Всё, что скрыто в тебе

О боже, – с ужасом думает он, – неужели я так умру? Неужели всё кончится так? Он очнулся в этом страшном и темном месте всего пять минут назад, хотя по ощущениям казалось, что прошло уже немало часов. Долгих, мучительно-болезненных часов. Бедный парень совсем не понимал, где он находится и что за странное окружение строится вокруг него, а главное - понятия не имел, что с ним собираются делать. Более усугубил его и без того незавидное положение тот факт, что он был полностью без одежды. Кроме того, в комнате стояла гробовая тишина, изредка прерываемая треском кожаных ремней, врезающихся в кожу и рваным дыханием скованного по рукам и ногам парня. – Помогите! – Закричал он наконец, решив попытать удачу. Парень даже не знал в какой позе расположен, но местами всё же подозревал, что она была не очень… для него приятной. Ему не хотелось думать о том, зачем похититель или похитители оставили его так: голым и с расставленными в разные стороны ногами, хотя он и догадывался, что это было проделано отнюдь не ради забавы. Спокойно, Макс, это не по-настоящему… это не взаправду… сон. Всего лишь дурной сон… – его внутренний голос дрожит от страха, стыда и холода. – Помогите! Кто-нибудь! – Снова предпринимает он попытку и снова ничего. За окном залаяла собака. От внезапного громкого постороннего звука Макс вздрогнул и снова с ужасом понял, что прикован. От безысходности и страха хотелось плакать. Черт возьми, всего лишь семнадцать лет! Он был ещё так молод. Он столько хотел сделать, столько успеть… а теперь он лежит/сидит в этом темном-черт-знает-чем и думает о скорой смерти от лап маньяка или даже группы маньяков. Повезет, если они не решат над ним перед этим надругаться. От ужасных картин он захныкал, но не заплакал. Сделав вздох и судорожно выдохнув, Макс понял, что его тело пробивает сильная дрожь. Холод, который тянулся слева, обдавал голые ноги, руки, шею и живот и неприятно колол мошонку, заставляя её сжиматься в спазмах. Даже если они или он, или она придут, то просто поглумятся. Не обязательно, что они будут что-то делать, да, Макс? Зачем этот пессимизм? – голос в голове всё не унимался, пытаясь подбодрить. Снова тишина. Даже собака стихла. Он один… в этом страхе, в этой темноте, в этой неизвестности… От осознания того, что его никто не спешит спасать, Макс задергался в своих путах сильнее, поднимая торс, дергая ногами, руками, ударяясь головой о жесткую обивку кресла. И вдруг он осознает, на чем он. Резко замерев, он аккуратно вернул спину на обивку, двинул ногами, пытаясь прикинуть, в каком они положении и с чем соприкасаются, а затем с ужасом понял, что… Внезапно в помещении загорелся свет. Сетчатку обожгло яркостью, и Максим зажмурился, поворачивая голову набок, чтобы уйти от света лампы, которая находилась прямо над ним. Помещение наполнилось гудением флуоресцентных ламп. Максу потребовалась целая минута на то, чтобы глаза под веками перестало жечь от яркого света. Наконец, когда он понял, что сможет открыть глаза, он медленно повернул голову и также медленно открыл глаза, хотя делать ему этого не хотелось. Первое, что он увидел – стеклянный шкаф. С минусовым зрением разглядеть точно, что в этом шкафу было, оказалось затруднительно, но Макс и не хотел разглядывать, потому что ему хватило очертаний. Шкаф стоял в дальнем конце комнаты, где находился выход, рядом с которым и стоял человек. Яркость помещения позволяла разглядеть незнакомца: он был одет в черные штаны с двумя острыми стрелками, белую рубашку с закатанными до локтя рукавами и в черные туфли. На вид вполне солидный мужчина: черные, смолистые волосы, светлая кожа, широкие плечи, накачанные руки… весь этот образ дополняло безразличное выражение его лица. Испугавшись, Макс отвел взгляд от маньяка и стал осматривать комнату дальше, пытаясь понять, где он находится. Слева и вправду было окошко: маленькое и почти под самым потолком. Под ним висела полка с книгами и с какими-то статуэтками рядом с ними. Через секунду Макс понял, почему беловато-голубой оттенок комнаты был ему так неприятен, ведь это было как раз в стиле больниц или поликлиник. Сделав глубокий вдох, парень посмотрел на столик рядом с ним, на котором, как он предполагал, должны быть какие-то инструменты (но они отсутствовали), затем перевел взгляд на ещё один шкаф (напротив первого), но уже не прозрачный и выкрашен он был в неестественно красный цвет, который очень сильно выделялся на фоне белого и нежно-голубого. На стенах комнаты висели плакаты с различной больничной информацией, которую Максим никогда в жизни не читал ни в одной из поликлиник, но здесь взгляд почему-то остановился на них. Он не смог разглядеть статью, но большие буквы, которые были в названии, он смог прочесть. «Зачем нужен катетер и как правильно его вводить?» Макс знал, что такое катетер, но встречаться с этой штукой ещё раз — ой как не хотел. Ему хватило и одного раза. И он не захотел вообще более ничего читать или смотреть на этих плакатах, поэтому всё же опустил взгляд на своё тело. И с ужасом поперхнулся воздухом. О господи… нет, прошу… это не происходит со мной, не происходит, нет… – кричал его внутренний голос, пока он осматривал своё положение. Страх и стыд смешались во что-то ужасающее и тягучее. Макс почувствовал себя так плохо, что на мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит. Но всё обошлось. – Нет… не со мной… это не происходит – всё не унимался голос. Макс закрыл глаза. Сильно-сильно зажмурился. Так сильно, что перед глазами начали плясать разноцветные огни. Резко распахнув их, он ещё с секунду привыкал к белому освещению, а затем вдруг понял, что это всё по-настоящему. Он действительно, мать вашу, сидит на гинекологическом кресле, привязанный и полностью голый. От паники он начал вновь дергаться, но теперь он точно знал, что не сможет выбраться. И видел почему: широкие кожаные ремни сковывали его запястья, пригвождая их к ручкам кресла, и ноги в районе щиколоток к подставкам. Он был открыт, обнажен и пристыжен прямо сейчас. И от этого отвращения и стыда ему хотелось умереть прямо сейчас. Внезапно он слышит стук каблуков о кафельный пол. Вздрогнув, Макс поднял глаза и посмотрел на мужчину, который приближался к нему. Испуганно замотав головой, Максим сжал руки в кулаки и снова стал ими дергать, надеясь выбраться и убежать куда-нибудь далеко. Нет, не со мной… не происходит… нет-нет-нет – Он зажмурился снова и сжался. Ощутив чужое прикосновение холодных пальцев к внутренней стороне бедра, Макс дернулся и отвернулся, морщась и не открывая глаза. По телу забегали мурашки, а дрожь только усилилась. Затем прикосновение исчезло. Максим не рискнул открывать глаза, а стал слушать. Стук каблуков раздался за головой, затем зашел слева, отдалился, прекратился, затем послышался какой-то другой звук, что-то глухо ударилось об что-то. Макс с ужасом понял, что маньяк закрыл окно. Натянув ремни на своих запястьях до предела, парень судорожно выдохнул и затих. Стук каблуков возобновился. И прекратился, когда человек оказался близко где-то слева – Макс чувствовал его присутствие и слышал. Холодные пальцы (только сейчас он осознал, что это была не кожа, а что-то другое (может, перчатка)) коснулись груди, которая быстро поднималась и опускалась. Пальцы скользнули сначала вверх, очерчивая ореолы твердых и сморщенных от холода и страха сосков, а затем вниз, очерчивая ровную линию между левыми и правыми ребрами, проходясь по солнечному сплетению, по пупку, а затем замирая у самого низа живота. – Пожалуйста, – вдруг взмолился Макс, понимая, что больше не может терпеть и ждать, пока маньяк озвучит свои требования или свои намерения. – Не делайте этого… – Чего именно? – спрашивает незнакомец. Его голос звучит ровно и спокойно, не выдавая ни страха, ни возбуждения, ни злости, ни безумия. Макс подмечает, что его голос хрипит слишком сильно (может, он курит). Ему не хочется думать об этом, но хрип звучит так странно-неестественно, не сходится с внешностью. Через мгновение мужчина прокашливается, разбивая догадки Максима про курение. Ответить парню нечего, ведь он понятия не имеет, что делает мужчина, но ему и не хочется знать. Однако молчать он также не мог, ведь молчание могло трактоваться слишком неправильно. – Не убивайте… – испуганно шепчет Макс, всё ещё не поворачивая головы и не открывая глаза. Незнакомец руку с низа живота так и не убрал, по-хозяйски устраивая её на бледной коже парнишки. – Думаешь, я хочу тебя убить? – задает человек риторический вопрос и скользит взглядом по стройному и слишком худому телу парня. Его рука чуть приподнимается, двигается в сторону и снова переходит на внутреннюю сторону бедра парня, заставляя того напрячься (его вялый член в этот момент подал признаки жизни, шевельнувшись). Осознавая своё положение и возможные намерения мужчины, Максим скривился в гримасе отчаяния и страха и задышал чаще. – Пожалуйста… – просит он, стараясь не думать о том, что его мольбы вообще бессмысленны, если учесть его позу и всё окружающее его барахло. Вряд ли незнакомец послушает его и отпустит. А вдруг! Ты пытайся, Макс, пытайся! Что-то должно получиться… должно… – вопит голос в его голове, оглушая и мешая думать. Испуганно замотав головой, Макс таким образом попытался отогнать назойливый голос и вместе с тем показать мужчине, что он ничего из этого не хочет. – Иногда я думаю, – начал незнакомец, сдвинув руку и вернув её на живот парня, аккуратно обходя стороной член. – Насколько прекрасны бывают птенцы… Такие невинные… неумелые… испуганные… – Нет… – в трансе шепнул Макс, сильно-сильно сжимая ладони в кулаки. – Такие… непорочные… чистые… совершенные. – Ладонь мужчины сдвинулась выше, нежно скользя по животу. Макс втянул в себя слишком много воздуха, и живот стал неестественно впалым, но это не помешало маньяку. – Белый лист… на который так и хочется капнуть черной краской… – пальцы прошлись по соскам, поднялись выше, задели выпирающие ключицы, а затем замерли на шее. Наступила тишина. Нервы Макса были накалены до предела. Аккуратно ладонь незнакомца легла на шею, и Максим с ужасом осознал, что сейчас его задушат. Прямо, мать твою, сейчас. От нахлынувшей на него паники он зажмурился ещё сильнее, до боли в глазах и до ярких огоньков. Пожалуйста, сделай это быстро… – молит голос внутри головы Макса, но он с ужасом осознает, что маньяк не сможет этого услышать. Незнакомец почувствовал под своими пальцами, скрытыми под латексными черными перчатками, напряжение, выступившую на шее вену, почувствовал движение кадыка от глотания слюны, и усмехнулся. Ему, на самом деле, вправду хотелось сжать ладонь и слегка придушить, дотронуться до вялого члена, добиться асфиксии, экстаза, услышать хрипы мальчишки, его сдавленные стоны, мольбы, увидеть его слезы, стыд, страх, желание, но… рано. Слишком рано. Он успеет. У них ещё много времени. Внезапно для Макса все ощущения исчезают: и рука на шее, и присутствие мужчины сбоку. От того, насколько громко в ушах шумела приливающая к голове кровь, он и не услышал стук каблуков, когда маньяк отшагнул от него. Испуганно сглотнув слюну, Максим выдохнул и чуть расслабился, позволяя рукам более не натягивать ремни. Он слышит удаляющиеся шаги, понимает, что мужчина ушел уже слишком далеко от кресла, после чего решается открыть, наконец, глаза. Свет снова режет сетчатку. Ему требуется какое-то время, чтобы привыкнуть, но за это время незнакомец уже покидает помещение, оставляя парня одного со всем этим дерьмом в его башке и вокруг себя. Очень плохо, что он не выключил свет, потому что теперь Максу ничего не остается, кроме как осматриваться.