poisonous

Юэ-Лун был той ещё сукой. За его притягательным телом и смазливым личиком, что нередко были главным оружием этого малолетнего обольстителя, прятался настоящий змеиный яд – того гляди и отравит. Его трудно было любить, но при этом не испытывать восхищения по отношению к этой гадюке – невозможно. Эти плавные, чересчур грациозные и мягкие для юноши движения, взмах длинных, так и манящих зарыться в них носом и сжать у корней ладонью волос, лёгкая походка и отчасти мерзкая, но при этом почему-то безумно привлекательная и обворожительная улыбка каким-то магическим образом сводили с ума. Хорош засранец, ничего не скажешь. Шортер не знал, как попал в эти сети. Просто в какой-то момент он поймал себя на том, что, словно околдованный, наблюдает за тем, как тонкие бледные пальцы медленно накручивают тёмный локон, как аккуратный нос юноши морщится, когда тот чем-то недоволен, что делает его отчего-то миловидным, а вовсе не злобным и отталкивающим, как длинные худые ноги неспешными и привычно тихими шагами рассекают комнату, когда их хозяин о чём-то раздумывает. С каждым днём, проведённым рядом, ему всё больше начинало казаться, что он сходит с ума. И нахрена нужны наркотики, когда есть Юэ-Лун? – Так и будешь стоять? – изогнув губы в сучьей ухмылке, спросил брюнет, чья спина уже буквально пылала от прожигающего взгляда стоящего в проходе парня. Вонг молчал. С его стороны глупо было надеяться на то, что вечно подмечающий даже самые незначительные мелочи Юэ-Лун не заметит его долгих и, как считал сам Шортер, выглядящих со стороны весьма безобидными взглядов. Он, конечно же, замечал. С самого начала замечал, но не подавал виду, желая посмотреть, что же будет дальше. Вонг оказался менее решительным, чем брюнет смел предположить: по его подсчётам парень уже давно должен был завалить его на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, но тот по-прежнему продолжал лишь наблюдать за ним, всё ещё боясь подходить ближе, чем на метр. Его это умиляло. Умиляло, но при этом злило: он терпеть не мог нерешительность и заторможенность, а стоящий позади Шортер в последнее время излучал из себя только это. – Язык проглотил? – оттолкнувшись руками от стола, мальчик развернулся и с вызовом уставился на опустившего взгляд вниз парня. – Не беси меня, Вонг. – Ты всегда взбешён. По меркам негласных правил поведения рядом с Юэ-Луном Шортер сейчас едва ли не подписал себе смертный приговор, но ему можно, он ведь Шортер Вонг – единственный человек, которому позволено чуточку больше, чем всем остальным. Правда, сам Шортер об этом всё ещё никак не догадается, и тем лучше: брюнет не любил, когда люди знали, что они его слабость. Хотя слабость у него была только одна: преданная и не особо догадливая. – Дерзишь? – Убьёшь? Юноша заливисто рассмеялся и, стерев грациозным движением ладони выступившие от смеха слёзы с бледных щёк, приблизился к так и не сдвинувшемуся со своего места парню. – А ты боишься? – тонкие пальцы невесомо прошлись по щеке и, спустившись вниз, слегка сжались на мягкой коже, удерживая подбородок Шортера в одном положении. – Было бы глупо бояться смерти и при этом работать на тебя. – Считаешь меня настолько опасным? – Думаю, для тебя это комплимент. – Неудивительно, почему у тебя всё ещё нет подружки, – усмехнувшись, заискивающе прошептал юноша и опустил руку, отступая на шаг назад. – Комплименты у тебя так себе, Вонг. Тебе следует поработать над этим.

***

Шортер ненавидел себя за то, что позволил себе запасть на него. Змеи не умеют любить, они могут лишь душить и высасывать все соки из остывающего трупа, но никак не дарить тепло и заботу. Однако больше всего он ненавидел Юэ-Луна, эту маленькую и до безумия возбуждающую блядь, которая чувствовала мужское вожделение за километр. Он всё знал. Знал и провоцировал, чтоб его. – Всё сделал? Вонг подумал, что если бы он не успел вовремя сглотнуть, он бы точно поперхнулся слюной. И, пожалуй, умереть от нехватки воздуха сейчас было бы не самым плохим вариантом. На нём был лишь короткий шёлковый халат, спадающий с одного плеча и слабо перевязанный поясом, который, чего таить, так и хотелось развязать к чертям. Стервец знал, что красив, знал, что ему достаточно лишь кокетливо улыбнуться и передёрнуть острым плечом, чтобы завладеть чьим бы то ни было рассудком, знал и нагло пользовался этим, сводя бедного Шортера с ума всё больше и больше. Парень уже пожалел, что решил заглянуть в комнату к боссу самостоятельно, а не доложить о выполненном задании через кого-нибудь другого. Чёрт, да лучше бы он вообще прислал ему сообщение, написал письмо, отправил весть голубем или отстучал по двери отчёт азбукой Морзе, да что угодно, лишь бы не заходить к этому дьяволу в его логово. А он ведь только этого и ждал. – Мне стоит напоминать, насколько я ненавижу, когда ты молчишь в ответ на мои вопросы? – Нет, босс. Всё сделано. – Тело спрятал? – Как ты и велел. – Молодец, – брюнет кивнул и, сдвинув пальцами длинную чёлку с глаз, протянул руку к стоящему на столе бокалу, – не хочешь выпить? Вонг сглотнул. Он прекрасно понимал, что если согласится, то до утра ему отсюда не выйти, и он не мог понять, хорошо это или плохо. Он желал его до дрожи в пальцах, но и падать ещё глубже в болото под названием Юэ-Лун, которое рано или поздно засосёт его настолько, что он задохнётся от нехватки кислорода, ему не хотелось. – Нет… – прозвучало это, мягко говоря, неуверенно. – Ответ неправильный, Шортер. В следующую секунду свободная рука протянула ему второй бокал, наполненный чем-то тёмно-бордовым, что походило на вино, которое так любил этот малолетний мерзавец. – Что-то туда подсыпал? – Вот так ты мне доверяешь? – Проверяю, – Вонг мягко улыбнулся и, приняв предложенное, сделал небольшой глоток. – Я бы мог подсыпать туда виагру, но, полагаю, у тебя с этим проблем быть не должно. Шортера бросило в дрожь. Так открыто юноша ещё никогда не намекал. – Зачем тебе это нужно? Парень и вправду не понимал, зачем такому, как Юэ-Лун, понадобилось соблазнять такую простую пешку, как он, ведь ему не составило бы труда положить к своим ногам любого, будь то простой прохожий или, чёрт возьми, президент. – Что именно? Секс? Ты мальчик взрослый, должен понимать. – Ты знаешь, о чём я. Брюнет улыбнулся. О, конечно он знал. Он обожал, когда Шортер был таким: прямым и смотрящим уверенно. Да, его взгляд по-прежнему оставался тёплым и несвойственным для человека его рода деятельности, но, тем не менее, он не отводил глаза и давал понять, что его слова серьёзны и требуют ответа. Это возбуждало. Мальчик даже не мог сказать, что возбуждало больше: Шортер в руках со стволом, выносящий мозг очередному не угодившему ему ублюдку, или Шортер с твёрдым голосом, требующий от него ответов. – Я всегда получаю то, чего хочу, Вонг, и ты об этом знаешь лучше, чем кто-либо ещё. – И ты хочешь… меня? – проколотая бровь приподнялась в удивлении, делая лицо парня до невозможности забавным. – Ты видишь здесь кого-нибудь ещё? Он молчал. Снова. Но на этот раз брюнет не злился, нет, его это веселило. О, это растерянное лицо и неверяще смотрящие в дальний угол комнаты глаза выглядели настолько комично, что Юэ-Лун не сдержался и рассмеялся своим тихим, немного хриплым смехом. – Но главное здесь не то, кого хочу я, Шортер, – брюнет хитро улыбнулся и, облизав свои до невозможности привлекательные губы, развернулся спиной к по-прежнему молчащему Вонгу, после чего одним движением изящной руки развязал и без того непонятно каким образом державшийся пояс, давая тёмной ткани халата соскользнуть по изящной фигуре вниз, – а кого хочешь ты. Трудно сосчитать, сколько раз Вонг представлял это тело в своих самых смелых фантазиях, оставаясь по ночам одним в своей комнате и с лёгким чувством стыда двигая сжатой в кулак рукой по твёрдому члену. Он представлял, как оставляет поцелуи на бледной – как у истинных кровопийц – коже, как мнёт мягкие ягодицы и ласкает языком возбуждённую мальчишескую плоть, как входит в узкое податливое тело и, зарывшись носом в длинные локоны, медленно двигается, заставляя этого стервозного змеёныша стонать в подушку. Однако сейчас, глядя на всё открывшееся ему великолепие, с которым ему сейчас любезно позволяли делать всё (ну, или почти всё), что он захочет, Шортер не знал, как поступить: продолжить падать глубже, тем самым окончательно и бесповоротно подсаживаясь на наркотик, носящий имя Юэ-Лун, или сделать шаг назад, навсегда отрезая себя от столь желанного запретного плода. Длинноволосый ждал. Он опёрся худой рукой о стол и, вновь взяв в руки отставленный прежде бокал, продолжил медленными глотками осушать его, грациозно прогибаясь в пояснице, маня и соблазняя. Шортер закрыл глаза. Шортер свой выбор сделал. Бокал звонко встретился с поверхностью пола и рассыпался на несколько десятков мелких осколков, выпав из раскрывшейся от неожиданности ладони. Сильные руки Шортера одним движением подхватили худое и выставленное ему напоказ тело, в следующую же секунду укладывая его на тёмно-синие простыни. Он был похож на сорвавшегося с цепи голодного дикого зверя, которому наконец позволили добраться до желанной добычи. И юноше это нравилось. Чёрт, да он с ума сходил, чувствуя под своими ладонями напрягшиеся плечи, слыша громкие вздохи и тихие рыки, чувствуя на своей коже жёсткие поцелуи и слабые укусы. Юэ-Лун позволял ему вести. Только ему и только в постели. Вонг, казалось, с ума сходил. Он и подумать не мог, что можно получать такое удовольствие даже не от секса, а от того, что ты можешь вот так вот просто покрывать поцелуями столь желанное тело, ловить своими губами его нетерпеливые стоны, чувствовать, как стройные ноги обхватывают твою талию, прижимая к этому прекрасному телу ещё теснее. Он задыхался от своего сбившегося к херам дыхания, но не останавливался, продолжая спускаться всё ниже и ниже. Маленькая ладонь зарылась в его ярко-фиолетовые волосы, стоило ему обхватить губами розовую головку. Нет, брюнет не давил и не пытался задать свой темп, он просто медленно перебирал пальцами яркие пряди, тихо постанывая от удовольствия, которое дарил ему этот горячий язык. Он даже едва не кончил, но Шортер вовремя отстранился и, подтянувшись на руках вверх, заглянул ему в глаза. – Что? – Юэ-Лун не знал, какого хрена этот взгляд так давил на него, но, не выдержав напряжения, он отвёл глаза в сторону, чувствуя, как щёки заливаются краской. – Боже, – Вонг томно выдохнул и совсем тихо, буквально еле слышно рассмеялся, продолжая смотреть на стремительно багровеющие щёки мальчика. – Заткнись. – Ты краснеешь, это вообще возможно? – Заткнись, я сказал. – Надо же, ты тоже умеешь чувствовать себя неловко. – В тумбочке справа от тебя лежит клинок, не закроешь свою пасть – обнаружишь его у себя в печени. – Замолкаю, – парень улыбнулся и, оставив на румяной щеке влажный поцелуй, потянулся рукой к упомянутой Юэ-Луном тумбочке, надеясь найти там нечто более необходимое им сейчас, чем излюбленное холодное оружие его хозяина, которым он особо даже и не пользовался, потому что главным его оружием был сам Шортер. Юэ-Лун был пластичным, изящным и гибким. Не то чтобы Вонг не знал об этом раньше, просто в постели это открывалось с какой-то новой и абсолютно сносящей ему крышу стороны. Когда его пальцы аккуратными движениями входили в это до безумия узкое тело, брюнет прогибался в позвоночнике, словно кошка, и податливо двигал бёдрами, насаживаясь ещё сильнее и прося больше. Парень был настолько одурманен и возбуждён, что даже не стал снимать с себя всю одежду, лишь быстро стянул футболку и, приспустив брюки вместе с бельём, приставил возбуждённый член к растянутому отверстию. Он входил медленно и неспешно, боясь причинить своему юному боссу слишком много боли, но тому его осторожность была до задницы, и он, громко простонав, одним движением насадился до конца, чем вызвал у держащего его за тощие бёдра Шортера гортанный рык. – Ты чего? – Не медли, я этого не люблю. Вонг кивнул и, опустившись грудью на бледную спину, начал двигаться быстро и отрывисто, лаская губами узкие плечи и зарываясь носом в тёмные пряди, как он и рисовал у себя в голове всё это время. Брюнет громко стонал и комкал в руках тёмную простынь, загнанно дыша и подаваясь навстречу двигающемуся внутри него члену. Он настолько давно этого хотел, что сейчас совершенно ничего не соображал, самозабвенно отдаваясь вколачивающему его в матрас Вонгу и чувствуя, как приятное тепло разливается внутри: как бы он ни воротил носом, но отрицать его симпатию к этому фиолетововолосому оборванцу было бессмысленно. Долго мальчик не протянул: громко вскрикнув и до боли в ладонях сжав простыню, он окропил бельё своим семенем и безвольно упал на кровать, переводя сбитое дыхание. На тонких покрасневших и опухших от поцелуев губах расползалась довольная улыбка: Юэ-Лун вновь получил то, чего он хотел. – Ляг, – немного придя в себя, своим привычным командным голосом приказал он, выжидающе глядя на всё ещё возбуждённого парня. Толкнув Шортера в грудь и заставив его упасть на спину, брюнет дорожкой поцелуев спустился вниз и несколькими умелыми движениями рта довёл своего любовника до оргазма, после чего до невозможности пошло слизал сперму со своих губ и улёгся рядом с Вонгом, устало прикрыв глаза. – А ты не хотел пить вино, – по-прежнему не открывая глаз, юноша улыбнулся и уткнулся носом в шею лежащего рядом парня. – Думаю, я больше никогда не буду отказываться, – Вонг ответил на его улыбку и перебросил руку через тонкую талию, прижимая мальчика к себе ещё теснее. Шортеру мало верилось в то, что для его босса всё произошедшее было чем-то большим, чем очередным сексом. Он даже искренне ожидал, что утром проснётся один в пустой постели, несмотря на то, что это была не его спальня, или услышит просьбу покинуть комнату, но никак не отойдёт от сна с помощью тёплых губ, настойчиво ласкающих его член. Открыв глаза после неожиданного утреннего минета, он встретился взглядом с лучезарно улыбающимся и вновь до дикости непривычно покрасневшим Юэ-Луном, который, не произнеся ни слова, припал к его губам своими, не давая сделать и вдоха. Что же, наверное, змеи умеют не только впрыскивать яд.