Обойдемся без имен

      Течение было быстрым, поэтому плывущий по озеру мужчина очень скоро оказался на противоположном берегу. Постепенно смеркалось, и Ржавое озеро погружалось в темноту — на этот раз вполне естественным образом, не как в прошлый раз. О том, как было в прошлый раз, детектив Дейл Вандермеер предпочитал пока не вспоминать. Ровно как и о своем побеге из хижины.       Он выбрался на жесткий песок. Что-то скользкое шевельнулось под рубашкой, и перед ним шлепнулись две рыбины. Детектив уже привык к чудесам этих мест, поэтому нисколько не удивился. Забросив рыб подальше на берег, чтобы они заснули, Дейл сел и огляделся.       Прямо к воде подступал густой лес. Низко растущие ветви деревьев надежно скрывали его от любых взглядов с того берега, что было Вандермееру только на руку: он сможет наблюдать отсюда за тем, что происходит в хижине, а вот за ним наблюдать не смогут.       Дейлу повезло во второй раз: портсигар во внутреннем кармане пиджака оказался герметичным, и несколько спичек, которые он хранил там вместе с сигаретами, оказались сухими.       Через некоторое время Дейл грелся у костра, развесив мокрую одежду на распорках из толстых веток. В руке детектив держал длинный прут, на котором поджаривалась рыба. Уже совсем стемнело. На острове не было видно ни одного огонька, но интуиция подсказывала: черные тени искалеченных душ не дремлют и продолжают бродить там. От этой мысли по спине пробегал холод, и Дейлу требовалось немалое мужество, чтобы не оборачиваться каждую секунду, чтобы разглядеть, что происходит снаружи его зыбкого круга света.       — Я вам не помешаю?       При звуке чужого голоса за спиной Дейл вздрогнул и чуть не уронил рыбу в костер. «Они обычно молчат, а если и говорят, то в их словах другая логика», — мысленно сказал он себе, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, а перед глазами стоял образ: фигура, бледная чуть не до синевы, пустые провалы глаз… Вандермеер заставил себя оглянуться.       Нет, в девушке не было ничего потустороннего. Светлые волосы до плеч, синий спортивный костюм, любопытные зеленые глаза. Скорее всего, она была из тех, кто отдыхал в одной из хижин, которые местные жители сдавали туристам с апреля по октябрь. Детектив вздохнул с облегчением.       — Вы нисколько не помешаете, мисс. Пожалуйста, садитесь.       — Спасибо, — девушка робко улыбнулась и присела на толстую корягу чуть сбоку от Вандермеера. Краем глаза мужчина залюбовался ею: стройные ноги в белых кроссовках, высокая грудь, длинная тонкая шея, на которой в вырезе куртки виден маленький кулон с искристым камнем. В ушах — крошечные сережки. Детали, детали… как мало внимания мы иной раз обращаем на них… Дейл, обжигая пальцы, снял испеченную рыбу с палки и протянул гостье одну из тушек.       — Вы как раз поспели к ужину. Надеюсь, вы любите рыбу?       — Обожаю! — белозубо улыбнулась незнакомка, осторожно беря ее из рук детектива. — В детстве мой отец часто брал меня на рыбалку на несколько дней. По вечерам мы так же сидели у костра, и папа рассказывал мне разные истории. Порой мы засиживались до утра… это было давно, когда мы еще жили в Канаде.       — Что ж, надеюсь, что у меня получилось не хуже, чем у вашего отца, — с улыбкой заметил Вандермеер. От гостьи шло странное умиротворение, и Дейл даже не вспомнил о том, что сидит рядом с молодой женщиной в одних трусах.       — Ммм! Вкусно! — девушка подняла вверх большой палец. — Почти как у нас в Канаде.       — Я рад, — Дейл поворошил угли и подбросил в костер еще сухих веток. В ночной воздух с треском выстрелили оранжевые искры.       — Я так и не спросила, как вас зовут, — сказала гостья, когда они покончили с ужином. Дейл замер. Неясное чувство опасности, преследовавшее его с момента приезда на озеро, снова обострилось. Чутье детектива безошибочно подсказывало, что нужно вести себя очень осторожно.       — Прошу меня извинить, — медленно произнес он, — но сегодня я хотел бы обойтись без имен. Вам ни к чему знать мое имя, как и мне — ваше.       Девушка ничуть не смутилась.       — Как скажете.       — Взамен я могу вам кое-что рассказать, — Дейл по-прежнему не глядел на нее. Он сидел, уперев локти в колени и запустив длинные пальцы в седеющие волосы. — В последнее время мне во многом нужно разобраться.       — Может быть, я помогу вам, — участливо улыбнулась незнакомка, устраиваясь поудобнее.       — Это случилось в семьдесят первом, — начал он свой рассказ. — В то время дела мои шли плохо. Мы недавно развелись с женой, и они с дочерью переехали в Лондон. Я стал думать о том, чтобы бросить работу и уехать куда-нибудь в тихое место — ну, знаете, купить небольшой домик, заняться рыбалкой… — он усмехнулся. — Опять рыбалка!       — Дальше, — попросила девушка.       — Дальше начинаются сложности, — Дейл быстро взглянул на нее. — Знаете, я думал, что жизнь моя самая обычная. Как у всех, у меня была семья — мать, отец, дед… В школу ходил, как все. В футбол играл, хотя никогда в нем не блистал. Окончил колледж. Хотел стать юристом, но потом как-то увлекся криминалистикой — наверно, потому, что в детстве все детективы из отцовской библиотеки перечитал. Вполне заурядно, не правда ли?       — Да, вполне, — девушка улыбнулась. — Почти как у меня.       — Но дело в том, что все это неправда. Точнее, не совсем. Как в том романе, про человека, у которого была память о двух жизнях*. В одной все так, а в другой эдак… знаете, всю мою семью расстреляли в тридцать девятом. В тот день мне исполнилось девять. Мы уже нарезали торт, и я хотел открыть подарок. И тут в дверь позвонили. За ней был человек в маске белого кролика. Я удивился и обрадовался — думал, родители сделали мне сюрприз… а потом он начал расстреливать дверь из дробовика.       Где-то в темноте ухнула сова. В прибрежных кустах трещали сверчки. С озера потянуло холодным ветром, и Дейл поежился: сейчас бы облачиться в костюм, а еще лучше набросить теплый плащ. Но брюки и пиджак по-прежнему были удручающе сырыми, словно тьма, впитавшаяся в одежду из воды Ржавого Озера, никак не хотела выходить оттуда. Детектив тяжело вздохнул.       — Помню, я очнулся в кабинете у психиатра. Родители сидели рядом со мной. Врач был в обычном костюме, без белого халата, поэтому я не очень испугался. Что-то в нем напоминало филина — то ли черты лица, то ли глаза, которые он словно бы щурил от яркого света… они втроем пытались убедить меня, что все случившееся было сном. Что ж, я сделал вид, что верю. В конце концов, моя семья снова была рядом. Позже дед со смехом рассказывал мне историю о том, что в тот день какой-то алкоголик пытался вломиться к нам в дом, и дед всыпал ему из трофейного револьвера — тот парень убегал ползком и выл на всю округу. Кажется, у деда это была теперь любимая история — до сих пор помню, как загорались его глаза во время рассказа.       И все же… — Дейл покачал головой. — Притворяться было трудно. Я до мельчайших деталей помню брызги крови на стене и разбитую дверцу стенного шкафа, в котором дед прятал виски. Как-то раз я убирался в доме и пригляделся к обоям в комнате — на них были едва заметные бурые пятна. Совпадение? — он усмехнулся. — Может быть. Теперь уже ни у кого не спросить — мать умерла от рака, а отец — от старой раны, которую он получил на войне. Все-таки, чудо, что он вернулся оттуда… — детектив поднялся, разминая затекшие конечности, натянул еще влажную рубашку. Подбросил в костер еще дров.       — Мне очень жаль, — тихо сказала девушка. Вандермеер только рукой махнул.       — Наверно, я зря углубился в прошлое. В конце концов, оно практически не имеет отношения к истории, которую я изначально собирался рассказать. Той осенью семьдесят первого, когда я перешагнул порог дома, в котором произошло убийство, все вдруг странным образом всплыло в моей памяти. Показалось, что между прошлым и настоящим есть какая-то связь, более ощутимая, чем просто жизнь одного человека.       Убили молодую женщину. Ножевое ранение в горло. Казалось бы, просто бытовое убийство, но после осмотра дома ко мне в душу закралось сомнение. Судя по всему, жертва жила одна — если не считать попугая в клетке. Мы забрали его в участок, потому что позаботиться о нем было некому — но на следующий день попугай исчез — кто-то его выпустил.       Было ясно, что в последнее время потерпевшая страдала от депрессии. Об этом говорили разложенные по всему дому буклеты с рекламой курорта у озера, а также пустые коробки из-под антидепрессантов. На кухне я обнаружил приколотый к стене рецепт, в котором убитой назначался Прозак. Все указывало на то, что жертва сама покончила с собой. Но это было не так.       — Как вы поняли? — Дейл вздрогнул, услышав ее голос: по ходу рассказа он уже забыл о девушке. В последнее время Вандермеер привык разговаривать сам с собой.       — Я мог бы привести вам некоторые факты, которым учат на первом курсе факультета криминалистики — о том, что чисто технически невозможно перерезать себе горло спереди. Но не буду, поскольку жизнь такая штука, в которой может произойти все, что угодно. Просто такой способ самоубийства требует сноровки и железных нервов, а у той женщины было тяжелое психическое расстройство. В записке, которую я также нашел в кухне, говорилось, что она боится сделать с собой что-то ужасное — но это показалось мне неубедительным. Уж скорее кто-то решил ей помочь таким своеобразным способом. Но в доме не было никаких следов.       — Что было дальше?       — Официально дело закрыли через полгода. Улик было слишком мало, поэтому все свалили на жениха той девушки. Я лично допрашивал его, но потом… потом он исчез из участка. Полицейского, который его конвоировал, нашли повешенным в конце коридора. И вот тут-то начинается мистика…       Дейл почувствовал страх, исходящий от гостьи. Вместе с ним он также почувствовал и глубокую печаль. На берегу острова мелькали какие-то огоньки, словно там роились светлячки, и детектив подозревал, что это светятся белки глаз. Он надеялся, что сюда, к костру, они не придут — а если придут, то, по крайней мере, во плоти. Сделают вид, что прислали парламентеров.       — С детства я живу с чувством, что мою память разбили на десятки маленьких кубиков. Одни из них черные, другие белые. Это что-то вроде знания, которое приходит во сне. Я знаю также, что есть такая игра — менять одни воспоминания на другие. Для этого нужен синий куб, который поворачивает время вспять и дает шанс все изменить. Я смутно помню, что держал такой в руках в тридцать девятом — а потом моя жизнь, вроде как, встала на место. Так или иначе, с тех пор я стал слишком восприимчив к необъяснимым вещам.       Подозреваемого в деле Лоры Вандербум (так звали убитую) так и не нашли. Если мне повезет, я сам на него наткнусь, и мы поговорим. Выживу ли я после этой встречи? Кто знает. Иногда мне кажется, что кто-то из другого мира симпатизирует мне — иначе как объяснить тот факт, что я до сих пор занимаюсь этим делом?       — Вы напуганы, — проникновенно заметила девушка. Впрочем, и ее саму слегка потряхивало. От холода? — подумал детектив.       — Еще как. Сегодня утром я приехал сюда, чтобы исследовать одну хижину — она находится здесь, на маленьком острове. Я узнал, что незадолго до смерти Лора приезжала сюда на отдых — по словам ее жениха, она лечилась от депрессии. Сейчас домик заброшен, и я не надеялся всерьез найти там что-либо — скорее уж увидеть картину глазами жертвы… и я увидел.       — Дайте, я угадаю. Ближе к вечеру вас посетили черные тени, похожие на сны. Но это были вовсе не сны.       — Именно. Я пытался разобраться в механизме, который нашел в стене, как вдруг увидел на пороге оленя. Понятия не имею, как он там появился — разве что приплыл по воде? Когда я обернулся в следующий раз, у оленя не было головы… Выглянув наружу, я увидел, как быстро темнеет вокруг — небо закрыли непроницаемые свинцовые тучи. А по воде к хижине двигались черные тени… — Дейл передернул плечами и достал из портсигара сигарету. Прикурил от уголька и нервно затянулся.       — Вы убежали, — сказала девушка.       — Еле успел. В стене была еще тайная заколоченная дверь, за которой был лифт — механизм был от него. В последнюю минуту мне удалось его починить. Когда я нажал на кнопку и поехал вниз, на пороге стояла тень с горящими белыми глазами и пристально смотрела на меня. Стены теряли очертания, кажется, на какое-то время я потерял сознание. Очнулся в полузатопленном подвале — точнее, под полом хижины, который немного возвышался над водой на сваях. Я поплыл по течению, — Вандермеер выдохнул едкий дым, глядя в костер. — Никто меня не преследовал. Я вышел сухим из воды — условно говоря — будто бы я был своим среди этих существ, и меня решили просто по-дружески разыграть.       — Они живут там с давних времен, — глухо сказала незнакомка. Она крепко обнимала руками колени, так, что пальцы побелели. — В конце девятнадцатого века на этом озере был отель, в котором отдыхали только очень богатые постояльцы. Говорят, там был управляющий, который любил устраивать роскошные ужины. Каждый день гости ели шикарно приготовленное мясо. Но с каждым днем гостей было меньше — кто-то из них обязательно пропадал по ночам. Потом, наконец, исчезли все. Они до конца не догадывались, что ели на ужин своих знакомых…       — Вы узнали об этом, когда приезжали в хижину, верно?       — Да. Мы с моим попугаем были там летом. Судя по всему, в доме давно никого не было, все заросло паутиной. Я решила заняться уборкой и увидела надписи на стене. Это было как… песня? Или летопись.       Дейл глубоко затянулся в последний раз и выбросил сигарету в костер. Повернув голову, он наконец прямо посмотрел на гостью. При таком ракурсе иллюзия развеялась, и он увидел ее как есть: синюшная кожа, растрепанные светлые волосы, похожие на паклю, бледные глаза, как у мертвой рыбы. Лора Вандербум улыбнулась бескровными губами.       — Когда меня убили, меня не оставили в покое. Им нужны были мои воспоминания — только так можно сохранить озеро живым. Но память обычных людей их не интересует — им нужны покалеченные души, депрессующие суицидники вроде меня. Или пережившие травму в детстве — вроде вас. Недалеко отсюда есть мельница. Когда мы с Харви жили здесь, я ходила туда гулять. Там жила милая старушка немка, которая ни слова не понимала из того, что я говорю, но зато угощала меня молоком и жареной рыбой — они заплывали к ней прямо в подвал дома. После смерти тени принесли меня туда. Там был человек в черном, который построил машину для извлечения памяти. С ее помощью он извлек из моей головы два куба — черный и белый. Он растворил их в озере, и вода стала черной.       Детектив молча смотрел вверх. Между черных ветвей было видно почти такое же черное небо, в котором колюче мерцали звезды.       — Вы помните, кто убил вас?       — Разумеется, это был не Боб. Мы с Бобом любили друг друга, и хоть я сильно досаждала ему своими истериками в последнее время, он никогда бы ничего такого не сделал. Забавно… под конец жизни мне стало казаться, что я уже давно одна из них. Несколько раз вместо своего лица я видела в зеркале тень — всего на секунду. Казалось, во мне растет что-то черное, а потом, в один прекрасный день, оно вышло из меня. Поверьте, — Лора коснулась руки детектива, и тот почувствовал ледяную хватку ее костлявых пальцев. — Ржавое озеро никого не отпускает. Если оно выбрало вас, оно будет вести с вами игру до тех пор, пока вы не сдадитесь. Оно оживит все ваши страхи, призовет в мир все самое темное, что есть в вашей душе, и оно будет преследовать вас.       — Но почему именно я? Я оказался здесь случайно. Это дело вообще должно было достаться детективу Коулмену…       — Но потом кто-то позвонил в полицию и сказал, чтобы на место прибыли именно вы, — Лора загадочно улыбнулась. — Потому что вы хорошо подготовлены, детектив Вандермеер. В детстве вы видели нечто такое, что делает вас интересным для существ с озера. Это и дар, и проклятие. В любом случае, из всех живых людей только вы можете разгадать все эти тайны. Возможно, вы — надежда для обоих миров. — Девушка отпустила его руку и встала. Выцветшее светлое платье с рисунком из переплетенных кубов колыхалось на ночном ветерке.       — Мы еще увидимся с вами? — хрипло спросил Вандермеер.       — Все может быть… — чуть слышно прошелестело где-то над головой. Костер вспыхнул последним языком пламени, а затем погас, оставив лишь мерцающие в темноте угли.