Наруто_17.0 и Цветик-Десятицветик!

Утром я встала в 10, умылась, оделась в мешковатый оранжевый костюм и принялась ждать. Когда стукнула половина одиннадцатого, я активировала на полную мощность "Обаяние Узумаки" на Саске. Я сказала ему приходить в полдень - и я не раз говорила, чтобы раньше положенного не приходил. И вокруг моей комнаты прям такой ореол таинственности развела, что попробовать туда заглянуть должно было уже стать для него делом чести. Да что уж там, я не раз, проверяя вечером защитные печати, видела следы его чакры. Пытался забраться, да только печати у меня качественные. Поэтому сейчас, когда я почувствовала его приближение к моему дому, я быстро распечатала гитару и открыла шторы на окне - после всех этих тайн удержаться и не заглянуть ну просто невозможно! И вот, когда он подошел к моему дому в пределы слышимости, я заиграла. Удивление в эмоциях, и вот он быстро стал приближаться к моему дому. Я села на кровать спиной к окну и запела.

Однажды он сказал: "Твой полет - всего лишь сон." И ты летать не стал, Стал таким, как он. И по земле ходить Научился, как ребенок ты. Но все не мог забыть Той прозрачной высоты.

Гитара затихает на мгновение, чтобы в следующий миг уже снова зазвучать, отражаясь эхом от стен комнаты.

И лететь по белому свету, Став одним движением ветра! Лететь... Куда-то вдаль... И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться! Оставив все то, что жаль...

Однажды ты привык И почти не стал мечтать. Но только чей-то крик Вдруг позвал летать. И поднял ты глаза В высоту, где голоса плывут. Там люди в ней, в небесах - И тебя с собой зовут!

Мысленно считаю до трех и снова ударяю по струнам. Эх, жаль, что я не вижу сейчас его охреневшее лицо! Он-то, как и совершенно все жители деревни, уверен, что у меня нет голоса! А тут - такое. И все совершенно случайно! Я это не подстроила, нет-нет.

Полететь по белому свету, Став одним движением ветра! Лететь... Куда-то вдаль... И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться! Оставив все то, что жаль...

Однажды он... Сказал...

Опускаю руку и струны медленно затихают в полной оглушительно-звенящей тишине. К двенадцати он так и не пришел.