***
Наутро, они выступают и им снова приходится кидать наигранные, к слову очень мастерски, взгляды влюблённых и прикасаться друг к другу так, словно они этого хотят. Эти, якобы случайные прикосновения вызывают лютый визг малолеток, что пришли на данное пати. За кулисами снова приходится продолжать этот цирк, потому что за ними везде наблюдают камеры. Но вот они остаются в комнате отдыха. Одни. Тут вся группа лежит и помирает от чрезмерной нагрузки. Тэхён сидит, сложив руки в замок и прислонившись к стене. Мягкая подушка под задницей и под спиной — он почти что как король. Чонгук заходит в комнату и ложится у противоположной стены. — Вы что, поругались? — спрашивает лидер группы. — Нет, Джун, всё хорошо. Просто мы и так на сцене уже налобзались... Хочу отдохнуть, — язвит он. Все молчат, никто не хочет расстраивать ребят. Кажется, те — единственные, кто думает, что это фансервис и всё происходит не по их воле...***
Некоторое время спустя, Чонгук не может найти Чимина. Он хочет ему что-то сказать, пока благополучно не забывает об этом, открывая рот и выпучивая глаза... Предположив, что Чимин в комнате у Юнги, он зашёл без стука. Чимин сидит лицом к лицу с Юнги на его коленях, и они довольно страстно целуются. Руки Чимина гуляют по телу Мина под футболкой, он буквально извивается своими булками на откровенно стоящем члене Юнги, который обтянут трениками. От звуков мокрых поцелуев и жёстко впивающихся в булки Чимина в порыве страсти пальцев Юнги Чонгук буквально теряет дар речи. Ребята не сразу замечают, что за ними наблюдают, а когда обнаруживают это — Чонгук быстро ретируется и закрывается в своей комнате. — Что... я... сейчас... видел... — шепчет он про себя, но состояние шока всё никак не проходит, как и не появляются ответы.***
Долгое время Чонгук делает вид, что ничего не видел. Концерты проходят спокойно, как обычно, приходится играть влюблённых с Тэхёном. Хоть Чону теперь это даётся довольно трудно и не без отвращения. Во время отдыха, Чонгук снова запирается отдельно. Он просит менеджеров не селить его с кем-либо. Это кажется им странным, но всё же выполнимым. В один из дней, когда у них всё-таки остаётся время, чтобы отдохнуть, Чонгук идёт в кафе. Надев маску и неброскую одежду, он выходит на улицу и, пройдя некоторое расстояние по серым улицам, доходит до скромного заведения, в котором вкусно пахнет выпечкой. Сев за самый дальний столик за углом — хитро спрятанное и уютное место — Чонгук просит принести молоко и круассан. Ожидая свой заказ, он смотрит в окно, наблюдая за проходящими мимо людьми, что прячутся от холодного ветра в своих тёплых куртках и шарфах… И очень удивлённо округляет глаза, когда видит идущего под дождём Тэхёна. Тот одет слишком уж не по погоде, так что закрывается капюшоном. Даже про маску забыл… Чонгук мгновение колеблется, кидает взгляд на стол и после снова на Тэхёна, раздумывая, чего стоит позвать его в тёплое кафе? Тэхен вышел под дождь, потому что любит его. Но он так беспечен, словно ребенок, совсем не думает о том, что может заболеть. Эта улица тянется вниз до разводного моста от самой их общаги. — Тэ, ты что, сдурел? — выпаливает наспех накинувший куртку Чонгук, подбегая к нему. Капюшон так и норовит задраться от ветра и предоставить макушку макнэ дождю, чтобы тот промочил его насквозь. Тэхён очень удивляется, увидев тут Чонгука. Когда он взгрустнул и попытался отыскать Чонгука в общаге, но так и не нашёл своего друга, то решил, что тот ушёл в магазин за едой. Как всегда. Но сейчас Тэхён замирает от удивления. — Что? Чон? Что ты тут делаешь? — спрашивает он, поворачиваясь к младшему. — Это я тебя об этом хочу спросить. Пошли в здание, ты же заболеешь! — гаркает тот в ответ и тащит за собой в кафешку. С отросших волос пшеничного цвета капает вода, пока Тэхён осматривается: жёлтый цвет, придающий уют и теплоту без того теплому помещению, коврики, деревянные перегородки, запахи вкусной еды и милая музыка. Чонгук просит плед или полотенце у знакомой официантки, которая не является его арми, но очень добра с ним. Та в свою очередь приносит и то, и другое, так что Тэхён незамедлительно вытирается. Однако, сидя в тепле и мягком пледе, он не выглядит счастливым. Даже какао с круассанами не веселят его. Чонгук не знает, чем ему ещё помочь. — Хён, почему ты грустный? — спрашивает Чонгук, обхватывая ладонями чашку с горячим напитком. Тэхён смотрит в окно и отвечает, не отрываясь от этого занятия: — Я люблю дождь. Будто небо плачет за тебя, — говорит он и продолжает пялиться в окно. Чонгук не знает, как реагировать на это, однако понимает одно — хёна что-то беспокоит и, причём сильно. Он смотрит на Тэхёна, чьи ещё слегка мокрые волосы небрежно лежат на лице и ушах, что ничуть не портит вид. Тот выглядит грустно и очень одиноко, его хочется развеселить, хочется составить ему компанию, несмотря на то, что Чонгук не умеет. Весь этот анализ ситуации приводит к мысли, что хочется даже прикоснуться к Тэхёну. Впервые ему самому хочется это сделать. Так что он берёт того за руку и потирает большими пальцами бледную кожу, сквозь которую чувствуется костяшка. Тепло ладоней и осознание, что от этого больше не воротит — пугает, но Чонгук перебарывает себя. Тэхен удивленно смотрит на макнэ и, прибывая всё в том же непонимании, спрашивает: — Чон? Что... что ты делаешь? — его сердце при этом начинает бешено колотиться, потому что он всегда хватается за издержки фансервиса, словно за последний в жизни кислород, потому что Тэхёну хочется прикосновений, но он получает их лишь наигранно. А сейчас ситуация не располагает к выполнению этой обязанности, однако его рука в руке Чонгука и это заведомо кажется какой-то ошибкой. Так не бывает. Тот и сам не понимает, что чувствует, но румянец на щёках обоих говорит о том, что это всё не просто так. — Тэ... Ты очень грустный, я переживаю… Давай сходим в караоке? Или в игровые автоматы… Что ты хочешь? — спрашивает Чонгук, не задумываясь, и только потом осознаёт: он никогда так не общался с ним. Он никогда не проводил с Тэхёном время так, чтобы просто… Но сейчас его сознание чистое и он видит только одну проблему — Тэхён грустный, а его это тревожит. Тэхён же в свою очередь удивляется ещё сильнее. Он выдёргивает ладонь из руки Чонгука и смотрит на него с подозрением. — Ты опять что-то проспорил этому шарлатану Юнги? — косится так, словно недоверие в нём — это уже, словно что-то живое. Чонгук тупит взгляд и не сразу убирает ладонь, в которой теперь чувствуется прохлада из-за отсутствия руки Тэхёна. Для него это даже как-то обидно, так что он тоже слегка грустнеет. — Нет. Просто ты грустный и меня это тревожит, — отвечает и, немного подумав, добавляет, так как возникает вопрос: — Тэ... Почему ты так говоришь о дожде...? Разве тебе есть из-за чего плакать? Тэхён от этого вопроса только ещё сильнее зарывается в плед. Он и не ожидал, что Чонгука будут волновать такие вещи… Так что, не зная, как ответить, просто молчит. — Тэ… — шепчет Чонгук, но, почувствовав, что влезает в личное пространство друга, тоже умолкает и возвращается к своему напитку. Они так и сидят до поры, когда в окне совсем темнеет, а люди начинают мелькать тёмными силуэтами на фоне света фонарей, после чего практически молча встают и идут в общагу. Там Чонгук принимает душ и по пути к себе в комнату, проходя мимо комнаты Тэхёна, вдруг слышит... плач. Сначала Чонгук думает, что ему показалось, но, подойдя к приоткрытой двери, замечает сидящего на полу и опирающегося спиной на кровать Тэхёна. Имеет ли он право врываться? Неизвестно, но Чонгук это делает. — Тэ! Тэ, что случилось? — спрашивает, подбегая и опускаясь на пол рядом. Пребывая ныне в одних шортах и накинутом на шею полотенце, он смотрит на Тэхёна крайне взволнованным взглядом. От него пахнет свежестью душа, естественным ароматом, чистотой человеческого тела и гелем для душа с нотками чайного дерева. Его мокрые волосы взялись гроздочками и свисают теперь кто куда: лезут и в глаза, и на лоб, и вообще торчат во все стороны. Чонгук дышит слегка неровно и не понятно, что его так тревожит… Разве что, то, что Тэхен сидит весь заплаканный по неизвестной причине. А ещё он дышит свежестью и зубной пастой с кедром. И вот это вот всё умещается сейчас на коврике рядом, восседая в позе лотоса. Тэхён от внезапности аж икает. Его заплаканное лицо столь жалкое, а красные от слёз нос и щёки говорят о том, что ревел он уже долго и не просто так, а по какой-то такой нехилой причине. Чонгук бегает взглядом по мокрому лицу, опухшим глазам и покусанным до крови губам. Он не понимает, почему Тэхён плачет, а сам Тэхён не спешит говорить, хотя смотрит в ответ так, словно только Чонгук знает, в чём его беда. Чонгук не знает, но действует, не задумываясь. Он берёт чужое лицо в руки и оглаживает большими пальцами скулы. — Ну, ты чего, хён? — спрашивает, бегая взглядом теперь от одного глаза Тэхёна к другому в поисках ответов, но тот реагирует всё так же: лишь смотрит и тяжело дышит. К слову, дышать тяжело из-за заложенного носа. От части, конечно же... Чонгук не знает чем, но вдруг запах парфюма и свежесть улицы, которыми пропитана одежда Тэхёна, начинают его привлекать. Чужое дыхание, что сейчас направлено прямо на него, тоже кажется приятным и таким… Природным — не паста и не жвачка, просто Тэхён. Тот смотрит так, будто его жизнь сейчас вся в руках Чонгука и он не хочет, чтобы макнэ отпускал. На самом деле, так оно и есть. Чонгук пробегается взглядом по лицу Тэхёна снова: как всегда прекрасен и безупречен. Но с каких пор он думает об этом? Мгновение и Чон тянется, скорее даже тянет на себя Тэхёна, подаваясь вперёд и утягивая того в сладкий жадный поцелуй, желание которого возникло, словно из ниоткуда. Тэхён сначала округляет заплаканные глаза от удивления и неожиданности, но после медленно прикрывает их и отвечает на поцелуй, который довольно нежно перерастает во французский. Чонгук сам не понимает, как его так угораздило, но желание пришло и что ты с ним сделаешь? Тэхён настолько увлечён, что неосознанно кладёт руки на его оголённые бока, от чего кожа под пальцами покрывается мурашками. Чонгук не отстраняет их и не вырывается. Наоборот, он убирает ладони с чужого лица, перемещая те на бёдра, буквально подсаживает Тэхёна ближе и распрямляет ноги из позы лотоса. Тот послушно садится на довольно мощные бёдра, лицом к нему. Ещё недели три назад Чон был готов поклясться, что ненавидит прикасаться к Тэхёну, но сегодня всё изменилось… А Тэхён не верит своему счастью, но это определённо точно происходит с ним сейчас. Его нежные прикосновения тонких пальцев вызывают у Чонгука всё новые и новые волны электрических разрядов по телу, от чего тот невольно закрывает глаза и начинает неровно дышать. Тэхён чувствует то же самое. — Чон… Я думал, тебе неприятно... касаться меня, — шепчет он сквозь всю эту возню слегка подрагивающим голосом и отводит смущённый взгляд. Чонгук не берёт своих слов назад, но порой люди меняются. — Раньше так и было. Но теперь… Я не хочу делать это наигранно, я хочу по-настоящему, — говорит он и проводит по чужой щеке рукой, заглядывая в глаза. — Чон, я уже давно... — хотел было сказать Тэхён, но Чонгук перебил, договорив вместо него: — Давно понял, что влюбился в тебя, — и, улыбнувшись снова, мягонько смял в поцелуе чужие губы, что охотно ответили тем же.