31 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Кузница Тони Старка
— Вот, как заказывали, господин Фиск. Кузница Тони находилась с левой стороны его дома и выглядела как громадная пристройка. «Видение будущего» — машина с предсказаниями скрашивала некрасивую границу. Порой в ожидании заказа какой-нибудь клиент бросал туда монетку, получал предсказание и со счастливым лицом уходил от Старка. Однако Фиск был не из таких людей. Он вообще редко приходил за заказами сам, предпочитая посылать кого-нибудь из своих людей, поэтому Старк крайне удивился, увидев мэра воочию. — Сколько? — Фиск, прищурившись, взглянул на груду металла, сложенную по всем правилам. Он стоял подле Старка и упирался тростью в деревянный пол. Как бы дырку не проделал. — Как заказывали. Десять. Или мало? — Думаю, хватит. — На какого зверя идете? — поинтересовался Старк, чтобы поддержать беседу, пока Питер закреплял цепь на стопке капканов. — Такие мощные капканы. Сломят любого. — На бизона, — безразлично ответил Фиск, покосившись на Питера. Тот, к счастью, абсолютно не обращал внимания на нежданного гостя. — Ну и какое ещё зверьё попадется. В охоте добыча не главное. — Никогда не охотился, — Тони ухмыльнулся. — Надеюсь, ваша охота будет удачной. — Спасибо, мистер Старк. Мой человек с вами рассчитается. Фиск сошел с крыльца. Пока помощник рассчитывался со Старком, он просто стоял, озираясь по сторонам. Тони поглядывал на мэра краем глаза, пока пересчитывал капканы, а потом деньги, которые дал ему высокий мужчина с ужасной улыбкой. Питер к тому времени скрылся, но Тони все равно беспокоился. Взгляд, которым Фиск зацепился за малыша Паркера, показался ему странным, опасным, и стал ещё одним поводом для беспокойства. Ещё какое-то время Тони смотрел Фиску вслед, как будто ожидая, что тот повернется, но его взгляд так и остался без ответа. — Старк, — голос сержанта Барнса, раздавшийся сбоку, заставил Тони встрепенуться. Он встал ровно, пытаясь не выдать недавнее волнение и улыбнулся гостю. — Отпустишь Питера со мной на обед? — А что, уже обед? — удивился Тони и взглянул на часы. — Точно. Эй, малыш Паркер, тут одинокий волк желает с тобой отобедать. Окажешь ему честь? Питер высунулся из-за дверного косяка с испуганным лицом, но увидев Джеймса, улыбнулся и кивнул. Лицо юноши в угольно-черных пятнах, такие частенько украшали и физиономию Старка: от работы у печи кожа покрывалась тонким слоем копоти. Через пару минут Питер вышел к Барнсу уже начисто умытый, без своего зеленого фартука, который надевал во время работы. Из-под черной кожаной куртки торчала белая рубашка Джеймса, которую Пит «позаимствовал» у него ещё летом. Они быстро добрались до дома сержанта, уселись за стол. Печь ещё не успела остыть. Джеймс заново развел огонь и стал жарить мясо, пока Питер болтал о том о сём. Сначала он увлеченно рассказывал о том, как мистер Старк учил его нагревать металл до нужной температуры, потом углубился в науку, и Джеймс подметил, что никогда не слышал столько непонятных слов разом. В конце концов Питер заговорил о Фиске, который незадолго до прихода Барнса забрал свой заказ. — Десять огромных капканов, — с воодушевлением рассказывал Питер. — Это надо видеть: каждый из них больше, чем твоя голова. И зубья вот такие. Ни один зверь не сбежит из такой ловушки. — Хорошо, если они правда для зверей, — отметил Джеймс. Он не разделял восторга Питера от размеров капканов, его больше заботило, с чего вдруг мэр решил поохотиться на бизонов. Их в Долине Дума и так почти не осталось, а внезапная ранняя зима добивала тех, кто остался. — На завтра всё в силе? Едем на полигон? Или твоя невеста снова хочет украсть тебя у меня? — Не говори так, — Пит поморщился. Правда глаза колет да слух режет. — Не называть вещи своими именами? — повернувшись, спросил сержант. Паркер кивнул. — Я… Не знаю, я хотел бы съездить, Джеймс, очень. Ты обещал мне показать, как со ста метров вышибить мозги жертве, чтобы она даже моргнуть не успела. — А Старк? — Что Старк? — не понял Питер. — Ты у него работаешь, а завтра — среда. — Тогда поехали туда сегодня. Пожалуйста. — Учись быть терпеливее. Поможет в браке. Питер закатил глаза. По его лицу Барнс без труда прочитал всё недовольство. «Просил же!», «Неужели так сложно не вспоминать об этом?» и «Такое чувство, что тебе всё равно!» На деле Джеймсу, конечно, было не всё равно, но он считал своим долгом напоминать Питу о том, что его ждет в будущем. Или, может быть, это его способ принять неприятную действительность? Помотав головой, Джеймс перевернул стейк, затем проткнул его вилкой и с довольным видом положил его Питеру на тарелку, достал кукурузу и фасоль. И не переставал глупо улыбаться. Готовить Джеймс стал гораздо лучше. Питер не стеснялся говорить об этом и, признаться, восхищался этим приобретенным навыком. Теперь не только ароматы были вкусными, но и сама еда. Особенно хорошо Джеймсу удавалось мясо и тушеная фасоль, однажды неплохо получилась запеченная картошка, но сержант редко экспериментировал. Джеймс сел напротив Питера, разрезал стейк на маленькие кусочки и принялся за еду. А Паркер отчего-то застыл на месте, не двигался, только что и делал, так это смотрел прямо на него, не моргая. Сначала это казалось чем-то обычным: порой Питер зависал вот так, задумавшись о чем-то, как будто выпадал из реальности; но потом Барнсу стало не по себе. Он дожевал кусок говядины и отложил в сторону вилку. — Тигр? — тихо позвал он, и Питер встрепенулся, выронив вилку из рук. — Прости, не бери в голову, — быстро пробормотал Пит себе под нос. Джеймс понимающе вздохнул. — Я не имею никакого права спрашивать тебя об этом. — О чём? — Неважно. Просто наслажусь вкусным обедом, ты не против? — Питер, не заставляй меня… — Когда я вообще тебя заставлял? — возмутился Паркер, так и не успев коснуться вилки. — Просто я не понимаю, почему ты так спокоен. Меня трясет день ото дня всё сильнее и сильнее, и я не знаю, что делать. Как подумаю о том, что нас ждёт, так и… — он утер нос, фыркнув. — А ты так спокойно напоминаешь о свадьбе. — Ну, — Джеймс вместе со стулом придвинулся к Питеру, коснулся его щеки, и тот поднял взгляд: глаза покраснели, но слез не было, — ты привыкнешь. Мэй будет рада, что вы наконец сможете привести ферму в порядок, и если вдруг с ней что случится, ты не останешься один. И будешь счастлив так, что обо мне и не вспомнишь. Закономерное течение жизни. — Ты говорил мне о любви много раз, но при первой же трудности сбежал к жене, на кладбище, — напомнил ему Питер, но в тот же момент не смог сдержаться и, навалившись, упал в объятия Барнса. — Забыть не так и легко. Джеймс поджал губы, не найдя что ответить. Он любовался макушкой Питера, его волосы щекотали подбородок. Положив ладонь ему на затылок, сержант поцеловал макушку и крепче обнял его. Ему и самому было непросто: вот так отпускать того, кого любишь — испытание не из лёгких. Но Джеймс старался держать лицо. Он должен быть сильным. Должен просто отпустить, а если придется — оттолкнуть, заставить его уйти. И, чёрт возьми, как же это тяжело. Почти невозможно. Чем ближе к Рождеству, тем тяжелее. Джеймс испытывал это на себе каждый день, чувствовал, как груз на плечах тянул его к земле и всё, что ему оставалось — подчиниться. Он понимал, за что ему всё это: эта боль, страдания, как отражение войны, которая давно закончилась. Но Питер — чистая душа, который не заслужил и половины того, что с ним случилось. Он потерял так много, будучи ребенком, потерял тех, кого Баки никогда не имел — родителей, дядю, и теперь в шаге от того, чтобы потерять ещё одного близкого человека. — Может, нам стоит попрощаться друг с другом? — шепотом спросил Джеймс, касаясь губами торчащих в разные стороны волос. Едва слышные всхлипывания утихли. Питер перестал дергаться и ослабил объятия, затих, как хищник перед нападением, дышал редко, через раз. И как будто слушал, ждал, что будет дальше. В этой тишине, в этом кричащем молчании, Джеймс думал над словами Стива, прижимая к себе Питера сильнее. Стив был прав, когда говорил, что будет тяжело. Конечно, Джеймс понимал, что будет, знал, что больно будет так, что он не сможет даже кричать от безысходности, но сейчас, обнимая хрупкого Паркера, не знал, выдержат ли плечи мальчишки такую тяжесть? — Ч-что… Что ты имеешь в виду? — дрожащим голосом спросил Питер. За эту дрожь Баки винил себя и только. Ругал, прикусив губу, и сглотнул подступивший к горлу ком. — Ты когда-нибудь думал, что будет дальше? С нами. — Пару раз пытался, но… Не смог и представить. Но, полагаю, я больше не буду обедать таким превосходным стейком, — хмыкнул Питер и поднял на Джеймса взгляд. — Два месяца это всё, что у нас осталось. И стоит остановиться сейчас, чтобы не было больно потом. Сглотнув, Питер закрыл глаза. Джеймс, не думая, положил руку ему на щеку и поцеловал. Эти несколько минут были настоящей пыткой. Паркер ничего не говорил, только целовал, по щекам текли слезы. Соленый привкус на губах сбивал с толку, и в какой-то момент Барнс понял, что уже не разбирает чьи слезы у него на губах. — Стив сказал, что если остановиться сейчас, то потом будет легче, — шепотом сказал Джеймс, горячим дыханием опаляя влажные от слез щеки. — Подумай над этим. Они ещё долго обнимались, потому что Питер никак не мог успокоиться и унять слезы. К трём часам дня ветер разогнал тучи, и солнце подарило Таймли ещё немного осеннего тепла.***
31 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Дом Тони Старка
— Она тебя шантажирует, а ты терпишь, — фыркнул Тони. Он вытер лицо полотенцем и повесил его на вешалку. — Разве так должен поступать шериф? — Это не так, Тони, — в очередной раз оправдался Стив, опустив голову. — Просто просит не лезть в их дела. — И ты веришь ей на слово? Что она не имеет общих точек соприкосновения с Фиском? Стив не нашёл, что ответить. Уже неделю он старался избегать разговора о Леди Блэйк, игнорируя вопросы или делая вид, что имеет целую кучу неотложных дел. Но Старк не сдавался и каждый раз при встрече начинал с вопросов о том, что же такого рассказала ему эта Блэйк, что он перестал за ней следить, подозревать в чем-либо и вообще забыл обо всех словах Коулсона. И если раньше шерифу удавалось ускользнуть от этих вопросов, сегодня что-то пошло не так, и он рассказал Тони о том, что Леди знает их «тайну» и не побоится её огласить перед всем Таймли. Шантаж, не иначе. — У них их нет, — тихо ответил Стив. — Давай больше не будем об этом? — Ты ведь чего-то не договариваешь. Тони прошел через кухню, в столовую, где за столом сидел Стив и с интересом разглядывал его чертежи, на которые он потратил всю прошлую ночь. Рисовал всякое, пока шериф работал в ночную смену. От Стива у него тайн не было, поэтому чертежи он не прятал и с удовольствием рассказывал о каждой новой идее, которая приходила ему в голову. А у Стива, похоже, появилась тайна. Это заставило Старка задуматься, нет ли других. Стив не из тех, кто живет с душой нараспашку. Тони знал это всегда, ещё со времен войны, со дня их знакомства, когда холодный капитан Роджерс чуть не угробил почти сотню своих людей и себя заодно. Но с тех пор, как они стали ближе, эта ледяная оболочка трещала по швам, во всяком случае, именно так казалось Старку ровно до рокового дня беседы с Леди Блэйк. Теперь эта корка как будто стала тверже, чувствовалась не только в словах, но в поведении Стива в целом. Он стал более осторожным, каждый раз оглядывался по сторонам, прежде чем обнять или поцеловать Старка, хотя раньше это казалось ненужной мелочью. И тайны. Появились тайны, которые Тони хотел бы знать, но шериф не собирался ими делиться. — Ты доверяешь мне? — Стив поднял взгляд на Тони. Тот встал ему за спину, руками вцепился в спинку стула, на котором сидел Роджерс, и, не отрываясь, смотрел на Стива. На его руки, лежащие на столе, на подрагивающие пальцы, на сомкнутые губы и в глаза, которые просили ответа. Неужели после всего у Стива хватает ума спрашивать о такой глупости, как доверие? Разве оно не очевидно в их сложившихся отношениях? Разве Тони нужно что-то доказывать, чтобы Стив ему поверил? — А ты сомневаешься? — Старк прищурился. — Тогда просто доверься мне, Тони. Пожалуйста. Старк сильнее сжал спинку стула, костяшки побелели. Стив смотрел на него и не понимал, что тот собирается делать. Тони стоял, молча, не кивал головой, не ворчал себе под нос и даже не начал в очередной раз вымаливать у Стива детали их с Леди разговора. Доверие между ним и Тони — иное. Не такое, о каком Леди просила Стива, но даже об этом Старку не зачем знать. Он и так будет копать, пытаясь узнать, что миссис Блэйк хотела от шерифа, а Стив не желал подливать масла в огонь. — Скажи хотя бы, это связано с Фиском? — спросил Тони, сев на стул рядом. — Если что-то может пойти не так, я должен знать, чтобы защитить тебя и город. — Не бери на себя так много, — Роджерс покачал головой. — Но вот это мне нравится. Стив указал на один из чертежей доспехов, над которыми Тони работал вместе с Питером. Он пытался поработать с размерами, хотел сделать доспех легче, но при этом не потерять его эффективность, а лучше и вовсе увеличить. Но ночные посиделки не увенчались успехом. — Это не будет работать, — буркнул Тони и спрятал этот чертеж под грудой других. — Пока законы физики существуют, так точно. — Доспехи должны защищать. — Но какой от них толк, если они весят тонну. — Можно задавить массой, — Стив пожал плечами. — Ты ничего не понимаешь в оружии. Хотя с Фиском сработало бы. Определенно, — фыркнул Тони. Роджерс рассмеялся. — Они хотя бы на нашей стороне? Я про Блэйков. Мне нужно знать, от кого тебя защищать. — Пока мы с ними, они с нами, — кивнул Стив, и Тони с облегчением вздохнул. Стив взял его за руку и оставил поцелуй на ладони, от чего на губах появилась едва заметная улыбка. Прикосновения — теплые, и Старк не готов отказаться от них ни за какие сокровища, как и от взгляда голубых глаз, от губ, таких алых, которые словно созданы только для поцелуев. Задумавшись об этом, он дернулся вперед и поцеловал Стива, положив свободную ладонь ему на затылок. Но тут кто-то постучал в дверь, да так сильно, что Тони аж подпрыгнул на месте. — Ты ждешь кого-то? — удивился Стив. Но Тони помотал головой. Для него это тоже как викторина. К счастью, на пороге стоял всего лишь Коулсон. Он улыбался всё той же улыбкой, добродушной до тошноты, стоял, сложив руки перед собой, и заглядывал за спину Тони, который открыл ему дверь. — Мне нужен шериф Роджерс, — безразлично озвучил цель своего визита Коулсон. — Мистер Блэйк сказал, что я могу найти его у вас, мистер Старк. — Прошу, — жестом Тони пригласил незваного гостя войти. Все так же спокойно, как всегда, Коулсон прошел в столовую, где сидел Стив, и присел рядом. Тони поинтересовался, стоит ли ему остаться или лучше дать им поговорить наедине, но не дожидаясь ответа старого друга, Стив подхватил Тони под локоть и усадил на стул. Он как будто хотел сказать, что разговоров врозь больше не будет, чтобы ещё раз показать Тони, насколько он ему доверяет. Ледяной кокон затрещал по швам. — К сожалению, мне придется покинуть ваш славный городок, — начал Фил. Стив слушал его внимательно, Тони пытался найти какой-то подвох, не понимая, почему такой человек, как Коулсон, вообще улыбался: за плечами война, убийства, разочарование. Да и работа на Фьюри не из радостных. — Сегодня господин Фиск лично пришел ко мне и «попросил» уехать. — Он вам угрожал? — Роджерс заметно нервничал. — Не на словах, — с улыбкой продолжил Коулсон. — Но вам не о чём беспокоиться. Я уезжаю через полчаса и мне ничего не угрожает. К сожалению, я больше не смогу помочь вам с расследованием. Всё, что мне удалось узнать через связи Фьюри, я оставил у своего человека, там есть и кое-что для сержанта Барнса. Простите, но открыто я не могу сотрудничать с вами и разглашать информацию касательно следствия, без вреда для моей жизни и соответственно, ваших. — Где мы можем найти вашего человека? — спросил Стив. — Я думаю, мистер Старк знает, где её найти, — Коулсон, посмотрев на Старка, улыбнулся сильнее, и на секунду его улыбка перестала быть добродушной, но всё ещё раздражала. — Он вас сориентирует после моего отъезда. А сейчас, прошу, давайте попрощаемся на крыльце, как старые друзья, чтобы у мэра не возникло никаких сомнений. Тони издал странный звук, когда Коулсон упомянул о своем человеке. Стив, вероятно, тоже догадался, где искать этого таинственного человека. В Таймли не так много мест, где могла бы спрятаться женщина. По просьбе Коулсона они вышли на крыльцо. Тони натянул улыбку, сказал несколько напутственных слов и пожал ему руку. — Должно быть, ещё увидимся, — сказал Коулсон, отвечая на старковское рукопожатие. — Будете в Нью-Йорке, забегайте. Всегда буду рад поболтать с вами о науке, мистер Старк. — Обязательно, — улыбнулся Тони и пригладил усы. — Надеюсь, в следующий раз встретимся на вашей свадьбе, Стив, — продолжил Коулсон. Тони едва не заскрипел зубами, услышав. — Где-то есть женщина, достойная вас. — Боюсь, я её не достоин, — хмыкнул Роджерс, и, по ощущениям, ему, как и Тони, стало неловко. Коулсон глянул на Старка, который отошел к двери, причудливо поднял брови, а потом, склонил голову. Прощание в стиле шпиона. — Был рад вас повидать. С этими словами Коулсон спустился со ступеней и сел в ожидавший его экипаж. Тони и Стив проводили его взглядом, стоя на крыльце бок о бок. Из-под копыт мчащихся лошадей поднялась пыль, солнце слепило глаза, и на этот миг как будто вернулось жаркое лето. — И что это всё значит? — Стив повернул голову к Тони. — Что ещё чуть-чуть и война, — нехотя ответил Старк. — Мы наступили на грабли и скоро получим по лбу. Роджерс ухмыльнулся. — Человек Коулсона там, где я думаю? — А где же ещё ей быть? — Не думал, что проститутки работают в детективных агентствах. — Искусство работы под прикрытием, тебе не понять. — Но как мы узнаем, кто из девушек та, что нам нужна? — О, поверь, шериф, я узнаю. Надо только на них посмотреть. Стив закатил глаза. Как будто не знал, что у Тони Старка есть прошлое.***
31 октября 1871 г. Таймли, Долина Дума Полицейский участок
— Питер? Джеймс удивленно поднял брови. Питер порой приходил к нему во время ночного дежурства, и в этом не было ничего странного, скорее привычно. Но несколько часов назад, еще до начала дежурства, они разговаривали и, как помнил Барнс, договорились встретиться завтра в обед. Джеймс обещал, что, если будет хорошая погода, они съездят на полигон, чтобы потренироваться. Но завтра ещё не наступило, а Питер уже стоял на пороге участка, решительно смотрел на Джеймса, заставляя его волноваться. Это плохой знак, понятно без слов. — Что-то случилось? — Нет. Я просто… Помнишь, ты просил, чтобы я подумал? — спросил Питер. Джеймс кивнул, понимая, к чему тот клонит. — Может, шериф был прав, когда сказал тебе, что нам не следует больше видеться. — Мы всё равно будем видеться, Питер, — тихо ответил Джеймс. Ему казалось, что когда он говорит тихо или шепчет, его эмоции не столь очевидны. — Да, но без прикосновений и… и обмена слюной, — попытался пошутить Паркер, но не смог даже засмеяться. — Нам нужно учиться держать дистанцию, и чем раньше, тем лучше. — Ты этого хочешь? Глупый вопрос. Неправильно поставленный вопрос. Но, стоя напротив Питера, Джеймс не мог придумать другой. Он — как на ладони, весь напряженный, как оголенный нерв. Ему хотелось смеяться от безысходности и рыдать от подступающей к сердцу боли. А ещё Питер… Как он смотрел! В этом взгляде — очевидное, громкое «нет», бунтарский настрой, но в то же время долг, от которого он не мог отступить. — Господи, боже, конечно, нет, я не хочу, но кого это волнует, Джеймс? — Питер закрыл лицо руками и сел на первый попавшийся стул. Благо, их в участке хватало. — Кого волнует, чего хочу я, если я только и делаю, что выполняю чужие желания? — Меня, — сглотнув, сказал Джеймс. Он встал у своего стола, прижавшись бедрами к краю и смотрел на сидевшего подле стола Стива Питера. — Меня волнует, чего хочешь ты. — Я хочу сбежать с тобой на рудники и прожить там всю жизнь. Но я не могу. Мы оба не можем, у нас есть обязанности перед другими. Я не могу бросить Мэй. — Я знаю. — Я не могу, Джеймс. — Тише, тигр, — успокаивающим тоном начал Барнс, — не торопись. Я знаю, что ты уже все решил. Решил ещё в тот самый миг, когда я сказал, что нам стоит попрощаться. Питер вдруг резко встал, прижал Джеймса к столу и поцеловал. Одной рукой он обнял сержанта за талию, другую запустил в отросшие волосы и потянул назад, и стал целовать шею. Это было так правильно, ощущалось как глоток свежего воздуха в жаркий, душный день, но в то же время так предсказуемо, так ожидаемо, что Джеймс машинально потянул руки к Питеру. Поцелуй, укус, рывок. Питер с силой надавил на его плечи, и Баки едва не упал, почти потеряв равновесие. Ему удалось упереться правой рукой в стол, и когда Пит снова прильнул к нему, желая стать ещё ближе, он твердо стоял на ногах, удерживая уже их обоих. — Перестань. Вокруг них — привычная тишина, свет — тусклее, чем обычно, но отрываясь от губ, Джеймс смог разглядеть умиротворенное поцелуями лицо Питера, прикрытые веки и дрожащие ресницы. Он понимал, что им следует остановиться. Прощание должно быть мгновенным, быстрым, как вскользь брошенное слово, твердым и уверенным, без тени сомнения. Чувствовалось, что когда Питер заговорил, он был настроен серьезно, но потом всё пошло под откос, и сомнения вылезли наружу. Неудовлетворенные желания, жизнь под чью-то дудку — бунтарский дух, что таился где-то внутри, никак не мог позволить ему смириться с такой участью. — Так мы не попрощаемся, — грустно прошептал Джеймс, продолжая разглядывать умиротворенного Питера. — Никогда. — Я вообще не уверен, что способен совершить такую глупость. Думал, что могу, пока не пришел сюда. — Тебе придется. Нам придется. — Не говори так, не сейчас, — Питер замотал головой. — Я не готов. — Но ты был готов, когда переступил порог участка, — сказал Джеймс, а потом расцепил объятия. — Это значит, что я готов? Услышав это, Барнс глухо выдохнул. Эти несколько секунд молчания, за которые может решиться всё, напугали Барнса, и он помотал головой. — Неважно, готов или нет. Ты просто должен. — Сейчас? Что мне сделать? Вернуть тебе ключ от дома и просто уйти? — Я должен отдать тебе кое-что, — громче, чем прежде заговорил сержант. — Отдай сейчас, поменяемся, — Пит шмыгнул носом. — А то я опять передумаю. Взгляд Джеймса упал на часы — половина двенадцатого. — Пошли, — вдруг сказал он и потянул Питера к выходу. Он натянул куртку, взял шляпу. Они покинули участок держась за руки. Темнота была очень кстати.***
ночь с 31 октября на 1 ноября 1871 г. Таймли, Долина Дума Дом сержанта Барнса
— И зачем мы здесь? Голос Питера едва дрожал. Джеймс открыл дверь своим ключом, впустил его в дом и только после, оглянувшись, вошел сам. Быстро включил свет и, разувшись, поспешил в комнату. Питер пошел за ним, надеясь на ответ. Он застал Барнса, который рылся в ящике стола, как будто что-то искал. — Подожди, — Джеймс на секунду повернулся, виновато посмотрев на него, — я не думал, что всё случится так быстро. По своей глупости надеялся еще на пару дней. Питер кивнул. И хоть ему и было очень интересно, что там происходит, не сдвинулся с места. Наблюдал за его движениями, вздрагивал, когда что-нибудь неуклюже падало на пол и ждал, когда Джеймс сам сделает шаг навстречу. Наконец, он достал что-то из ящика, положил на стол, а потом полез в карман и вытащил оттуда какой-то мешочек. Что-то блеснуло в свете лампы, послышался тихий скрежет, и через секунду Барнс повернулся, что-то сжимая в руке. Расстояние до Питера он преодолел в два шага и раскрыл перед ним ладонь. — Хочу, чтобы ты обо мне не забывал. Прощальный подарок. На бледной ладони Барнса лежал маленький серебряный паук с зеленой спинкой размером с ноготь на большом пальце и красивая цепочка в цвет членистоногому. Питер сначала глупо смотрел на это произведение искусства, разглядывал со всех сторон, а потом озадаченно взглянул на Баки. — Я сам сделал, — Джеймс почувствовал себя неловко и почесал затылок. — Так что это мне почти ничего не стоило. — Ты сделал это для меня? — шепотом спросил Питер и, пальцами коснувшись ладони сержанта, подцепил цепочку. — Не знал, что ты умеешь. Взгляд Питера полон удивления. Слишком романтичный жест для того, кто всю юность провел на фронте. Он любовался кулоном и, хоть и замечал огрехи, не говорил о них вслух. Каждый из них был особенным. — Примеришь? — К-конечно, — довольно пробормотал Питер и быстро скинул куртку на стул. Он отдал украшение Барнсу и повернулся к нему спиной. — Надевай. Джеймсу понадобилось время, чтобы застегнуть небольшую застежку, а Питер, вдобавок ко всему, дергался, когда сержант задевал пальцами голые участки кожи. Закончив, он развернул Паркера к себе и с улыбкой смотрел на висевший на длинной цепочке кулон. — Это паук, верно? — поинтересовался он, взяв кулон в руки. Джеймс кивнул, неуверенно улыбнувшись. Он никак не понимал, что думал Питер по поводу его подарка. — Почему паук? — Паук плетет паутину, в которую попадется любой, кто захочет на него напасть. Есть легенда о пустоте, что находится между нашим и поднебесным миром, которую охраняет Архангел Вайю в образе золотого паука. Он творит судьбу, и я хочу, чтобы ты творил свою судьбу с тем же рвением, с которым делаешь всё, что любишь. Губы Пита дрогнули, он улыбнулся, коснулся серебряного паука пальцами и покрутил его. И едва успел сказать спасибо, прежде чем крепко обнять Джеймса. — Мэй ведь не знает, что тебя нет дома? — Ей не нужно. С этими словами Питер поцеловал его. Снова. Сегодняшняя ночь была полна его поцелуев, и каждый раз Джеймс на секунду удивлялся, а потом вспоминал всё, что с ними приключилось, и втягивался, отвечал с желанием, хватая Питера за руки. — У меня вообще-то дежурство, — усмехнулся Джеймс, когда Пит стал стягивать с него куртку. — Подождёт, — тяжело дыша, ответил Питер. — Мы недолго. Он подтолкнул Джеймса к кровати, по пути стянув с себя рубашку и кинув её куда-то в сторону, и напористо поцеловал, укладывая на кровать. Вскоре штаты Пита и рубашка Баки лежали небольшой кучей подле кровати. Питер стянул штаны сержанта до колен и сел сверху, упершись коленями в кровать по обе стороны от Джеймса. Тот, приподнявшись, обнял его за шею и поцеловал. Паркер обхватил рукой оба члена и стал медленно ласкать их, следом почувствовав, как ладони Барнса легли на его ягодицы. Он улыбнулся в поцелуй. Они больше не думали о прощании, просто наслаждались друг другом. Питер двигался нарочно медленно, а Джеймс с удовольствием наблюдал за тем, как серебряный паук стукался о голую кожу, как царапал его грудь, когда Питер наклонялся для поцелуя. Он прикасался к нему, гладил живот, грудь, ласкал член и грубо сжимал задницу. То, что Питеру это нравилось, он не сомневался. Ведь видел, как тот дрожит, слышал, как стонет, чувствовал, как сжимается на нём, через раз выдыхая. После они лежали в полной тишине почти четверть часа. Питер крутил в руках кулон, а Джеймс молча наблюдал за ним, думая о том, что их ждет. Это конец, вполне логичный и теперь окончательный. Они попрощались, дороги назад уже нет. — Ты ведь подарил его не из-за свадьбы? — Паркер нарушил тишину первым, подняв взгляд на Джеймса. — Я возился с ним месяца четыре. Не думал, что это займет так много времени. Тебе, кажется, понравилось. — Паук прекрасен. И я знаю, что это твоя цепочка. Ты носил её раньше, а потом перестал. — Сколько же ты за мной следил? — Джеймс коснулся губами виска. — Я не следил. Я просто наблюдательный. Ты поглядываешь на часы, а значит, торопишься в участок. — Работа. Сам понимаешь. — Не хочу видеть, как ты уходишь. Подождешь, пока я усну?***
ночь с 31 октября на 1 ноября 1871 г. Таймли, Долина Дума Полицейский участок
Наверное, не стоило оставлять Питера. Стоило остаться, покрыть щеки Пита поцелуями и лениво вытянуться рядом с ним, всё равно в этом богом забытом городе давно ничего не происходит. Стоило проводить его, сказать несколько слов на прощанье, а не уйти по-английски, только потому что Питер так хотел. У Баки в душе скребли кошки, и каждый его поступок казался ужасно глупым. Ему бы отмотать время вспять и не втягивать Паркера в эту игру, не влюбляться до беспамятства, а просто выполнять свой долг — защищать гражданских. Баки думал об этом уже целый час и никак не мог сосредоточиться на делах. В груди щемило, тоска едва не сводила с ума, а в мыслях был только Питер. Так он просидел всю ночь, иногда поглядывая на лежащие на столе дела. Среди них — ничего срочного и интересного, все они давно зашли в тупик и пока что выхода из него видно не было. В половине восьмого утра, когда сержант едва не дремал над столом, в участок прибежал отец Фрэнк. Служители церкви редко выбирались в город, так что его появление заставила Барнса поволноваться. — Сержант Барнс, как хорошо, что вы здесь, — запыхавшись, начал отец Фрэнк. — У нас там у церкви повешенный… — Кто? Кто-то из местных? — Нет, я прежде его не видел. Но висит, болтается, выглядит страшно. Прямо на кладбище, понимаете, на импровизированной виселице. Подняв брови в удивлении, Джеймс быстро поднялся с места и надел куртку. Он приказал отцу Фрэнку возвращаться и следить, чтобы никто не трогал покойника. Сам же взял кое-какие бумаги, впопыхах уронил чернильницу на пол, но поднимать не стал — времени у него всего ничего. Он поспешил к церкви, но проходя мимо собственного дома, притормозил, заметив, что камень, под которым раньше он прятал ключ, немного сдвинут. Если бы его не ждали, Барнс, вероятнее всего, битый час просидел на ступеньках, разглядывая дурацкий камень. Однако сидеть некогда. Сдвинув камень, он достал ключ, кинул беглый взгляд на зашторенные окна и тяжело вздохнул. Знал ведь, что так будет. Все решил. Питер больше не войдет в его дом без стука, не закроет глаза руками, не разбудит бодрым голосом. Питер больше не его, и это всё, что ему следовало помнить. — Баки? — услышал Джеймс и повернулся. Стив недоуменно смотрел на него, видимо, желая знать, почему тот не на рабочем месте. — На кладбище у церкви кого-то повесили, — безразлично отозвался Барнс, пряча ключ в карман куртки. Стив проследил за этим его движением удивленным взглядом. Понял ли он, что случилось? Баки надеялся, что вопросов не возникнет. — Ты со мной? — Повесили? Кого? — Не знаю, пошли осмотрим. Или ты к Старку? — Нет. — Ну, — Джеймс попытался улыбнуться, — догоняй, старикашка. Стив покачал головой. Военные шуточки Баки, которые он успел позабыть, отчего-то вдруг показались смешными. — Да я всего лишь на шесть лет старше тебя, — крикнул вдогонку Стив. — Ну вот и не забывай об этом. Джеймс шел, опустив голову, и глупо шутил всю дорогу до кладбища. Просто потому что так было легче, и он не вспоминал о Питере, о серебряном пауке и ключе, что был оставлен под камнем.