Огни

***

Арсений Антона знает давно. Этот мальчишка пришёл к ним в пятом классе, подружился с двумя парнями да так и остался спокойно учиться здесь. Сначала Арсений, достаточно популярный парень, не обращал внимание на тихого Антона. Но в прошлом году что-то поменялось, и он все чаще стал заглядываться на несуразного парня. И многое узнал. Невинное дитя, каким казался Шастун сначала, таковым на самом деле не было. Вне уроков парень был дерзкий и яркий, часто шутил, любил потусоваться друзьями, ругался, но сказать это, ну, хотя бы их классной — не поверит. Тоже мне пай-мальчик, усмехался Арсений. Арсений таких любит. Но все же прошел год, а к Антону он так и не подошёл даже для банального общения, пара фраз перед контрольными, конечно же, не считаются. Редко кто находит своих соулмейтов в старших классах. Но подростки особо не заморачиваются, встречаясь с кем попало. Арсения многие называли бабником, но в тайне от одноклассников парень давно понял, что тянет его не к девушкам и мечтал поскорее найти своего соулмейта, создать семью. Возможно, он боялся подходить к Антону как раз из-за этого. Что если он нарушил свои же моральные установки, и парень вовсе не его родственная душа? А жизнь Антона шла своим чередом. Он учился, гулял с друзьями, писал песни и играл на гитаре. Были проблемы из-за того, что в школе все и каждый хотели послушать песни парня, он пару раз приносил гитару, но никогда не пел, считая это чем-то личным. Жизнь каждого бежала со световой скоростью, но семнадцатилетние парни редко задумывались об этом, переходя уже в одиннадцатый класс. Арсению приспичило купить синюю ручку в восемь вечера. Потому что спустя три недели учебы он успел спросить ручку на урок, кажется, у всех одноклассников и учителей, а те почему-то злились. Как только он вышел из канцелярского магазина, пошёл дождь. В голову пришла мысль погулять по темным мокрым улицам, и Попов нашёл её прекрасной. Убрав ручку во внутренний карман, Он свернул с прямой дороги, завернув на какую-то узкую улочку. Как только Арсений достал наушники, сзади послышался грохот и смачное «Блять!». Он развернулся и увидел нечто, упавшее на асфальт. Этим нечто при внимательном осмотре оказался Шастун, который жалобно заскулил, вытирая ушибленную руку. Арсений поспешил помочь однокласснику подняться и не удержался от улыбки, оглядев длинного паренька в тонкой спортивной кофте, промокшего и испачкавшегося при падении. — Что ржёшь? — недовольно спросил Антон. — Какие люди! Арсений, спасибо, конечно, но что ты забыл в этой подворотне? — Да так, прогуливаюсь, — улыбаясь во все тридцать два и спрятав руки в карманы, медленно отвечает тот. — В такую погодку? Костюмчик не промочишь, модник? — Попов пожал плечами. — Зачем всё же из дома выперся? — Ручку в школу прикупить, — равнодушно отвечает Арсений, внимательно разглядывая Антона и подмечая каждую деталь в парне. — Точно кукушкой поехал, — констатировал Шастун. — Ну… — Арсений резко перебил его, вдруг выпалив: — Давай вместе прогуляемся? — Ты все больше меня удивляешь, Попов, не терпится промокнуть — идём. Они не очень понимали зачем, но всё же завернули в парк, а после вышли поближе к огням города, медленно шагая по тротуару. После пары минут молчания посыпались шутки, а после нашлись общие темы для разговора. Город будто сошёл с картины импрессиониста. Поздний вечер, темнота, разбавляемая яркими красками. Всё еще шёл дождь, на дорогах образовывались лужи и ручьи, капли с ветвей деревьев сдувал ветер, словно создавая маленькие водопады. Темное небо покрыто тучами, а кое-где видны очертания более светлых облаков, что делало небо более низким пышным и бесконечно глубоким. Шум дождя мешался с шумом деревьев, появлялась новая, невиданная музыка, которую невозможно записать и повторить. Редкие проезжающие машины добавляли шум, но шум уютный, шипящая мелодия воды из-под колёс. Редкие одинокие прохожие или парочки с зонтиками, быстро шагающие, пытающиеся сбежать от дождя, закутанные в одежду люди. Среди них медленно идут, наступая в лужи, два парня. Всё это объединяет в одну картину простая составляющая — свет. Яркие фары автомобилей, бросающие на дорогу белые и красные блики, похожие на светящиеся дороги, уводящие в какие-то магические края. Фонари, много фонарей, они больше всего создают эту атмосферу резких мазков и ярких красок. Желтые и оранжевые лучи, разукрашивающие всё вокруг. Блики в мокрых листах деревьях, в припаркованных машинах, в аптеках, магазинах и в стёклах окон. Кажется, что в каждом окне стоит человек с теплым фонариком, пытаясь осветить тёмные улицы, достучаться до чьих-то мыслей. Некоторые вывески магазинов горят своим цветом, добавляя краски разных цветов — зелёные, синие, белые. Наверное, волшебнее всего выглядят мокрые дороги, это замечает Арсений и указывает Антону. Все эти цвета, весь свет падают на тротуар. Лужи и ручьи будто сами светятся всеми цветами радуги. Осень, дождь, огни, отражающиеся в воде — что может быть прекраснее этого… И добавьте в эту картину две души, которые так сильно тянутся друг к другу, что, кажется, способны разрушить тысячи вселенных. Что-то такое происходит. Тихое, едва заметное, но аккуратно, маленькими шажками забирающееся в душу. Они идут рядом, разговаривают и смеются, у них уже есть несколько совместных фото на фоне этой чудесной картины природы. Арсений смотрит в зелёные глаза, и появляется какая-то душащая потребность коснуться. Будто всё, что осталось от них — это мгновенные (они длятся вечность) прикосновения пальцев и теплый свет в глазах. Внутри —космос. Разрывающий, разлетающийся. Арсений чувствует, что всё больше влюбляется, хотя обещал не делать этого, но вселенная продолжает взрываться. Он чувствует, как холод подкрадывается, стоит сделать шаг в сторону от этого костра жизни — Антона. Арсений понимает, то, что казалось странным увлечением, превращается в жгучую потребность, потребность касаться. Антон может проникнуть в его мысли, если захочет дотронуться до его души, захочет почувствовать. Сейчас у них обоих странное чувство — словно души падают далеко вниз, но падают, чтобы соприкоснуться. Их разговор на минуту останавливается. — Ты ведь никогда не слышал, как я пою, Арс? Мне кажется сейчас неплохая атмосфера, я ведь обещал спеть когда-нибудь. Антон говорит чуть замявшись, отводя глаза от Попова, будто уже пожалел о поспешных словах. Внутри Арсения в секунду что-то передёрнулось, разочаруется ли вселенная в этих касаниях, до одури нужных? Молчание. И голос… — Огни… Огни большого города… Арсений замирает, этот голос прекрасен, этот голос, произносивший эти слова, завораживает и выжигает их на сердце. Он не сразу понял, что Антон остановился и смотрит на него, выжидающе. Арсений не понимает, блеск в глазах напротив начинает потухать, он догадывается и шепчет эту строку, закатывая рукав толстовки. Эта строка написана на запястье маленьким, но размашистым почерком. — Я написал эту песню два года назад. Её ещё никто не слышал, я надеялся, что она подойдёт для нас. — Антон показывает слова на своей руке «Там, где нас нет, горит невиданный рассвет». — Я помню, как в прошлом году ты пел её, когда тебя оставили после уроков убирать класс, первый раз я услышал её, а раньше это были просто слова на руке. — И ты даже ни разу не гуглил? — Арс… это действительно самое важное для тебя сейчас? — тихо засмеялся Шастун. — Нет, сейчас самое важное для меня — услышать продолжение твоей песни. — В глазах Шаста читается удивлённый вопрос. — Моя душа всецело принадлежит тебе, чудо. — Арсений привстаёт на носочки целуя Антона в губы, растворяясь в нём, в свете огней, под холодным дождём, но их вселенные всё равно будут вместе. — Я не хочу тебя отпускать. — Антон и правда не хотел. Арсений Антона знает давно.