Что кроется под нежными волнами океана

Поздним вечером Кит находит Лэнса в одной из множества комнат Атласа, сидящим на подоконнике. Зал погружен в темноту. Фигура глядящего вдаль залита звездным светом. Точное время суток неизвестно. Ясно одно: сейчас очень поздно, и они оба должны давно спать. — Что ты здесь делаешь? Уже поздно, — голос Кита хриплый, потому что он сам недавно проснулся. Снова кошмар. После него сложно заснуть… По крайней мере, одному. Это жалко, насколько сильно он привык спать с кем-то. И этот кто-то — исключительно Лэнс. Чаще всего, под покровом ночи, он закрадывается в постель МакКлейна или тот в его. Втайне, Кит предпочитает проводить ночи именно в комнате красного паладина, потому что тогда у него будет возможность ощутить знакомый запах на его простынях. Иногда контраст между их отношениями несколько лет назад и сейчас поражает. В те времена, когда он не мог сблизиться со своей командой из-за эмоциональной замкнутости. Горечь из-за ненависти товарища. Затем внутреннее смирение Лэнса со своей бисексуальностью и заранее вычеркнутый Кит из списка его возможных интересов. Они не знали, как относиться друг к другу. То, что Когане уже на тот момент скрывал очевидные чувства к другому парню, ни капли не помогало. В то же время Лэнс проявлял к нему огромную неприязнь. С ума сойти, как сильно небольшой отрезок времени мог повлиять на чью-то зрелость… В сочетании с межгалактической войной и смертельной опасностью. Именно это и помогает перестать избегать такие мелочи, как чувства к боевому товарищу. Лэнс, ничуть не удивленный внезапным присутствием Кита, не отворачивается от огромного пространства за окном и просто пожимает плечами. — Могу сказать то же самое и тебе, — звучит рассеянный ответ. Кит фыркает и закатывает глаза, сокращая расстояние между ними. — Я ходил в твою комнату, но тебя там не было, — признается Кит, не в состоянии скрыть слабое разочарование в голосе. — Теперь я знаю почему, — добавляет он, присаживаясь рядом с Лэнсом. Подоконник достаточно просторный для них обоих. Он опускает голову на плечо другого мужчины. — И тебя привела сюда любовная интуиция? — с долей игривости протягивает Лэнс, опуская хитрый взгляд на Когане. Тот только закатывает глаза и слабо толкает его в подбородок. — Заткнись. Ты всегда идешь сюда, если не можешь заснуть, — отвечает Кит. И пусть он никогда не расскажет, что впервые нашел свернувшегося на огромном подоконнике Лэнса благодаря какому-то незнакомому чувству, которое и привело его туда. Он скорее ударит себя в лицо, чем признается, что это было что-то банальное, вроде той же любовной интуиции. — Ты выглядишь очень уставшим, — замечает Кит, оглаживая лицо Лэнса ладонью и очерчивая темные круги под его глазами указательным пальцем. Тот подается навстречу его прикосновению, тяжело вздыхая и прикрывая веки. — Кто бы говорил, — МакКлейн фыркает и, убрав руку Кита от своего лица, прижимает ее к своей груди. — Я серьезно, Лэнс, — настойчиво говорит Когане, слабо сжав удерживающую его ладонь своей. — Я знаю, что ты плохо спишь. Большую часть ночей я провожу рядом, поэтому вижу, что… — Что ж, значит, ты не спишь тоже, раз заметил это, — резкая смена темы разговора. Кит еле сдерживается, чтобы не застонать вслух от столь вопиюще очевидного маневра. За прошедшие несколько лет Лэнс вырос во многих смыслах, но в некоторых местах Кит бы предпочел, чтобы он остался прежним. Например, чтобы он не становился таким безропотным. Его робость достигла таких пределов, что неуверенность в себе и душевные переживания теперь прячутся в глубинах его сознания, заползают в самые темные и недостижимые щели и подпитывают своего владельца мыслями о том, что своими проблемами он будет только обременять других и становиться ненужным грузом. Как будто его чувства незначительны на фоне чувств остальных. И Кит ненавидит это. Особенно потому, что считает, что если бы он был рядом, то эта ситуация не зашла бы настолько далеко. Но, конечно, на момент зарождения этой дилеммы он был с Клинком, а после — со своей мамой. К его возвращению маленький механизм пришел в действие. И он только и мог, что наблюдать за результатом всеобщего бездействия и предпринимать тщетные попытки вернуть все в подобие какого-никакого, но порядка. Их разлука ранила Лэнса. И больше, чем он думал. Но Кит будет стараться загладить вину изо дня в день, быть рядом и заставлять этого мужчину улыбаться и смеяться за все те месяцы, что они были порознь. — Лэнс, — с губ Кита срывается усталый вздох. Когда Лэнс перестанет плясать вокруг этой темы? Он наклоняется вперед, чтобы заглянуть собеседнику в глаза, но тот уперто отворачивает голову в другую сторону. Когане прикрывает глаза, тем самым выражая свое раздражение. — Лэнс, пожалуйста, — с мольбой произносит он, не совсем понимая, о чем он, собственно, просит. Наверное, хоть о чем-то. Лэнс в ответ только стонет. — Знаешь, раньше это я клещами вытаскивал из тебя ответы, — бормочет он, ссылаясь на те былые дни, когда Кит эмоционально закрывался от всех и вся. — Ты что, жалуешься? — с улыбкой спрашивает Когане. Лэнс слегка поворачивает голову, чтобы бросить на него сухой, безрадостный взгляд. — Шучу. Я просто шучу, — уголки его губ тянутся все выше, создавая широкую ухмылку. — Ты непереносим. — Боже, ты используешь сложные слова. — Заткнись. — Поговори со мной. Лэнс смотрит на Кита, который отвечает ему твердым состраданием во взгляде. Если ему и присуща какая-то черта характера, то это невыносимая настойчивость. И это факт. Поэтому, спустя недолгие попытки избегать зрительного контакта, Лэнс все же вздыхает и пожимает плечами. — Не знаю, Кит. Просто была одна из тех самых недель, наверное, — коротко отвечает он, с очередным тяжелым вздохом проведя свободной рукой по каштановым волосам. Кит понимающе мычит. Одна из тех самых недель. Недель, когда его мозг решает пойти против своего же хозяина. Недель, когда это противное серое вещество говорит о нем всякие гадости и подтверждает, что шутливые комментарии его друзей на самом деле — очевидная правда. Иногда легко забыть, что Лэнс не настолько эмоционально неуязвимый, как может показаться на первый взгляд. Так легко забыть, что только потому, что Лэнс выглядит нормально большую часть времени, не значит, что под мнимым фасадом эмоций ничего нет. Все-таки самые темные места на Земле скрываются под нежными волнами океана. Но Кит замечает. Замечает хаос под, казалось бы, спокойной поверхностью. Именно Лэнс — тот, кто всегда остается оптимистом, тот, с чьего лица не сходит жизнерадостная улыбка, когда другие пребывают в унынии. Именно он смеется в безрадостных условиях, освещает любую темную ситуацию ослепительными, белозубыми усмешками. Он — «комический персонаж». Беспечный дурачок, звание которого закрепилось за ним до такой степени, что и он сам начал верить, что это — его предел. И хуже всего то, что Лэнс начал думать, что, возможно, всем будет немного легче, если он будет всего лишь огромной шуткой. Вставляя ехидные комментарии, их друзья говорили, что они просто шутят. И Кит знает, что это так, но ему также известно, что иногда мозг Лэнса воспринимает все за чистую монету. Что этот докучливый орган говорит ему, что нет, шутка здесь — только ты. Просто и лаконично. Ты не несешь ценности своей команде. Иногда Кит хочет забраться в голову этого человека и физически вырвать все негативные мысли, заменив их своим искренним, правдивым мнением. Чтобы Лэнс поверил, какой он самоотверженный, заботливый, верный, невероятно чуткий, проницательный и миллион других прилагательных, описывающих его удивительный характер, который и делает его таким замечательным человеком. — Мне жаль, — шепчет Кит, прижимаясь ближе к его боку. — Не нужно. Ты не виноват, — возражает Лэнс. Кит, незаметно для чужих глаз, морщится, зная, что Лэнс будет измываться над собой еще больше за чувство вины дорогого ему человека. — Знаю. Я знаю, но… — Когане невесело фыркает, выпрямляясь и поворачиваясь лицом к Лэнсу, глядя в его голубые глаза из-под черных, густых ресниц. Тот поднимает голову, и Кит еле сдерживается, чтобы не нахмуриться, приметив темные мешки на лице мужчины. Однако он все же мысленно ругает себя за то, что не заметил их раньше и позволил этому произойти. Хотя, с другой стороны, красный паладин научился разочаровывающе хорошо прятать собственных демонов. Не в состоянии остановить себя, Кит тянется вверх и прижимает к скуле Лэнса легкий поцелуй, желая губами разгладить темный, залегший отпечаток его усталости. — Я беспокоюсь о тебе, Лэнс, — отстранившись секунду спустя, говорит он, переплетая их пальцы и прислоняясь своим лбом к чужому. В последующий момент тишины взгляд МакКлейна скользит в другую сторону, с губ скатывается обессиленный вздох, и голова поверженно падает на подставленное плечо. — И когда ты научился пользоваться словами? — пробормоченный риторический вопрос. Ироничная улыбка на губах Кита. — Тогда же, когда ты повзрослел, — отвечает ее обладатель. — Иди сюда, — тихо добавляет он, немного отталкивая Лэнса от себя, чтобы неуклюже сесть за его спиной. — Ай! Ты пнул меня в ребра! — шипит Лэнс, пока Кит пытается пристроиться между более высоким мужчиной и стеной. Тот усмехается. — Ну прости, — не совсем искренне отвечая, Кит раздвигает ноги и притягивает Лэнса к своей груди. Опустив подбородок на каштановую макушку, он чувствует щекотание мягких прядей, что касаются его бледной щеки. Лэнс откидывается назад, расслабляясь в его объятиях. После этого между ними образовывается уютная, целительная тишина. Они наслаждаются присутствием друг друга просто потому, что могут. Никаких изнуряющих тренировок, никаких оповещающих о бедствии сирен, никакого Вольтрона. По крайней мере сейчас. На данный момент они могут просто лежать наедине друг с другом. Жаль, что это не может продлиться вечность. — Ты не обязан это делать, — голос Лэнса разрывает затянувшуюся тишину. Если бы Киту сейчас снова было восемнадцать, он бы не услышал в его голосе отпечаток вины. — Знаю, — быстро отвечает Кит. — Но я хочу. Я хочу быть рядом, Лэнс, — подчеркивает он, прижимаясь щекой к макушке своего друга и обнимая его за талию ощутимо крепче. Твердый, впивающийся в кожу подоконник — не самое удобное место для отдыха, даже с расстеленной тонкой обивкой. Но если ты кого-то любишь, то приходится идти на жертвы. Кит откидывается на прохладную, морозящую спину, металлическую стену и закрывает глаза. Забавно. Даже в его кровати, которая, по всем меркам, удобнее какого-то подоконника, он продолжает ерзать и ворочаться с одного бока на другой. Но сейчас, даже с неприятно врезающимися в стену лопатками и обещанием ноющих мышц на следующее утро, его глаза с трудом остаются открытыми. Кит знает, что это все из-за мужчины в его руках. Он мог бы лежать в самой удобной кровати на свете, но если рядом с ним не будет одного конкретного человека, то этот факт не будет иметь значения. С последними умиротворяющими мыслями, каштановыми волосами, прижимающимся к щеке, и тихим вздохом Кит засыпает.

***

На следующее утро Когане обнаруживает их в совершенно другой в позе, чем в той, в которой они были накануне ночью. Коридор залит искусственным, настроенным на определенные промежутки времени светом. Он сам уговорил Пидж и Ханка установить датчики в коридорах и нескольких гостиных, чтобы различать дневные и ночные поры суток. Кит не помнит перемещения, но, тем не менее, они с Лэнсом лежат на подоконнике, повернувшись лицом друг к другу. Поверх них лежит теплая, зеленая куртка. Кит сонно улыбается, взглянув на загорелого мужчину. Сердце, как и всегда в присутствии этого человека, ускоряет размеренный ритм. Осторожно, чтобы не потревожить все еще спящего Лэнса, Кит нежно оставляет на его щеке мягкий поцелуй. Их отношения еще новые и совсем не окрепшие. Разумная часть его мозга говорит, что лучше не заходить на эту опасную и неизведанную территорию. Они на войне и не могут позволить себе отвлекаться от прямой цели. Но другая часть его разума, та, что знает боль от резкой и неожиданной потери близкого человека, в ужасе от такой перспективы. Он мог потерять Лэнса слишком много раз, потому мысль о том, что он никогда не пойдет на поводу своих чувств, пугает. Не дай бог с ними что-то случится, он хочет, чтобы Лэнс знал, что он чувствует. Несмотря на то, что они никогда не говорили, кто они друг другу, он хочет, чтобы Лэнс знал, что он не равнодушен к нему. Официальный статус не важен. Это всего лишь ярлык, наклеенный на их отношения. Он не изменит сути того, что есть у них сейчас. Кит не стремится называть Лэнса своим парнем или чтобы тот называл его так же, потому что это глупо и как-то по-детски. Или в этом он пытается убедить себя. Кит отстраняется от Лэнса и пользуется возможностью беспрепятственно посмотреть на его спящую фигуру. МакКлейн действительно делает все с врожденным изяществом, даже спит. Он прекрасен: крепкие скулы, острая челюсть, узкий нос, кончик которого приподнят слегка вверх, что Кит находит невероятно очаровательным, темная, как карамель, гладкая кожа. С такого расстояния даже заметны бледные веснушки на щеках. Но даже на спящем лице выступает след грусти. Это самая выделяющаяся деталь в его внешности. В бодром состоянии Лэнс пытается притвориться, что все в порядке, ради своих друзей. Потому что он заботится о них и хочет компенсировать все вымышленные, преувеличенные недостатки положительными эмоциями. Но, стоит ему заснуть, беспокойства, терзающие его разум, вырываются на свободу. Кит нежно проводит большим пальцем по скуле Лэнса и улыбается, когда с губ того срывается тихий вздох. — Доброе утро, — немного неразборчиво бормочет мужчина, накрывая руку Кита своей и прижимая к раскрытой ладони крепкий поцелуй. В груди Кита разливается густое, как мед, тепло, на щеках вспыхивает румянец. — Ты перенес нас, — замечает он. Лэнс глубоко вздыхает, прежде чем наконец-то открыть глаза и неуклюже сосредоточиться ими на Ките. — Да. Ты начал храпеть, — просвещает его МакКлейн, несмотря на игривую улыбку, танцующую на кончиках рта. Кит фыркает и толкает его в плечо, отчего тот хрипло смеется. — А ты теряешь хватку в романтике, Лэнс, — насмешливо сообщает один из мужчин. — О чем ты говоришь? — смеется другой. — Да будет тебе известно, что я чрезвычайно внимательный любовник, который знает, что ты, — Лэнс поднимается на одном локте и, запустив руку во взъерошенные черные волосы, целомудренно целует сухие губы. Кит закрывает глаза и ластится навстречу нежному жесту, но в следующую секунду тот обрывается, — храпишь, только когда тебе неудобно. Так что да, я весьма доволен своей романтической стороной. В противном случае я бы этого не знал, — самодовольно говорит Лэнс, прижимаясь к его лбу своим. Кит облизывает губы, пытаясь ощутить покалывающее послевкусие недавнего поцелуя. После замирает и обдумывает только что услышанные слова. Вероятно, неразумно пытаться говорить об их отношениях прямо сейчас, но как часто им действительно выпадают такие шансы? Когда у него будет другая возможность? Они вечно либо ведут переговоры, либо сражаются, либо заняты поисками, потому что у защитников вселенной нет выходных. — Любовники, хах? — после долгого момента тишины все же проговаривает Кит, нарочно отводя взгляд вниз. Он жалеет о том, что озвучил этот вопрос, как только тело рядом с ним напрягается. Он поднимает голову, чтобы встретиться с направленными на него глазами Лэнса. Его выражение непривычно серьезное и, что еще хуже, совершенно нечитаемое. Неожиданно Кит чувствует раскаяние за все те разы, когда Лэнс так же, как он сейчас, пытался понять его эмоции сквозь маску непроницаемости и хватался за любую подсказку. — Кит, я… — его сердце проваливается в бездонную яму. Мысль о том, что Лэнс ответит что-то нежелательное, носит ужасающую концепцию. — Нет, это я… Прости, просто… — Кит предпринимает неумелые попытки взять свой комментарий назад. Но слова застревают в горле, а взгляд почему-то не желает встречаться с эмоцией, написанной на лице Лэнса. — Забудь, — он все еще спотыкается о свои слова. Рот формирует какие-то фразы, но голос их не озвучивает. Поэтому он останавливается и тяжело сглатывает. За этим следует мучительная тишина. Кит надеется, что назревающий разговор не изменит то, что есть у них сейчас. Потому что он любит это. Он любит то, что есть у них сейчас. — Кит, ты думаешь, что мы пара? — спрашивает Лэнс, так прямо и невозмутимо, что голова Кита начинает кружиться. Как Лэнс может задавать такие прямолинейные вопросы, когда он нервничает?! Когане поднимает взгляд и ищет неодобрение на лице мужчины, но находит только искреннее любопытство и надежду. Лицо Кита же, наверное, отражает его чувства — ужас, так как Лэнс, иногда запинаясь, продолжает: — Потому что я тоже! Или… Или, по крайней мере, надеюсь, что мы пара. Что ты тоже этого хочешь. Я просто… Я не хотел ничего говорить, потому что у тебя столько всего происходит. То есть, как и у всех нас. Но, помимо того, что тебя и твою маму восстановили как Клинков, ты все еще лидер Вольтрона, мой лидер… На тебя столько всего навалилось. Может, я должен оставить попытки и быть благодарным за то, что у меня есть, ведь между войной и нами нет места отношениям. Но… — глаза Кита расширяются и наполняются теплом с каждым словом, что неуклюже слетают с губ Лэнса. Каждый звук разливает по его телу волну облегчения. Не успевает Лэнс закончить свой словесный фонтан, как Кит подается вперед и целует его, эффективно заставив замолчать. Когане вкладывает в короткий поцелуй всю страсть, на которую способен, и пытается донести с помощью него свой ответ. Отстранившись, он встречается с широко распахнутыми, шокированными, голубыми глазами. — Ладно, — оцепенело выдавливает Лэнс. Кит застенчиво и как-то стыдливо улыбается, что немного глупо, так как он спит с этим мужчиной уже целый год и они делали вещи гораздо хуже, чем просто невинные поцелуи. — Значит, мы оба боялись этого разговора из-за ничего? — спрашивает он. Кит смеется, несмотря на то, что этот звук больше похож на всхлип. Почему ему неожиданно захотелось расплакаться? — Все хорошо? — обеспокоенный и в каком-то смысле развеселенный его реакцией, спрашивает Лэнс. Кит кивает и трет глаза кулаком, чтобы стереть следы существования лишней влаги. — Да, нормально, — заверяет его Когане и, будто в противовес заявлению, шмыгает носом. Он не собирается рыдать, как эмоционально несдержанный младенец. — Похоже, теперь твоя очередь получать кучу любви и объятий, — вместе с раздавшимся голосом, чужая рука начинает успокаивающе поглаживать длинные волосы. — Боже, заткнись, — отвечает Кит, роняя голову на плечо Лэнса, чтобы скрыть покрасневшие щеки и влажные глаза. МакКлейн мягко усмехается и целует место между его шеей и челюстью. Не считая Широ, Лэнс, наверное, единственный человек, который видел его плачущим. И не раз. На самом деле, кажется, только он знает, каким чувствительным плаксой Кит может быть, если подобрать нужную тему. Обычно это касается семьи, любви и его папы. Он тоже видел, как Лэнс плачет, множество раз. И они поддерживали друг друга и подставляли плечо. Но сейчас в Ките преобладает не грусть. Он чувствует себя умиротворенным, счастливым и, наверное, совсем немного влюбленным. — У меня все болит после сна здесь, — разум решает, что это вполне хороший способ продолжить разговор. — Неудивительно. Ты спал, опершись на титановую стену, — напоминает ему Лэнс. — Но, — в голосе звучит нотка озорства, — приходи в мою комнату, я заглажу вину, — ухмылка не оставляет места приличным вариантам. Кит неодобрительно выгибает бровь, несмотря на цепляющуюся за уголки рта легкую улыбку. — Ловлю на слове, — обещает мужчина, отрываясь от широкой груди и глядя на Лэнса, который пожимает плечами. — Все равно это уже практически наша комната, — от столь невинно произнесенного комментария в голову закрадывается подозрение, что теперь это Лэнс пытается заставить его улыбнуться. — Никогда не слышал ничего банальнее. МакКлейн имеет наглости подмигнуть. — Тебе это нравится. И Киту нравится. Действительно нравится. Спустя какое-то время они встают с облюбованного места и решают съесть вкусный завтрак, который ждет их на кухне. Степень саркастичности этой фразы зависит от того, кто орудовал кухонными принадлежностями этим утром. Кит встает на ноги и немедленно морщится, чем вызывает шквал шуток со стороны его парня. Их смысл один: команда подумает, что они занимались чем-то непристойным, если Кит продолжит ходить как хромающий, престарелый дедуган. Кит в ответ вежливо бросает зеленую куртку в лицо ее владельца. Когда они входят на кухню, все уже в сборе. Ни для кого не секрет, что они вместе, но не вместе. Ну, или так было до сегодняшнего утра. Теперь же они вместе в полноценном смысле этого слова. Но раньше в замке существовало негласное правило: не использовать по отношению к ним никаких романтических терминов. Команда делала вид, что не замечает ничего необычного. Наверное, они не хотели давить на них или намекать, что заводить такую особенную связь, пока они занимают позицию паладинов, нежелательно. Поэтому никто ничего не говорит, когда мужчины входят в комнату, стоя друг к другу ближе, чем обычно. Но Кит не против. Если честно, он будет даже рад, если все догадаются, что они официально вместе, и им не придется говорить это вслух. К счастью, ответственность за приготовления завтрака сегодня лежит на плечах Ханка. Кит понятия не имеет, как называется блюдо и из чего оно сделано, но исходящий запах великолепен, и это самое главное. За годы в космосе они научились никогда не спрашивать о содержимом еды ради своего же блага. Мужчины накладывают на тарелки стряпню, что удалось приготовить Ханку. Это похоже на суп в сочетании с тем, что выглядит как бутерброды. Возможно, это и есть настоящие суп и бутерброды. Кит все еще не привык к тому, что на корабле есть земная еда. — С вашей стороны мило наконец-то присоединиться к нам, — говорит Широ, сидя за длинным столом и делая медленные глотки того, что, судя по горькому запаху, является кофе. Кит закатывает глаза. — Лично я не против, чтобы вы спали подольше. Потому что, если Кит спит, это значит, что мне не нужно на тренировку, — Ханк поддерживает разговор, не отрываясь от механического устройства и еды. Впрочем, как и Пидж, сидящая рядом с ним. — Здесь есть салями? Ненавижу их, — Лэнс обращается скорее к самому себе, брезгливо выколупывая куски мяса и откладывая их в сторону. Кит оживляется и тянется к его порции. — Я съем твои салями, — говорит он и сразу же понимает, что не должен был открывать рот, судя по многозначительной ухмылке, появившейся на губах Лэнса. — Даже не сомневаюсь, — отвечает он низким, заговорщицким шепотом. Кит смотрит на него плоским, ничего не выражающим взглядом, прекрасно понимая, что он сам навлек на себя это. Со стороны Пидж и Ханка раздается взрыв хохота, Широ прикрывает смешок за очередным глотком горячего кофе. Даже Аллура прячет веселую улыбку за тонкими пальцами. За последние несколько лет она поневоле научилась разбираться в земном юморе. Кит одаривает Лэнса косым взглядом, на что тот поджимает губы и поднимает брови, осознавая собственную ошибку. — Извини, — произносит он одними губами. Кит хочет по-настоящему разозлиться, но почему-то ответом служит только легкая улыбка и покачивание головой. — В общем, ребята, мы теперь встречаемся. По-настоящему, — застенчиво добавляет Лэнс, откидываясь на кухонную тумбу, чтобы посмотреть на своих друзей. — Ну наконец-то, — выдыхает Ханк, закидывая голову к потолку. Бровь Кита вопросительно ползет вверх. Такой комментарий ожидался, скорее, от Пидж. — Вы ходили на цыпочках вокруг друг друга слишком долго. Я уже начал расстраиваться. Зеленый паладин на такое объяснение согласно кивает головой. — Я знала, что это неизбежно произойдет, но романтика — это не по моей части, поэтому я не нервничала так сильно. А вот Ханк, однако, не затыкался о вас, — с ухмылкой объясняет она. Мужчина, сидящий рядом с ней, твердо кивает, даже не пытаясь опровергнуть этот факт. — О, и теперь, когда можно говорить о вас как о паре, у нас всех есть фотографии, где вы спите на подоконнике. Это было ужасно мило, — мечтательно прижав руки к щеке, сообщает желтый паладин. Лицо Кита мрачнеет. — Что?! Удалите! — требует он, впиваясь во всех присутствующих прищуренным взглядом. — Что ж, мы можем, но у Широ есть оригинал, — замечает Аллура. Кит раздраженно смотрит на лучшего друга, который просто пожимает плечами. — Я не удалю его, — твердым, не дрогнувшим ни на секунду голосом отвечает он, делая очередной глоток кофе. Кит хмурится. — Тогда пришлите фотографию, где мы обнимаемся, и мне, я просто обязан поставить ее на обои, — как самый настоящий предатель, говорит Лэнс. Кит переводит на него недоверчивый взгляд, на что МакКлейн закатывает глаза. — О, будь благодарен, Кит. Теперь у тебя есть доказательство, что ты держал меня на руках, — с шутливыми нотками в голосе он также выгибает бровь. На его губах танцует озорная ухмылка. — У нас был момент связи. — Я сказал это несколько лет назад, Лэнс. Лет. Господи. Мы встречаемся меньше дня, а я уже хочу расстаться с тобой, — отвечает Кит и, взяв свою тарелку с кухонной тумбы, идет за стол. Лэнс следует за ним и садится рядом. — Ты это не серьезно, — возражает мужчина. Однако его голос звучит достаточно обеспокоенно, чтобы Кит подтвердил: — Нет. Не серьезно. Но даже не надейся, что я буду аккуратен с тобой на тренировке, — угроза произнесена спокойным тоном. Но он еще подумает, приводить ли ее в действие. — Справедливо, — согласно кивает МакКлейн. Лэнс продолжает выпрашивать фотографию у Ханка, который, к ужасу Кита, без возражений присылает ему копию. Вялыми, немного усталыми движениями он доедает завтрак под болтовню Лэнса. Тема разговора постоянно выскальзывает от его внимания из-за сонливости и боли во всем теле. В какой-то момент слышится звучание его имени и непонятные вопросы, в ответ на которые он просто пожимает плечами и отправляет в рот ложку супа. Незамеченным также остается тот факт, что комната погружается в тишину. Он даже не понимает, что Лэнс встал из-за стола, который давно опустел, пока перед ним вдруг не появляется чашка горячего, свежезаваренного кофе. Кит скользит взглядом по загорелой руке, что поставила напиток на стол, и встречается с нависшим над ним Лэнсом. — Ты выглядишь очень уставшим, — с раскаянием подмечает он. Кит успокаивающе улыбается и тянется за чашкой. Кофе разбавлен сливками. Он улыбается. Лэнс знает его достаточно хорошо, чтобы знать и о том, что он предпочитает добавлять скорее кофе в сливки, чем наоборот. Однажды МакКлейн даже пошутил, что такая любовь к сладкому компенсирует горький характер. Сделав первый глоток, Кит блаженно вздыхает и откидывается к боку присевшего рядом Лэнса. — Я устал. Но ты же должен загладить свою вину сегодня ночью, да? — он опирается подбородком на твердое плечо и поднимает выразительный взгляд. Лэнс молчит несколько секунд, прежде чем понять смысл фразы, широко улыбнуться и кивнуть. — Да. Должен, — вот только на этот раз его голос лишен намека на пошлость, а глаза наполнены нежностью. Кит сонно улыбается, глядя на него без капли сожаления. Теперь очередь Кита быть в чьих-то руках. И эти руки принадлежат Лэнсу.