obsession with the devil

      Лучи солнца пытаются пробиться сквозь плотные шторы в комнату, отчего становится светлее. Давно пора было выбираться из постели и уехать на работу, но Чонгук лишь притягивает нагретое под одеялом тело ближе, чтобы продолжить занятие, которое пришлось прервать из-за важного звонка. Сегодня он никуда не выйдет, по крайней мере, до обеда, оставив Чжухона на рабочем месте вместо себя. Его не будет всего несколько часов, друг справится, не в первой.       С одной стороны, все эти внеплановые отгулы и неожиданные проблемы напрягают, ломая привычный строй жизни, но с другой стороны у него под боком тихо посапывающий ангел, изменивший некоторые взгляды мужчины на свое будущее. Чимин стоически перенес предательство родного человека, от которого, видимо, не ожидал такого поступка. Чонгук знает Леди Пак лично, имеет несколько выгодных сделок с ней, поэтому вчерашним поведением женщины не удивлен. К сожалению, он не успел вовремя отреагировать и уберечь Пака, да и вмешиваться посреди чужого разговора было бы некрасиво, Чимин имел право разобраться самостоятельно. Вышло, конечно, не так гладко, как хотелось бы. К слову, друзья парнишки тоже не могли ничего сделать, Хосока попросту не было еще в зале, а Тэхена задержал Юнги, который, видимо, просек, что за подобную сцену отец спустит с сына три шкуры. Сам Мин не стал лезть из-за Чонгука, понимая, что старший разберется. Даже если не сразу и не на глазах у всех.       Задумчиво пропустив пальцы сквозь взъерошенные и спутанные волосы Пака, мужчина тихо вздыхает и прикрывает глаза на секунду. Вчера они вернулись домой без происшествий, Чимин спокойно принял душ, смирился с навсегда испорченным костюмом, выключил телефон и даже лег спать. Без единой истерики, без лишних пререканий, без намека на слезы. Но уснуть так и не смог, буквально не находя себе места на просторной кровати. Он успокоился лишь в крепких объятиях, в которых и дышать-то было нереально, но еще очень долго нервно хрипел в плечо Чона, не в силах перестать думать о произошедшем и уснуть. Возникали идеи напоить его успокоительным или дать снотворное, но пичкать молодой организм таблетками не хотелось. Поэтому Гук не спал вместе с Чимином до глубокой ночи.       До самого утра парень спал спокойно, но стоило только Чону покинуть постель, как кровать снова испытала муки из-за перекатывающегося с бока на бок тела. Чимин не проснулся, но сон его был тревожным, отчего между бровей пролегла морщинка, а пальцы до одури сжимали одеяло, в которое парень был закутан с головой. Пока мужчина решал возникшие по работе дела, Чим странным образом оказался поперек кровати, сжавшись в позу эмбриона. Его поведение наводит на тревожные мысли о посттравматическом синдроме, Чонгуку не хотелось бы наблюдать у парня развивающиеся психические отклонения из-за проблем в семье. Как оказалось, он с самого детства испытывал затруднения во взаимопонимании с родителями, постоянно ввязывался в драки, устраивал побеги, разбивал машину отца, менял свою внешность до неузнаваемости и был частым посетителем кабинета директора для воспитательных бесед. Все это Гук узнал из небольшого отчета, который он запросил у своего личного агента сразу же после инцидента с Леди Пак. Теперь, зная, что парнишку связывают кровные узы с этой дамой, найти его прошлое не составило труда. К тому же, он частенько мелькал на первых полосах и был буквально звездой интернета. В то время Чон о нем не слышал лишь потому, что жил в другой стране. — Жарко, — хрипло сопит Пак откуда-то из-под одеяла, слабо завозившись в объятиях Чона.       Ослабив хватку и позволив парню полностью высунуть голову, мужчина не сдерживает смешка. Из-за его прикосновений, волосы парня окончательно спутались и буквально превратились в гнездо, хоть прямо сейчас высиживай птенцов. — Который час? — сонно интересуется он, приоткрыв глаза и тут же натянув одеяло до самого лба.       Видимо, он чувствует, что выглядит не как совершенство, или улыбка Чонгука наводит его на эти мысли. — Самое время собираться на учебу, — врет Гук, но лишь для того, чтобы узнать реакцию младшего. — Нет, — незамедлительно хнычет тот, мотая головой в нежелании верить в это. — Пожалуйста, я не хочу никуда идти.       Тихо хмыкнув, Чонгук старается игнорировать еще больше подкрепленные мысли о стрессовом состоянии парня, но тот вновь выглядывает из своего укрытия и одним жалобным взглядом отметает все предположения мужчины. — Я обещаю, что это не отразится на моей успеваемости. Можно мне сегодня остаться дома? — буквально умоляет он, едва ли не складывая руки в просящем жесте. — Прошу тебя. — Тэхена не хочешь об этом предупредить? — Чонгук делает вид, что ведется на манипуляции парня. — Нет, — буркает тот, отводя взгляд. Все еще уязвленно и надломлено. — Я пока не готов видеть его или кого-нибудь еще чего, мне нужно время. Хотя бы чуть-чуть. — На самом деле, ты давно проспал первую пару, — усмехается Чонгук, поднимаясь и присаживаясь на самый край кровати.       Чимин копирует его действия, но садится прямо там, где лежал ранее, и сонно трет глаза, пытаясь проморгаться. Он озирается в поисках часов, обнаруживая электронные на тумбочке, и удивленно выдыхает. — А почему ты не на работе? — первым делом интересуется он, взглянув на мужчину. — Не могу оставить тебя одного, — Чон не видит смысла врать.       И это окупается смущенно отведенным взглядом и легкой улыбкой на губах парня. Пожалуй, стоит почаще говорить ему приятные вещи. Как выяснил Чонгук, обычно Чимин реагирует на подобные слова остро, огрызаясь и не воспринимая всерьез. Возможно, это все из-за того же несчастного детства, когда он, в силу своего возраста, привлекал внимание вечно занятых родителей, как только мог, а натыкался лишь на осуждения и критику. — И чем мы займемся? — как бы между прочим интересуется Чим, скидывая с себя одеяло и сладко потягиваясь.       Скользнув взглядом по невинному, беззащитному телу в его же футболке, Чон замечает, как легкая ткань провокационно задирается, обнажая тонкую линию подтянутого живота. Желание провести по обнаженной коже языком просыпается неожиданно, отчего Гук тут же возвращает взгляд на лицо парня. Ему только не хватает добить сейчас Чимина болезненным первым разом. — Чем хочешь, — пожимает плечами Гук, окончательно вставая с постели. — Но сначала умываться и завтракать. — Хорошо, папочка, — беззлобно дразнится Чим, широко улыбаясь.       Пожалуй, он перенес стресс намного легче, чем о том беспокоится Чонгук. Поэтому мужчина со спокойной душой отпускает парня в ванную. Хочется сделать несколько замечаний о поведении Чимина, но язык не поворачивается его сейчас воспитывать. Возможно, чуть позже Гук напомнит о том, что за подобные выходки можно и отхватить. — Ты сегодня вообще на работу не поедешь? — спрашивает Пак во время завтрака, с аппетитом уплетая вкусную еду. — После обеда, — отзывается Гук, наблюдая за парнем.       Задумчиво кивнув, Чимин наконец откидывает все свои волнения. Но ненадолго. Он чуть не давится, когда его голову посещает, как ему кажется, грандиозная мысль, и Чон лишь молча протягивает парню стакан воды, но смотрит грозно и упрекающе. Сначала прожуй, недотепа, потом говори. — Я придумал, как хочу провести время, — озорной блеск в его глазах Гуку не нравится, но он дослушивает парня до конца. — У тебя не найдется мольберта и парочки кисточек?       Удивленно вскинув брови, Чонгук на секунду выпадает из реальности, пытаясь вспомнить о таких вещах в своем доме. И запоздало понимает, что Пак учится на факультете искусства, при чем на бюджетной основе, значит, рисовать он и вправду умеет. — Есть, — теперь удивляется уже Пак, на секунду перестав жевать. Чонгук тоже когда-то баловался, но сейчас совершенно нет времени. — Я попрошу купить бумагу и краски, есть какие-нибудь указания? — Просто пусть спросят у продавца, что можно купить новичку, — с набитым ртом отвечает Чим, все еще выглядя озадаченно. — А откуда у тебя мольберт? — Отец подарил.       Слабо кивнув, Чимин на мгновение опускает взгляд в свою почти опустевшую тарелку. Он, видимо, не задумывался, что и у Гука есть семья. Чон в это время отправляет сообщение водителю с просьбой съездить в ближайший магазин с товарами для творчества. — Он очень любит искусство, коллекционирует картины, поэтому я с детства тянулся к рисованию, — поясняет Чонгук после недолгого молчания, мягко улыбаясь в ответ на осторожный взгляд Пака. Боится, что ли, что его убьют за знания о жизни Гука. — Почему не продолжил рисовать? — Как видишь, я связал свою жизнь с другим, — пожимает плечами тот, кивком головы прося домработницу убрать у парня тарелку. — Будь у тебя выбор, ты бы оставил все, как есть? — голос Чимина становится тише, видимо, он вновь думает о своей семье. — Без раздумий, — Чонгук тянется к Паку, стирая с уголка губ соус. — Иначе я бы не встретил тебя.       Ошалело уставившись на старшего, Чимин краснеет не то от его слов, не то от его прикосновений, не то от того, что Гук слизывает со своего пальца соус и игриво подмигивает парнишке. Резко вдохнув, Чим едва не давится воздухом от увиденного и краснеет до кончиков ушей. — Ты сейчас флиртуешь? — догадывается он, вытирая взмокшие ладони об футболку. — Заигрываю, — тихо смеется Чонгук, помотав головой. — Пойдем, надо найти станок для рисования. — Что? — непонимающе моргает Пак. Видимо, все еще пребывает в шоке. — Мольберт, — терпеливо поясняет Чонгук, покидая столовую.       Они тратят около часа, чтобы обыскать несколько комнат. Чимин случайно натыкается на семейный фотоальбом, прося рассказать о родных хоть немного, но Гук прячет его обратно и обещает обязательно познакомить их лично. Чим лишь узнает, что у мужчины есть отец и брат, который женился на другом мужчине. А Юнги, к слову, их усыновленный ребенок. — Так он неродной? — Чимин удивляется в очередной раз, сбиваясь со счета. Сегодня день потрясений, не иначе. — Но… Как… Он знает? — Ему было семнадцать, конечно он знает. — Так это произошло всего пять лет назад, — хмурится Чим, пытаясь сопоставить факты. — Он приехал в Америку вместе с семьей на отдых, но они попали в жуткую аварию, в которой выжил только Юнги. Его передали в детский дом, где он и познакомился с моим братом, который занимается волонтерством. Чтобы забрать Мина к себе, брат в срочном порядке расписался со своим парнем, — со вздохом поясняет Гук, просвещая парня в историю своей семьи. — Какой у тебя благородный брат, — восхищенно выдыхает Чим, наблюдая за поисками Чонгука. — Почему Юнги не остался с ними, а приехал с тобой? — Ему было сложно освоиться в незнакомой стране, а со мной он неплохо подружился за тот период, пока притаскивал мне передачки, — Чон наконец достает из глубин шкафа мольберт, протягивая его Паку. — И брат у меня сводный, у нас один отец. Когда появился первый ребенок, папе было всего семнадцать. Его первая девушка не пережила родов из-за юного возраста, поэтому он не бросил сына в память о ней. — А ты точно это не выдумываешь? — хмыкает Чимин, поставив деревянную подставку для холстов у стены. — Просто история твоей семьи настолько удивительна, что я не могу поверить.       Тихо усмехнувшись, Чонгук находит запакованные кисточки, точно зная, что они у него есть. Он так и не смог ими воспользоваться, закинув в дальний ящик. — У меня все проще, — продолжает свою мысль Чим, нерадостно улыбаясь. — Родители хоть и женились по любви, но меня не планировали, так как на первом месте у отца всегда были деньги. Потом, когда он все потерял, он переосмыслил некоторые вещи и даже признался, что я — подарок небес. Потому что кроме меня у него ничего не осталось. — Несмотря на проблемы в детстве, ты его очень любишь, — Чонгук заглядывает в глаза Паку, давая понять, что знает намного больше, чем рассказывает ему парень. — Когда отца подставили и он пытался что-то кому-то доказать и вернуть свое величие, ему много угрожали. Было несколько покушений, а однажды добрались и до меня. В тот день папа закрыл меня собой, даже не думая. И я простил ему все, что было до этого, — нехотя делится своими воспоминаниями Чимин, разглядывая комнату в попытке избежать взгляда мужчины.       Подхватив мольберт, Чонгук тянет Пака за собой в соседнюю комнату. Чимин поражается абсолютно пустому помещению, озаренному светом солнца, и невольно осматривает каждую деталь. Будь он настоящим художником, то счел бы данный уголок, как место в раю. Здесь можно пропадать целыми сутками, не боясь, что тебя потревожат или отвлекут. Места много, из окна открывается прекрасный вид, а оформление пола под натуральное дерево создает вдохновляющую атмосферу. — Здесь шикарно, — выдыхает он, глядя на то, как Гук устанавливает мольберт прямо у окна. — Значит, теперь эта комната полностью в твоем распоряжении, — кивает Чонгук, оценивая свою работу, а после оборачиваясь к замершему посреди комнаты парню. — Я ведь обещал тебе жилье, когда ты съедешь из общежития. Можешь полностью обустраиваться здесь. — Почему ты это делаешь? — хрипло шепчет Чим, забыв на секунду, как дышать. — Мы с тобой встречаемся. Я пытаюсь ухаживать, — непонимающе хмурится Гук, пожимая плечами. — Что-то не так? — Ты потрясающий, — облизнув пересохшие губы, Чимин на мгновение закрывает глаза. — Я не верю, что мне так повезло. Наверное, я все же сильно пострадал от удара о бампер и теперь нахожусь в коме. Мне все это снится. — Как ты знаешь, я не такой хороший, как выгляжу сейчас, — Чонгук ловит вопросительный взгляд парня и криво усмехается. — Но вчера ты во второй раз потерял такого родного человека, как мама. И мне просто хочется, чтобы ты знал, что ты не один. — Я хочу тебя поцеловать, — невпопад хрипит Чим, нервно сжимая пальцами низ футболки.       Вмиг изменив теплый взгляд на привычно-темный и сосредоточенный, Чонгук долго смотрит на притихшего и почти не дышащего парня. Он делает несколько осторожных шагов в его сторону, словно дикий зверь на охоте, и когда Пак не двигается, стоя как вкопанный, мужчина приближается вплотную. Он с жаром выдыхает в самые губы парня, коснувшись пальцами подбородка, и Чимину кажется, что вот-вот его поцелуют, однако Гук тут же уходит в сторону, обращаясь к кому-то за спиной парня. — Спасибо, — коротко кивает он, отстраняясь от Чимина.       У того, кажется, вся жизнь перед глазами проносится. Он чувствует отголоски предвкушения, которое уступает место неописуемому разочарованию, и шумно выдыхает. Его вновь обламывают, просто играясь с его чувствами. — Сколько это будет продолжаться? — в сердцах вскрикивает он, резко оборачиваясь.       Но позади никого, лишь распахнутая дверь и одиноко стоящий у порога пакет. Растерянно моргнув, Чим не на шутку пугается от мысли, что он и вправду во сне, который идет не по тому сценарию, который он пишет. Однако через несколько мгновений он вновь видит Чонгука, который приносит светлый стул-седло из кожи на четырех ножках. Мужчина ставит его напротив мольберта, после чего принимается распаковывать пакет. — Я сам могу, — недовольно буркает на него Пак, выхватывая из рук Гука средний холст на картоне. Раздраженно рвет на нем пленку, снимая, и ставит на подставку. — Тогда не буду мешать, — отзывается Гук из-за спины парня, стоя слишком близко.       Настолько, что ему хватает всего секунды, чтобы склониться к шее Чимина и оставить легкий, но ощутимый поцелуй. Тот эффектно вздрагивает, чуть не роняя кисточки из рук, и слабо ведет плечами в попытке избежать второго приятного поцелуя. — Мне надо на несколько минут отлучиться по работе, у Чжухона проблемы, — сообщает он, когда оставляет парнишку наедине с красками.       Проводив его смущенным взглядом, Чим невольно поправляя съехавшую с плеча футболку, только сейчас отмечая про себя, что на мужчине практически точно такая же сидит едва ли не вплотную, обтягивая крепкие мышцы груди и плеч.       После недолгого отрешения, Чимин возвращает свое внимание к абсолютно белому холсту и присаживается напротив него. Парень давно не держал в руке кисть, да и у него всегда были проблемы с идеями для картин, но сейчас его переполняют лишь определенные чувства. Их хочется выплеснуть, ими хочется поделиться. Что Пак и делает, открывая яркие краски и подготавливая палитру. В голове нет ни единой мысли о случившемся вчера вечером, он даже не зацикливается на том, что следовало бы включить телефон и сообщить Тэ с Хосоком, что он в порядке. В душе Чим, конечно, надеется, что Чонгук позаботился об этом, но проверять лично или спрашивать не собирается. Сегодня он хочет отдохнуть от всех, кто всегда был рядом. И довериться тому, кто с ним совсем недавно. Если это называется помешательством, то Чимин готов принять любую веру. Лишь бы чувства тепла и защищенности не покидали его.       Погрузившись с головой в процесс, парень не замечает наблюдающего у двери Чонгука. Мужчина отмечает, что иногда спонтанный отдых идет на пользу, и не только Паку. Несмотря на неожиданный звонок Хона, который лишь уточнил время и место назначенной на вечер встречи, мысли Гука непривычно пусты. Он ощущает легкость и свободу, наслаждаясь ею с упоением. И озаренный солнечным светом Чимин — самое прекрасное явление, которое Чону когда-либо удавалось лицезреть. Во время рисования парнишка пачкает пальцы в краске, невольно оставляя разноцветные следы на щеке и лбу, когда поправляет так и не причесанные волосы. Склоняется близко к холсту, а рукой взмахивает так легко, будто кисточка ничего не весит.       Прерывать Пака не хочется, но любопытство берет верх. Чон подходит ближе, разглядывая очертания двух тел на холсте, и одобрительно качает головой. Простота изображения, но в то же время четкость деталей поражает. Чимин касается короткими мазками, добавляя синих, желтых, черных красок, смешивает их с белилами и вновь наносит на холст. Картина практически закончена, Чонгук наблюдал издали достаточно долгое время. Он всматривается в совершенно обнаженную фигуру, невольно узнавая в нем самого Пака, а после изучает вторую, которую парень изобразил в рубашке. Выхватив кисточку из пальцев Чимина, Гук тянется к холсту, прижимаясь грудью к острым лопаткам, и несколькими движениями стирает границу лица у парня в рубашке. — Что ты делаешь? — охает Пак, тут же выдергивая кисть обратно.       К сожалению, он делает это резко, отчего она выскальзывает и падает, пачкая футболку и штаны на нем. Чонгук прослеживает ее траекторию падения, взглянув на пятна масляной краски, украсивших его же одежду на Чимине, и склоняется к уху парнишки. — Мы и так знаем, о ком ты мечтаешь. Необязательно изображать его лицо, — усмехается он, набирая пальцами краску с палитры.       Он ведет ими по щеке парня, оставляя разноцветные полосы от виска до скулы, и с удивлением отмечает, что Пак не сопротивляется, лишь покорно прикрывает глаза. — На мне ведь приятнее рисовать, да? — лукаво улыбается он, скосив взгляд из-под ресниц на мужчину.       Играет, засранец маленький, с огнем. Знает же, что лучше вести себя воспитанно и осторожно, не реагировать на прикосновения Чонгука и быть хорошим мальчиком. Но ему, видимо, надоедает, или он просто наконец приходит в себя после расслабляющего занятия. — Лично я бы использовал твое тело вместо холста, — не унимается он, расценив молчание мужчины по-своему.       В одно мгновение отстранившись от Пака, который за этот короткий промежуток времени успевает пожалеть о своих словах, Чонгук одним рывком разворачивает парня к себе лицом вместе со стулом. Растерянно вдохнув, Чим так и замирает, наблюдая, как старший плавно стягивает с себя футболку и откидывает ее на пол. — Рисуй, — если бы Чим не знал мужчину, он бы расценил это, как приказ.       Но тот не указывает и не требует, он предлагает. Подставляет свое хорошо проработанное тело под чужие перепачканные пальцы и смотрит так жадно, что хочется выть. Чимин окунает пальцы в выдавленные из тубы белила, набирая их как можно больше, и замирает всего на несколько секунд, прежде чем провести подушечками по выпирающим ключицам. Ему приходится тянуться, выпрямляясь, чтобы провести след по плечу к сгибу локтя. Пальцами второй руки он опускается на плавно вздымающуюся грудь, после чего прижимает раскрытую ладошку к тому месту, где бьется сердце.       В это время Чонгук не следит за его руками, он смотрит прямо в постепенно темнеющие от страсти глаза парнишки. Подмечает каждую деталь, видит, как Чимин поддается своему желанию, позволяя возбуждению затмить разум. Парень рисует какие-то бессмысленные узоры, просто откровенно касаясь тела Гука там, где ему заблагорассудится. Кончики пальцев оглаживают твердые мышцы, очерчивают выделяющиеся под кожей кубики, проходятся по кромке домашних штанов и вновь возвращаются к груди, оглаживая ее ладонями. — Я точно в коме, — сипит севшим от вожделения голосом Пак, облизывая пересохшие из-за глубокого дыхания губы. — Закончил? — уточняет Чон почти спокойным тоном, заставляя парня подняться со стула.       Заторможено кивнув и одновременно пожав плечами, Чимин поднимает на мужчину совершенно поплывший взгляд и слабо улыбается. Гук легко подхватывает его, преодолевая расстояние до окна, и усаживает опешившего парнишку на подоконник, практически сразу размещаясь между его разведенными ногами. — Теперь моя очередь, — рвано выдыхая, Чонгук без проблем стягивает футболку с несопротивляющегося Чимина, чей разум давно покинул тело. — Но рисовать я буду другим.       Непонимающе приподняв бровь, Чимин тут же охает. Мужчина сжимает его волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову и открыть доступ к беззащитной шее. Горячие губы тут же впиваются в нежную кожу, чуть всасывают, оставляя слабые отметины, отчего Чимин блаженно стонет и цепляется испачканными в краске пальцами за широкие плечи Гука.       Колени парня сжимают бока до боли, словно тот их не контролирует, но Чонгуку все равно. Он упивается ответной реакцией молодого тела, изучая губами острые плечи и ключицы. Влажный язык вновь скользит вверх, по едва выступающему адамову яблоку, и завершается все коротким поцелуем под скулой. — Вчера меня посетила одна странная мысль. И сейчас я в ней лишь убедился, — Чон заглядывая в глаза Чимина, дожидаясь, когда тот сможет сфокусировать взгляд. — Убью любого за тебя.       Если бы Чим мог здраво соображать, он бы никогда не принял такие слова за признание в любви. Но не сейчас, не в данную минуту, когда единственная мысль в голове — поцеловать. Притянуть ближе, ощутить кожей жар мужского тела, почувствовать его силу на себе. Стать ближе, раствориться в одном безумии и дышать одним воздухом.       Влажно, горячо, приятно. До такой степени, что становится почти больно в паху. Чонгук будто игнорирует все поскуливания и всхлипы парнишки, опускаясь губами на тяжело вздымающуюся грудь и обхватывая губами сосок, легко прикусив. От этого действия Пака словно бьет током, он выгибается дугой и невольно царапает короткими ногтями кожу плеч под пальцами. Этого становится мало, но он не может даже вдохнуть нормально, чтобы начать умолять о большем. Изучая его тело поцелуями, Чонгук добирается лишь до живота и возвращается обратно к груди, лизнув второй сосок. — Прошу, — едва хрипит Чим, изнывая от жгучего желания.       Ухмыльнувшись, Гук склоняется ближе к чужим губам, чтобы взять их в плен своими, но его останавливает знакомая мелодия телефона. Тихо выдохнув, он ловко высвобождается из объятий Пака и отступает на шаг. Чимин в это мгновение выглядит так беспомощно и брошено, что сердце невольно сжимается. — Да, Юн? — отвечает на звонок мужчина, изучая взглядом раскрасневшегося от возбуждения парня на подоконнике. — Чимин? Напротив меня.       Замечая блеск напрашивающихся слез в уголках глаз парня, Чонгук на секунду теряется, не понимая, что могло произойти за такой короткий срок. Пак выпрямляется, опираясь руками в край подоконника, и низко опускает голову в попытке скрыть свое лицо от чужого взгляда. — Не знаю, наверное, отключил, — продолжает разговор Чон, не сводя глаз с парнишки. — Хорошо, я передам.       Сбросив вызов, мужчина слабо касается чужого напряженного плеча, чтобы привлечь к себе внимание. Однако реакции не следует, Чимин словно ушел в себя. — Малыш? — с губ срывается давно забытое прозвище, которое Гук старается не использовать в адрес Чимина, чтобы не обижать его. — П-прости, — бормочет тот, мотая головой в знак того, что все в порядке. — Я просто впервые так сильно возбудился, было очень больно.       Облегченно выдохнув, Чонгук мысленно усмехается и делает пометку, что в следующий раз нельзя забывать про юный возраст своего парня. Тот еще неискушенный, едва ли вообще знающий о сексуальном удовольствии ребенок, которого подготавливать надо постепенно. — Но уже легче, — тут же продолжает Чимин, смущенно взглянув на мужчину. — Отпустило немного. — Могу предложить смазку, — не сдерживает ухмылку Гук. — Лучше бы протянул руку помощи, — язвит Чимин, поджимая на секунду губы. — Все равно твои действия уже можно расценивать, как соблазнение несовершеннолетнего. — Тебе девятнадцать, — напоминает старший, усмехаясь. — Не по документам, — передразнивает его недавнюю фразу Пак, показав язык. — В этой стране возраст сексуального согласия — тринадцать лет, — берет с него пример Чон, кроя словами самого парнишки. — Я запутался, о чем мы спорим, — тихо смеется Пак, мотнув головой.       Теперь он не выглядит так разочарованно, как минутой ранее, и это позволяет Чонгуку расслабиться. Наверное, Чимин и сам понимает, что еще рано, тем более, сейчас не самое подходящее время. Будь у них в жизни все иначе, Гук не стал бы размениваться на слова, а просто овладел Чимином прямо на этом подоконнике. Но это больно и неудобно, лучше оставить такое необычное место на потом. — Тебе надо в душ, — Пак указывает на разводы краски по чужому телу, слегка склоняя голову набок. — Согласен, — Чонгук поднимает с пола футболку, стирая ею то, что можно убрать сухой тканью. Он так же берет руки парня, обтирая и их. — Кстати, я вчера тебе так ничего и не подарил. — Ты и без этого делаешь слишком много для меня, — тушуется от смущения Чим, разглядывая свои побеленные пальцы. — Это нельзя считать подарком на день рождения. Так что говори, что хочешь получить от меня, — не позволяя парню избежать этого разговора, Чон буквально обрывает все пути отступления, упираясь ладонями в стекло позади Чимина. — У меня нет ничего определенного, — признается Пак, задумчиво глядя куда-то мимо мужчины. — Но, пожалуй, я хочу от тебя одно обещание. — Я стараюсь их не давать, чтобы не быть должным, — хмыкает тот, нахмурив брови. Чимин расстроенно выдыхает, тут же отводя взгляд. — Ладно, что там у тебя? — Пообещай, что однажды ты разрешишь мне сделать такое же тату, как у тебя на лопатке, — неуверенно просит он, так и не взглянув на мужчину.       Тот задумчиво хмыкает, осмысливая слова парня, и мысленно борется с желанием разрешить Чимину все, что тот попросит. Но есть и здравый смысл, который внушает, что данное обещание может покалечить Паку жизнь навсегда. Парень, возможно, не понимает, какое именно значение несет татуировка. Ты становишься частью этой семьи, ты идешь с ними до конца. А если нет, то от тебя просто избавляются. А тату срезают с кожи, чтобы не позорить остальных. Но если подумать, что Чимин осознает всю серьезность данного шага, то можно расценить его слова, как желание всегда быть рядом. — Мне напомнить, что за попытку уйти тебя убьют? — все же уточняет Чонгук, устанавливая зрительный контакт с Паком, чтобы быть уверенным, что он все понимает. — Я знаю, — едва слышно выдыхает тот, сжавшись под взглядом мужчины. — И это мой выбор.       Ненадолго повисает напряженная тишина, в течение которой Пак даже не дышит, а Чонгук раздумывает над странной просьбой. Он привык просчитывать все наперед, но с Паком так не получается. Никогда нельзя быть уверенным, что чувства сохранятся до самого конца, что в один прекрасный день глупая подростковая влюбленность Чимина просто не испарится. — Возможно, — обреченно сдается Гук, отстраняясь от парня. — Когда-нибудь я позволю тебе это сделать.       Даже эта мимолетная надежда вызывает у Чимина широченную улыбку и радостный блеск в глазах. Сдерживая порыв удрученно вздохнуть, мужчина пытается понять, как его угораздило вляпаться в это недоразумение так сильно. Теперь не отклеишь и не смоешь, останутся видимые следы, которые всегда будут напоминать о теплых глазах и притягательной улыбке.