Мне (не) все равно

Надоедливое солнце упрямо светило в глаза, знаменуя начало нового дня. Цзинь Лин, недовольно бурча что-то странное и явно ругательное, поднялась с постели. Она была раздосадована. Сколько можно повторять один и тот же сон? Как будто и в реальности ей не хватает светло-колючих напоминаний своей слабости. «Опять играть мальчишку на людях…» -опустошенно подумала она, натягивая привычную чуть мешковатую нижнюю рубаху и золотую мантию с пионом по центру. Тяжело вздохнув, девушка поднялась с жесткой кровати, на которой вынуждена спать чисто из принципа, чтобы неженкой не называли. Ведь она, черт вас раздери, не неженка! Подошла к трельяжу, обмакнула кисть в краску, ставя привычную точку, лентой быстро стянула волосы, надевая на хвост ломкую конструкцию, закрепляющуюся алыми отрезами ткани. Все. Теперь она готова к новому дню. — Сегодня я точно докажу всем, что я не слаба! — твердо решила она, выходя из своего цзинши. Тропинка, по которой она медленно вышагивала в сторону тренировочной площадки, шуршала гравием, проложившим светлые дорожки под сенью пышных дерев, что сильно отличало Гу Су от Юнь Мэна. Тут было спокойно и как-то слишком уж тихо для места, где собралась молодежь. Тем более мальчишки. Вспомнив о своих шумных товарищах, она невольно сморщилась, словно лимон лизнула. Настолько ей претила мысль о том, чтобы слушать снова их пошловатые шутки и намеки, на который она, как самая настоящая девчонка, и велась, заслужив издевательское «молодая госпожа». Правда, особо Цзинь Лин на это прозвище не обижалась — им же невдомек, что это правда. А на дураков чего обижаться? И надо же было именно в этот момент тихого единения со своими мыслями, ей встретиться с «образцом для подражания» всея мира или же, переводя с языка Цзинь Лин на общепринятый, Лань Сы Чжуя. Это был приятный, обходительный молодой паренек с правильными чертами лица, тонкими чуть изломанными бровями, под которыми залегли яркие синие глаза, обрамленные черными ресницами… Цзинь Лин быстро одернула себя от беззастенчивого разглядывания «господина идеальность», как она обычно его называла. — Доброе утро, молодой господин Цзинь. — поздоровался с девушкой Сы Чжуй, склоняя голову в поклоне и не отводя глаз от ее лица. Его взгляд, уверенный, рассудительный, но не лишенный искорки озорства, пробуждал в Цзинь Лин очень странные, противоречивые чувства. Хотелось, чтобы он никогда не смотрел на нее так: выжидающе, предупредительно, с плохо скрываемой нежностью и теплом; и одновременно хотелось, чтобы он смотрел так только на нее. Девушка краснела, не знала куда себя деть и, в итоге, всегда грубила мягко улыбающемуся Лань Юаню. Вот и сейчас она не могла спокойно ответить: «Доброго утра, молодой господин Лань!», — вместо этого выпалив резкое: — Чего уставился? И все бы ничего, если бы он обиделся, или просто рассердился, тогда она бы поняла и прекратила, но нет, этот… Ни разу не проявил своего недовольства. — И тебе утра. — пробурчала в итоге Цзинь Лин, стремительным шагом убегая прочь и нарочно шурша камушками под ногами. Лицо снова заливалось отвратительной краской, пока сердце от одного лишь взгляда порхало бешеной птицей. Она не «обрезанный рукав»! Нет, нет, нет, нет. Тихо зашелестели многострадальные мелкие камушки на тропинке, краем глаза она заметила знакомые белые одежды. Он все же пошел за ней. — Куда направляетесь? — вроде бы нейтральный вопрос, а в ее груди поднимается смятение, обжигая громким внутренним протестом. «Тебе будет больно, если он узнает, что ты девушка. Он тебя обязательно бросит, обязательно, гей же. А ну прекрати на него заглядываться, Цзинь Лин!» — таковы были мысли ее в данный момент. Страх, что она может проболтаться, смешался с растерянностью. Кажется, она настолько погрузилась в самобичевание, что даже забыла грубо ответить на вопрос, буркнув что-то похожее: — В тихое место, тренироваться хочу. — Я туда же направляюсь, молодой господин. — его тон не звучал издевательски, но магическим образом раздражал не хуже острой пищи и кучи никому не нужных правил. Такой спокойный, а нет-нет в глазах мелькнет что-то такое, озорное и игривое. Черт, да он был совершенно невыносим! Крутился рядом, пытался помочь, ненароком трогая за руку и заставляя краснеть, хвататься за меч, а что хуже всего, он был «обрезанным рукавом»! Обидно, однако. А ведь Цзинь Лин он нравился. Где-то очень глубоко в душе. — Цзинь Лин, ответь. — Сы Чжуй позвал ее снова, слегка касаясь ее руки в попытке избавить от дум, омрачающих ее лик. — Чего? — вырвала свою руку девушка, прижимая к груди кисть. — Я спрашиваю, снова стрелять будешь или устроим спарринг? — его взгляд, вроде бы и взвешенный, да и тон, тоже предельно вежливый, все равно вводил девушку в самообман. Простые слова, а все же он заинтересован в ней. В ней… Вернее, в том Цзинь Лине, который был парнем. Но упрямое сердце все приписывало на свой счет, играясь струнами, едва лишь услышав вопрос из его уст. Все же она ему небезразлична! Эта мысль очень грела, заставляя тренироваться еще больше, выползая оттуда только под вечер совершенно вымотанной, чтобы не видеть и не слышать его хотя бы во сне. — Давай спарринг. Я давно не разминался. — все, с нее хватит рассуждений, нужно снова надевать свою маску заносчивого мальчишки. — Как будет угодно. — Лань Юань вежливо поклонился, истинно в манерах своего ордена, и вышел чуть вперед, чтобы подготовить все для спарринга. Достать деревянные муляжи, по весу не отличающиеся от настоящих мечей заклинателей, разровнять дорожку и записаться, самое главное — записаться в специальный реестр тренирующихся. На его слова Цзинь Лин только фыркнула, независимо мотнув гривой темных волос, переливающихся в лучах солнца. Твердым шагом, таким, каким и полагается ходить всем уважающим себя заклинателям, она преодолела буквально в считанные секунды отделяющее ее от площадки расстояние к своему неудовольствию обнаруживая, что они тут одни. Быстро размявшись и прогоняя остатки сонной мечтательности, окутывавшей ее с раннего утра, молодая заклинательница взяла один из деревянных муляжей, покрутив его в руке. Он был тяжел и шершав, не такой стремительный как ее родной клинок и не такой удобный, он все же казался вполне добротным. — Неплохо, сойдет для детских игр, — бросила она, ни к кому, собственно, не обращаясь. Голос она специально старалась сделать ниже реального, чтобы не вызывать подозрений, однако это не всегда удавалось. Особенно сейчас. Особенно, когда он рядом с ней и смотрит за каждым ее движением, каждой эмоцией на подвижном лице. — Боишься? — усмехнулась заклинательница, прокручивая свой муляж в тонких для парня руках. — Я выиграю у тебя. И улыбнулась ему, вставая в стойку. Как учил дядя — расширить мир, собрать его в себе, ловить каждое дуновение ветерка и бить. Первый взмах — Сы Чжуй ушел от ее замаха, едва ли не попадаясь, но вовремя спохватился, теперь уже атакуя прямо, в лоб, словно бы проверяя. Теперь защита. Блокировать удар в бок, самой подсечь, уворачиваясь от вспоровшего в опасной близости от плеча клинка. Заглянуть в глаза Лань Юаня, выныривая буквально тут же, не успевая даже утонуть. Новый выпад, оказавшийся блокированным, прыжок, поменять положение, пригнуться, напрячься тетивой лука, распрямляясь уже в трех шагах от парня. Шаг, второй, перехват идущего наперерез клинка, самой начать было переносить вес меча и его лезвие в сторону Сы Чжуя, играясь и свистя рассекаемым ветром… Цзинь Лин уже предвкушала победу, как внезапно почувствовала легкий, но задевающий гордость укол на животе. — Я победил. — тянет парень, убирая деревяшку от ее тела. — Снова? — Давай, и в этот раз я не проиграю тебе! — уверенный тон, прикрытые глаза. Теперь она ждет нападения, готовится защищаться. Стоит в стойке, вглядывается в каждую мелочь окружающего, вот шорох сзади и… Ничего не происходит — просто ветер шелохнул ветви, заставив их залепетать. Еще секунда — вокруг талии обвились руки, сразу же получившие гардой тренировочного меча, но не отпустившие. И дыхание опалило шею, заставив тучи мурашек табунами забегать по телу. — Отпусти! — резкий выпад назад, меч уже готов был опуститься на голову юноши, посмевшего притронуться к ней, но его перехватили — рядом с Сы Чжуем Цзинь Лин отчего-то становилась слабее — он мягко обхватил ладонь, сжимающую клинок, не давая коснуться своей головы, а другой рукой отпуская ее. — Погоди, — выставил руки в миролюбивом жесте Лань Юань. — Я не хотел причинить вред. Только послушай меня, потом бить будешь. — и быстрым движением сдернул ленту с себя. — Прости, Цзинь Л…Лин, я… ты… Ты мне нравишься. — он протянул ей свою ленту, покачивающуюся от резкого движения юноши. — Мне не важно, что мы одного пола, что ты меня возненавидишь, но я больше не могу молчать. Поверь мне, прошу. — и посмотрел на нее своими невозможно-синими глазами. А лучики надежды в их глубине… Цзинь Лин казалось, что она тонет безвозвратно в синеве глаз адепта Гу Су Лань, казалось, что она теряет себя и свою волю, разум, чувства — все в их безграничности. — Сы Чжуй, ты… Ты дурак! Как ты вообще мог такое помыслить! — взъярилась девушка, скрывая проступающее на лицо счастливое смущение, смешанное с разочарованием. — Я не гей! И вообще! — рука сама сцапала сакральную ленту, принимая этим самым чувства паренька. — Я… Я… Я девушка, слепой ты идиот! — выпалила Цзинь Лин, разворачиваясь на пятках и убегая прочь. Прочь от него, и прочь от захватывающих ее с головой чувств. — Дурак! Дуракдуракдурак! — шипела она, прорываясь через ветви и кусты, шугая птиц, что стайками взмывали ввысь. — Да как вообще он посмел, мне, Цзинь Лин! Никогда его не прощу! — кричала она, пока слезы горечи душили все ее существо. Но ее снова поймали, разворачивая и прижимая к себе. — Я же сказал, мне все равно кто ты, я люблю тебя такой, какая ты есть, и все. — раздался над ней голос и теплые губы коснулись ее щеки, стирая покатившуюся было слезу горечи и разочарования, сменившуюся слезою радости. — Будь со мной, А-Лин. — попросил парень, трепетно прижимая к себе слишком изящное для парня тело. — Буду… — тихо ответила совершенно засмущавшаяся девушка, замершая птицей в его руках. — Конечно, буду.