс, и следя за тем, как неровно поднимается и отпускается грудная клетка грека, - «если и это не поможет – всё, везу его в клинику!» Набравшись мужества и воздуха, Садык приблизился к греку, наклонился совсем близко к его лицу, и прикоснулся своими губами его, выдыхая набранный воздух. Первая попытка вышла с непривычки неловкой, и турок, ругая себя за очередную порцию навязчивых мыслей и ощущений, роем клокотавших внутри него, ещё раз вдохнул. Он вновь прислонился к губам Геракла и выдохнул. А потом ещё раз. Понимая, что спина начала ныть от неудобного положения, турок забрался на широкий диван, и, устроившись поудобнее, продолжил спасательную операцию. Раз за разом Садык повторял действия, когда вдруг в его голову опять пришла странная, прямо-таки сомнительная и рискованная мысль. Но кто, как ни Аднан любитель рискованного, и, чаще всего, сомнительного? Бонфуа не в счёт. Очередной раз, набрав побольше воздуха, Садык проделал все действия, однако слегка задержавшись у рта грека, аккуратно провёл язык по его нёбу. По телу турка разлилась лёгкая дрожь, а его глаза наполнились азартом. С каждым разом язык турка всё дольше задерживался во рту парня, поцелуи становились всё менее застенчивыми и лёгкими, а мысли о том, что несчастный так может и задохнуться, навещали всё реже. Садык, по натуре чрезвычайно увлекающийся человек, почти не отрывался от губ грека, изредка даря ему скупые, словно случайные потоки воздуха, обрывками вырывавшиеся из его лёгких, пока не почувствовал, как на его поцелуй лениво и слабо, но всё же отвечают. Резко подтянувшись на руках, ошарашенный Аднан, уже не менее красный, чем сам грек, навис над подопечным, сверлящим его изучающим взглядом из-под полуопущенных век. - Что ты делаешь? – Совершенно спокойно спросил он тихим голосом, не отрывая взгляда оливково-зелёных глаз от резко меняющегося в выражениях, лица турка. - Что-Что! Спасаю тебя, конечно! – Не растерялся Садык, всё также нависая над слегка ухмылявшимся лицом грека. - Интересные у тебя методы… - губы Геракла растянулись в странноватой, даже устрашающей улыбке. - А у тебя, блин, интересные методы отдыха. Ты знаешь, что у тебя тепловой удар? – Прорычал турок, отпрянув. - А ты знаешь, что солнце на самом деле белого цвета? – Голос Геракла был тихим и хрипловатым, не таким, как обычно. Лицо имело смутно знакомое Аднану выражение. Турок с содроганием вспомнил его русского обладателя, и тут же попытался забыть. - Что за фигню ты несёшь? Мне-то какая разница? - Какая разница! – Передразнил грек, - Разве ты не живёшь в солнечной стране? Живя так близко к солнцу, ощущая его каждый день, практически слившись с ним морально, ты должен… - Мне не до этого, - Садык будто выплюнул эти слова. Он чувствовал неописуемую злость по отношению к Гераклу, вперемешку со стыдом и страхом, намного большую, чем обычно. Если раньше ему нравилось задирать парня, то сейчас он ощущал, как они постепенно меняются местами. Он мог бы с лёгкостью ударить грека, выбить из него всю дурь, весь бред, взять его в плен и обходиться с ним, с как последней собакой. Запросто. И в любой другой момент его не остановило бы и состояние бывшего подопечного. Но сейчас, глядя в затуманенные глаза, губы, изогнутые в лёгкой улыбке, подёрнутые нездоровым румянцем щёки, он чувствовал, что просто не может причинить Гераклу хоть какой-то вред. Страх или, скорее, чувство ответственности? Или и то и другое? Или ещё что-то? Страх, потому что грек вёл себя не так, как раньше. Будто этой их вражды и не было никогда. Или будто он не скрывал в тот момент того, что думает и чувствует под толстой маской недовольства и раздражённости, как обычно. Чувство ответственности, потому что он казался таким хрупким, будто ему снова чуть больше пяти веков, он висит на шее турка, прося рассказать ему ещё одну восточную сказку. Садык не любил вспоминать эти душещипательные моменты. Не хватало ему ещё сантиментов. Но что – ещё что-то? Наверное, не один Геракл сегодня перегрелся… - Какого хрена ты творишь?! – из непривычных для Аднана раздумий, его вырвало то, что он был перевёрнут на спину, и над ним уже нависал всё так же спокойно улыбающийся грек. Оба, тяжело и прерывисто дыша, неотрывно смотрели друг другу в глаза, будто боясь отвести взгляд и проиграть немую борьбу. - Такого, что мне было некомфортно находиться под тобой. Я не очень-то хорошо себя чувствую, а так ещё и воздуха мало, - оправдался парень совершенно серьёзным тоном, медленно сокращая расстояние между их лицами. - А сейчас ты что делаешь? Явно, отродье, не воздух экономишь, - огрызнулся турок. – Слезай. Немедленно. А ни то без зазрения отмолочу твою никчёмную тушку. - Но ведь кто-то должен быть сверху… - горячее дыхание Геракла словно ошпарило ухо мужчины, от чего тот слегка дёрнулся. Теперь глаза грека буквально светились безумьем, а улыбка чеширского кота, как называл её про себя Садык, растянулась от уха до уха. Он выглядел устрашающе. - Ты в бреду, - констатировал Аднан. Он наконец нашёл оправдание эксцентричному поведению бывшего подчинённого, но всё ещё не мог понять, что в этот момент должен делать. Безумные люди действительно страшны. - Пусть так, - пожал плечами грек, - это лишь даёт мне право делать глупости. Скользнув кончиками пальцев по щеке турка, он накрыл своими губами его, затем, быстро от них оторвавшись, спустился к его шее. Покрывая её лёгкими поцелуями, он продолжил свой путь, переместившись на ключицу, и, вырисовывая на ней языком спирали и восьмёрки, запустил руку под его футболку. Но рука тут же была отдёрнута. - Никто не давал тебе этого права. Но раз уж ты хочешь делать глупости, - Садык резко поднялся, и, положив грека на лопатки, занял прежнюю, верхнюю позицию, - мы будем делать глупости. Турок не особо церемонился с подопечным, чья шея уже была вся покрыта синяками засосов. Все его действия были отрывисты, грубы, заставляя парня тихо постанывать и извиваться. Но в настоящее озверение Аднан пришёл тогда, когда лёгкой рукой, будто бы играя, Геракл сорвал с него маску. Пару секунд оба смотрели друг на друга как зачарованные – грек никогда прежде не видел его без маски, как впрочем, и никто. Но затем оскал на лице Садыка стал походить на волчий, отчего даже находящийся в не совсем адекватном состоянии грек, заёрзал от страха. Тяжело дыша и сверля Геракла испепеляющим взглядом, турок усмехнулся, видя испуг, заметавшийся в глазах бывшего подчинённого. - Ну, всё ещё хочешь делать глупости? – прошептал Аднан. - Я ничего не боюсь. Даже тебя без маски, - надо сказать, ни то что бы Гераклу не понравилось увиденное. Скорее даже, наоборот – он ожидал чего-то неописуемо ужасного, чтобы уродовало лицо захватчика, заставляя его прикрываться маской, чего не оказалось. Но ведь ради красного словца… Тихо рыкнув, турок спустился к торсу Геракла, и, найдя сосок, надавил на него языком. Послышался неудачно сдерживаемый стон, немало порадовавший Садыка, и он продолжил ласкать его, направляясь рукой к бедру грека. Ощущения, прикосновения, взгляды – всё сливалось в общие волны, яростно окатывавшие их. Небольшая комната, насквозь пропитанная жарой, была наполнена стонами и вскриками. Футболка турка улетела за диван, вслед за плащом, а его большая ладонь, чуть касаясь гладила внутреннюю сторону бедра парня, вызывая у того дрожь. Сердце Садыка стучало с бешеной скоростью, обрывки мыслей хаотично летали в голове, никак не складываясь между собой. Взгляд как у маньяка во время пытки жертвы был наполнен одновременно и ярким огнём страсти, и зыбким туманом безумия. Рука, до этого ходившая по ноге грека, поднялась выше, и слегка надавив на пах подопечного, Аднан с упоением наблюдал за его реакцией, и, чувствуя, что не один он находился «в боевой готовности». Парень под ним заскулил, стиснув зубы, вызывая ещё большее умиление и жалость. В тот момент Геракл выглядел не просто манящим, но и… хрупким? Беззащитным? Непривычно пунцовые щёки, сбитое дыхание, с резко вздымающейся грудью, слегка приоткрытый рот… осознание наконец пришло к турку. Он взглянул в глаза Геракла – безумные, больные. Нет. Так нельзя. Садык резко поднялся с дивана, оставив грека лежать в немом недоумении. С трудом отыскав откинутую футболку, он начал набирать номер телефона, украдкой посматривая на чуть ли не изнасилованного им, парня. Тот безмолвно лежал на диване и смотрел в одну точку, так спокойно, будто ничего не то что не было, но и не должно было быть. «Думаю, он даже не вспомнит что случилось. Посчитает это сном в бреду, или ещё чем-то», - турок и не знал, радоваться этому или огорчаться. Но сирена неотложной уже выла где-то в соседнем квартале. *** Геракл с трудом разлепил веки, как тут же свет флуоресцентной лампы больно ударил по глазам, заставляя снова их закрыть. Голова гудела, по всему телу разливалась слабость, голени сводило. Однако стоило ему закрыть глаза, как он снова видел эти странные сцены, постепенно складывающиеся в одну полноценную картину. Нельзя сказать, что эта картина была очень уж детского содержания. Более того, при одной мысли о ней Геракл хмурился, чувствуя как кровь приливает к щекам. Но самое ужасное в ней было то, что грек не был на сто процентов уверен, что это всего лишь сон. Но и на правду это было ну никак не похоже. Облизнув пересохшие губы, он сделал ещё одну, даже удачную, попытку подняться. Белые стены, белые простыни, белые пол с потолком. Грек быстро понял, куда он попал, но его взгляд не сразу приметил нечто более интересное интерьера лечебницы. Каково было его удивление, когда пред ним предстало подтверждение правдивости его видений. Он нервно сглотнул. «Нет-нет, это ничего не значит и ничего не доказывает. Есть лишь один способ про… ай!» - но резкая, тупая боль, возникшая при надавливании на одну из точек на шее, свидетельствовали лишь об одном… И страшно и радостно. И не знаешь, что и думать, но не думать об этом не можешь. Боишься. Но и боишься признать, как хорошо от этого. Вспоминаешь и злишься. А затем снова боишься. А затем благодаришь. Сцены наконец-таки сложились в целую картину. Картину воспоминаний. Лёгкая улыбка тут же выползла на усталое лицо, стоило ему лишь увидеть дремлющего сидя на стуле, Садыка. Склонив голову на плечо, опустив словно свинцом налитые веки, он совсем не выглядел тем агрессивным захватчиком, которым еле-еле вспоминал его Геракл. Это не могло не заставить улыбнуться. Скинув с себя лёгкое одеяло да натянув сорочку пониже, грек, слегка пошатываясь, подошёл к месту сна Аднана. Он снова снял с турка маску, чуть наклонился и легонько коснулся губами его переносицы. Садык потянулся и распахнул глаза, высвобождаясь из мягких оков дремоты. Он слегка удивлённо посмотрел на грека. - Спасибо, - только и молвил тот. - Так ты помнишь, как я спасал тебя вчера? – усмехнулся турок. - Да. И ещё кое-что, - Геракл лукаво посмотрел на заметавшиеся глаза мужчины. - Ну… это всё ты начал. А я подхватил. Мне просто было тебя жалко. - Признаёшь значит, что я был активом? На тебя не похоже. Ну, я так я, раз настаиваешь. - В таком случае, - Садык слегка призадумался, - плати за мои услуги. Надеюсь, ты помнишь, что я всё ещё тебя ненавижу и вообще пришёл туда не за этим. Геракл, ухмыльнувшись, неловко перебрался к турку на колени, и, обвив его шею руками, поцеловал. Давно никто из них не чувствовал такого умиротворения. - Да уж. Интересные у тебя методы платы, - прокомментировал Садык, сильнее прижимая к себе парня. - Зато у тебя – интересные методы ненависти, - не остался в долгу грек, кладя голову ему на плечо.