холостяки

ветер сильным потоком бьет по лицу, путает пару минут назад идеально уложенные волосы, заставляет щуриться. ночной петербург, они мчатся на всех скоростях. дорогая машина почти бесшумно летит по пустым дорогам, окна опущены, крыша откинута. так свободно. егор опирается локтем на дверь. на плечи едва ощутимо давит пиджак мужчины, сидящего за рулем, фёдора смолова, популярного футболиста. да и сам он далеко не безызвестнен, сколько девушек по нему сохнут, на ночь переслушивают его треки, пульсирующие из тысяч колонок страны, целуют большой плакат над кроватью, плачут при виде сногсшибательной улыбки. на публике он - любимец противоположного пола, купающийся в любви фанаток, радующийся тёплым лучам славы, трахающий шлюх направо налево, в голове - только деньги и ветер. егор улыбается этим мыслям, качает головой. какая наглая ложь. утыкается носом в лацкан пиджака, вдыхает запах дорогого одеколона - его слишком много, резкий запах щиплет глаза. но это так привычно, обыденно, что без этого уже не представляешь жизни своей. без вечеров, проведённых наедине с мужчиной. – две минуты, и мы на месте, - через плечо бросает федя криду. тот кивает в пустоту. бескрайнее темно-синее небо петербурга покрыто чернеющими облаками, застилающими собой звезды. сегодня полнолуние. огромный диск луны пробивается сквозь тучи, на некоторое время опуская свои леденящие лучи на землю, освещая территорию вокруг. смолов тормозит около огромного небоскрёба, чьи зеркальные стены отражают редкие проблески лунного света и мерцание металлических холодных фонарей. грациозно встав с сиденья, федя обходит автомобиль и открывает дверь для егора, по-джентельменски подавая ему руку. тот принимает помощь, учтиво кивая, и поправляет свободной рукой норовивший скатиться с узких плеч пиджак мужчины. тем временем смолов снимает с рубашки недешевые запонки и закатывает рукава по локоть, следом расстегивает пару пуговиц на груди. дышать становится легче. придирчиво окинув взглядом крида, федя хмыкает: рваные в коленках чёрные скинни, белая футболка смолова, доходящая парню до середины бедра и пошло оголяющая ключицы, массивные кроссовки известного бренда, купленные на свои же деньги. и, конечно же, пиджак. егор любит забирать у мужчины этот предмет гардероба, аргументируя тем, что на улице ветер, и он не хочет заболеть. на самом же деле крид просто тащится с того, каким беззащитным он выглядит в громоздком пиджаке смолова, кайфует, когда видит, что из-за длины рукавов кончики его пальцев даже не высовываются. пиджак феди для него - уют, тепло и символ принадлежности. а футболист и не против. смолов безмолвно опускает руку на талию младшего, утягивая за собой ко входу в небоскрёб. сейчас все здание полностью в их распоряжении, футболист отдал за это круглую сумму, но оно того стоило. поднявшись на самую крышу, где, казалось, встанешь на носочки и коснёшься облаков, луна радостно протянет лучик, такой близкий и ощутимый, материальный, федя чуть сжимает пальцы на боку крида, направляя к небольшому круглому столику с бутылкой французского красного вина и двумя позолоченными бокалами. егор слабо улыбается. пронизывающий до самых костей ветер с залива утих, вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь едва слышным звоном стекла. шум улиц не долетает до них, на этой крыше они чувствуют себя как в бункере: спрятанные от чужих глаз и ушей, сами не замечающие остальных. немного отпив из бокала, крид чуть поднимает уголки губ: его любимое вино. смолов все про него знает. федя снимает чёрные очки, устраняя последнюю преграду между ними. аккуратно, почти нежно, но все же немного резковато проводит ладонью по шее младшего, надавливая большим пальцем на подрагивающий кадык, после наклоняется и целует. почти невесомо, не оставляя следов ведёт губами по коже егора, от ключиц до впалых скул, упрямо игнорируя губы, так часто облизываемые парнем. не вытерпев, крид хватается обеими руками за воротник рубашки футболиста, заставляя приподнять голову, и впивается в губы поцелуем, нетерпеливо кусаясь. федя улыбается и перехватывает инициативу, буквально слыша облегчённый выдох парня. его губы со вкусом вина, дорогого, терпкого. все в егоре дорогое по себестоимости. как и в смолове. брендовая одежда, новинки машин и обуви, кажущиеся нескончаемыми деньги на карточке. но для феди он был дорог по другому. за каменной стеной эгоизма смолов чуть менее самовлюблён, отдавая часть своего сердца этому хрупкому парню, такому холодному снаружи, но так горячо и рьяно целующимся, будто это последнее, что он сделает в этой жизни. федя дорожит. дорожит этими уже прочными отношениями, построенными на идентичности. оба зазнавшиеся придурки, помешанные на трате денег на ненужные шмотки, тачки, дома, как будто от этого станет легче. но легче становится лишь в присутствии друг друга. наедине, в очередном пафосном ресторане, элитном отеле, на задних сиденьях бмв последней модели. будто пожар эмоций, кипящая лава, грозившая вырваться и спалить всех в округе, утихает, уступая место легкому покалыванию ниже пояса и нежным крылышкам бабочек, порхающих в области желудка. это что-то необъяснимое для них. но оба отчаянно за это цепляются, чувствуя, что это помогает. спасает. бремя популярности, вот что на них давит. постоянное внимание, фанатизм на грани безумия, нескончаемые интервью, фотосессии, съемки. глаза направлены на них. отрадой было для обоих побыть наедине с таким же похуистом, не требующим ничего, кроме пары поцелуев. любовь, в самом странном ее проявлении. но им лучше знать. изучив друг друга вдоль и поперёк, прочитав от корки до корки, они безошибочно определяют когда и что нужно партнеру. как ментальная связь, как рации где-то на задворках сознания. идеально. федя дорог с виду, но по-настоящему дорог лишь егору. егор тоже дорого выглядит, но дорожит им только федя. смолов чувствует, как затрясло парня в его руках. глубокая ночь, температура стремительно понижается, и вечно мерзнущий егор начинает дрожать. даже любимый пиджак не спасает. футболист отрывается от любимых губ и мягко прижимает к себе крида, тепло выдыхая воздух в макушку. в объятиях феди егору хорошо. мускулистая грудь обтянутая рубашкой, стоимостью как чья-то зарплата равномерно вздымается, убаюкивая младшего. тот сонно моргает и наконец прикрывает на время глаза. смолов чувствует, как дыхание парня выравнивается, и утыкается носом в светлые волосы егора. обводит взглядом спящий петербург и усмехается. с восходом солнца будет новый день. новые задачи, новые люди, новые цели, новые деньги. и лишь их ночи, проведённые вдвоём, останутся старыми. одежда выходит из моды, появляются новые усовершенствованные модели машин, обувь становится мала, ценности обесцениваются. и лишь то, что по-настоящему дорого, будет идти с тобой в ногу. и его дорогой мальчик тому подтверждение.