Casual Encounter

Чону любил зиму. И если бы его спросили какое у того любимое время года, он бы незамедлительно ответил «зима». Чону с детства обожал крупные хлопья снега, что падали с пушистых облаков, напоминающие ему сахарную вату. Он также любил кутаться в свой теплый шарф и, спрятав красный от холода нос, греть руки в карманах пальто, по вечерам попивая горячий какао с маршмеллоу. У Чону было не так много друзей. Порой он казался необщительным, а иногда можно было подумать, что парень живет лишь наедине с собственными мыслями, предпочитая больше одиночество в любимое время года. Однако парочка любимых друзей в лице Марка и Доена всегда были рядом с ним, ну или при возможности старались навещать старого друга, и именно это не позволяло Киму окончательно и бесповоротно утонуть в серой обыденности. Остальные же знали его ровно настолько, насколько позволял этого сам Чону. Парень с юного возраста считал, что нет смысла доверять каждому, потому что это ни к чему хорошему бы в конечном итоге не привело. По старой дружеской традиции трое парней собирались все вместе, обсуждая дальнейшие планы на будущее, и делясь друг с другом своими секретами и достижениями. И этот год не стал исключением. Марк обещал зайти к Чону сразу после того, как проводит родителей в очередное путешествие по миру, а Доен засмеявшись и кинув короткое «хоть у кого-то в этой жизни ничего не меняется», обещал прикупить чипсов и соджу. Чону любил своих друзей и, ему казалось, что их святая троица всегда будет занимать особое место в его жизни. Они все были такими разными, но на одной волне: Марк любил лето, теплые вечера и прогулки с Хэчаном. Но друзьям он расскажет об этом чуточку позже; Доен обожал весну, особенно время цветущей сакуры. Он считал, что гулять по парку, когда расцветает вишня самое прекрасное что может быть на свете. А еще он любил Минджи. Так звали его девушку, с которой он познакомился как раз весной и как раз под одной цветущей вишней. Когда начался теплый дождь, Доен любезно протянул свой зонтик сидящей рядом скромнице. А на вопросительный взгляд девушки коротко ответил «я не сахарный, не растаю, а вы можете намочить свои роскошные туфли»; а Чону был искренне счастлив за своих друзей, смотря на них со стороны, и одаривая своей лучезарной улыбкой каждого. И всех их объединяла дружба, что длилась лет шесть. — Как там обстоят дела у Минджи? — как обычно улыбаясь, интересуется Чону, делая первый глоток не очень то и любимого напитка. — Да неплохо, хотя я бы даже сказал очень хорошо, — чешет затылок Доен и смущенно улыбается, опуская взгляд в пол, — мы собираемся пожениться этим летом. — Ты сейчас серьезно? — чуть давится Марк, а Чону любезно похлопывает приятеля по спине, — В смысле я хотел сказать поздравляю, друг! Я так долго ждал этого момента, потому что Минджи очень хорошая девушка и нравится мне. — И вправду, — пуще прежнего улыбается Чону. — Спасибо! Вы лучшие ребят, правда. — Ну а у тебя что произошло за то время, пока отсутствовал в Корее? — Ким переключает свое любопытство на Марка. — На самом деле… ничего такого, — мнется Ли и судорожно доливает себе соджу, тут же опустошая стакан залпом. Доен с Чону переглядываются, после чего пронзительно выжигают в третьем дыру. — Эй! — Доен тыкает указательным пальцем в бок Марка, — А ну выкладывай. — Ну.. как бы вам сказать. — Говори как есть, не первый год знакомы. Марк мнется с минуты две, а после небольшой паузы выдает — У меня тоже появился один приятель, то есть друг, то есть.. я хотел сказать знакомый. Он чувствует, как начинает переживать и задыхаться от волнения ибо не хотел, чтобы друзья поняли его неправильно. — Ты хочешь сказать, что у тебя появился.. парень? Он кидает в Доена подушку и не промахивается, попадая прям по светящейся от радости моське. Чону неосознанно начинает смеяться, а Ли кажется, что он еще никогда так не сожалел о сказанном. — Да расслабься, — одобрительно кивает Чону и хлопает в очередной раз того по спине в знак одобрения, — В этом нет ничего такого, это же любовь и сердцу не прикажешь. — Точно, может тоже свадьбу скоро сыграете, — все еще светится от счастья Доен, а Марк хочет снова пульнуть в него подушку, уже не пожалев сил во второй раз, а то что-то больно радостный он стал. — Ну ладно-ладно, — Доен переключает своё внимание, — Чону, что насчет тебя? Порадуй нас своими историями. — А что я? Все как обычно, дописываю свою книгу и вскоре надеюсь, что мир узнает о ней. — Это хорошо, но как насчет личной жизни? — Да бросьте, вы же знаете что это не так просто, как кажется. — Хен, ты не можешь быть один всю жизнь, рано или поздно одиночество накроет тебя с головой, — взволнованно утверждает Марк. — Но я не одинок, у меня же есть вы. Доен и Марк слегка улыбаются, а Чону прекрасно понимает, на что намекают и к чему клонят его друзья. Сейчас они вместе, но время такая штука, что может все изменить, и пусть они этого не хотят, они всегда будут вместе, но у Доена скоро свадьба и семейная жизнь, и даже Марк обзавёлся тем единственным, имя которого пока еще не знает ни сам Чону, ни Доен. Но парень ничего не мог с собой поделать. Временами ему правда не хватало того тепла, которое мог подарить только любимый человек. Чону был занят написанием своей книги и все свое время уделял лишь любимому занятию. — Хен, послушай, тебе нужно немного отвлечься. Может, сходим в клуб? — в надежде спрашивает Марк, заранее зная ответ. — Я не любитель ночных тусовок, ты же знаешь. — Знаю. Но меня не было год и я хочу расслабиться, оттянуться по полной программе. Чону не понимает откуда в этом ребенке столько энергии, чтобы еще заваливаться сейчас после выпитой бутылки туда, где по словам Марка «бурлит жизнь». Доен поддерживает идею, и юноше хочется выть от безысходности, потому что спорить и отнекиваться в данной ситуации будет практически бесполезно. Он нехотя кивает в знак согласия, и Ли подрывается с места говоря старшему, что на сборы ему минут десять не больше. Чону хватит ровно пяти. Он не особо заботится о внешнем виде, натягивает узкие джинсы, даже не удосужившись переодеть рубашку. Доен оценивает сие образ недовольным взглядом, но ничего не говорит, предпочитая не устраивать шумиху по пустякам. Марк соглашается. Это все равно лучше, чем если бы они остались все дома. На улице слишком морозно для прогулок, но Чону в самый раз. Он лишь сильнее кутается в свой теплый шарф, по привычке пряча чуть порозовевший кончик носа. Снег падал крупными хлопьями, большими снежинками укрывая словно одеяло, и Ким слегка улыбнулся такой родной его идиллии в любимую пору. До ближайшего клуба идти ровно минут тридцать, так что до места назначения они добрались быстро. Хотя Марк не любил зиму и холод, предпочитая нежиться под теплым солнышком, а Доен снова ждал время цветущей сакуры, поиграть в снежки как в детстве не упускал возможность ни один из них. И даже сейчас, всю дорогу до клуба Марк громко хохотал, лепя очередной комочек из снега, Доен мстил за кинутую в него подушку, а Чону бегал как ребенок, то и дело, падая в снег по колено. **** В клубе невыносимо душно. Чону хочется вынырнуть из раздражающей толпы обратно в свою сказочную нирвану. Доен чуть приобнимет Кима и тащит вглубь зала, следуя за Марком, пытаясь не отставать от любителя шумных заведений. В нос ударяет запах коктейлей, спирта, настоек, сиропов и много чего еще. Чону не нравится. Как и все, что находится в этом клубе. Но он не виделся с Марком целый год, да и Доен тоже не так часто мог навещать его, потому он считал своим долгом перетерпеть несколько часов ради друзей. Отыскав глазами свободный диванчик, Марк ринулся вперед, потащив за собой остальных. Время шло на удивление безостановочно быстро. Музыка била слишком сильно по ушам, отчего доставляла некий дискомфорт. Несколько минут спустя Чону и вовсе не понял, как остался один на диванчике в таком ненавистном клубе. Оказывается Марк убежал за порцией коктейлей, а Доен вызвался ему помочь. В клубе заиграла спокойная музыка, и Чону выдохнул с облегчением. Еще немного и он бы просто ушел отсюда, извинившись сто раз перед друзьями. Через пару минут все трое медленно попивали алый напиток, изготовленный по-особому рецепту, который порекомендовал симпатичный бармен. Алкоголь медленно обжигающе растекался по крови, резко ударяя в мозг и затуманивая разум. Чону уже не слушал и не слышал шумные разговоры Марка и Доена, изредка посмеивался вместе с ними, делая вид, что понимает о чем идет речь. Алкоголь сделал свое дело и Чону чувствует, как к горлу поступает неприятный ком. А если учесть несколько распитых бутылок соджу у него дома, то неудивительно, что здравый разум медленно машет ручкой. Поймав на себе взволнованные взгляды двух парней, он объясняет, что ему лучше пойти домой, пока еще соображает и может передвигаться на собственных двух, и что на сегодня с него хватит. Марк дует губы, но одобрительно чуть кивает, а Доен предлагает свою помощь. Чону вежливо отказывается и говорит, что провожать его до дома нет особой нужды, а такси в такое время жутко дорогое. Да и идти не так далеко. Попрощавшись и напоследок махнув рукой, он медленно, но верно движется к выходу. Перед глазами все плывет и мысль о такси уже не кажется ему такой бредовой, но друзьям, конечно же, об этом знать необязательно. Успешно преодолев расстояние до выхода, Чону быстро накидывает на себя теплое пальто. Свежий морозный воздух ударяет по лицу, и Чону так же резко вдыхает его, впитывает в себя как долгожданное спасение. Желание выветрить запах алкоголя и дешевых коктейлей невыносимо сильное. Юноша делает шаг вперед, попутно доставая любимый шарф, но не ожидает скользкого спуска. Все так же держа шарф в руках, он не успевает ухватиться хоть за что-нибудь, лишь бы не полететь кубарем вниз. Чону уже настраиваться на то, что он сейчас поцелует асфальт, однако этого не происходит. Чья-то сильная рука уверенно держит его за локоть, а вторая чуть слегка касается талии. Со стороны можно было подумать, что его и вовсе обнимают. Чону ничего непонимающе хлопает густыми ресницами и чувствует, как его кожу на шее обжигает горячее дыхание «спасителя». — Ты как? Осторожнее надо и под ноги желательно смотреть. Медовый голос незнакомца звучит так близко, что у Чону невольно пробегают по телу табун мурашек, и он мысленно благословит небеса, что на нем пальто и что вообще на дворе зима, потому никто ничего не заметит и старшему не придется сгорать от стыда. А еще его щеки слегка покраснели, и это он мог списать на жуткий холод. — Да, спасибо, все хорошо. Обладатель медового голоса опускает его, а Чону решается поднять глаза и лучше бы он этого не делал. Выразительные глубокие глаза, в которых хочется утонуть; мягкие, словно шелк каштановые волосы (и Чону не знает какие они на ощупь, но предполагает что именно такие мягкие, потому что по-другому и быть не может); аккуратный нос, густые ресницы, пухлые алые губы, которые хочется попробовать на вкус. Чону резко щипает себя, вовремя опускаясь на землю и скидывая все на ранее выпитый алкоголь, который еще бушует внутри его. Ким снова засматривается на обладателя медового голоса и на его губы, прежде чем понимает, что пялится уже не одну минуту. Но его волнует лишь один вопрос: «как можно быть таким непозволительно красивым, черт возьми» — Такой красивый, — еле слышно одними губами шепчет старший и тут же хочет дать сам себе смачного леща, потому что слишком поздно понимает, что сказал это вслух. — Прости, что? — незнакомец вскидывает бровь, но уголки губ ползут вверх. Значит услышал. — Нет.. ничего. Чону быстро кутается в шарф, по привычке пряча красный нос, и уже хочет уходить, но не может. Ноги не двигаются, словно он прирос к земле. Старший снова смотрит на своего спасителя и понимает, что должен еще раз поблагодарить. — Спасибо, что спас меня и миновал мое падение. Я слишком неуклюжий, знаю. Теперь настала очередь шатена улыбаться в ответ. Чону смотрит неотрывно, ему нравится эта улыбка, от нее веет теплом любимого человека. Только вот глупо считать незнакомого человека любимым, тем более не зная имени. А еще Чону не особо верил в любовь с первого взгляда и вздоха. И он искренне не понимает, отчего тот начинает слегка посмеиваться. — Ты всегда так натягиваешь шарф? Прости, просто ты говоришь слишком тихо, да еще и натянул его на пол лица. И да, всегда пожалуйста. Я выходил почти следом и увидел, как ты вот-вот рухнешь вниз. Ким опускает шарф обратно на шею, являя взору на сей раз пунцовые щеки. — Я же говорю, что слишком неуклюжий. — Скорее милый и неосторожный. Ким давится морозным воздухом, обжигая горло сильным зимним ветром. Он ловит себя на мысли, что был бы уже давно дома, нежился в теплой кровати, обнимая мягкую подушку и теплый плед. Если бы не алкоголь, возможно, сел бы дописывать свою книгу, а не сгорал сейчас от желания провалиться под снег. Но судьба явно посмеялась и решила нарушить планы парня, как бы намекнув, что книга никуда не убежит и допишет он ее чуть позднее, но явно не в этот раз. Однако теперь ему не хочется спешить. Хочется любоваться человеком напротив, а может даже написать про него уже новую книгу, описывая все в деталях, до мельчайших подробностей, начиная с внешности, и, заканчивая его характером. Но для этого нужно время, чтобы узнать получше. — Я Чону, — старший тянет руку, сам не зная откуда в нем поселилась такая уверенность, что ему пожмут ее и уж тем более представятся в ответ. — Юкхей, — тот аккуратно берет его холодную ладошку в свою теплую и непроизвольно сжимает, — но для друзей Лукас. Все привыкли звать меня так. Юноша улыбается тепло и приветливо, как делал это в самых обычных ситуациях и хочет выудить свою руку из теплой ладони. Нехотя разжимая пальцы, Ким чувствует, как его не отпускают. Он удивленно приподнимает бровь и ловит ответную улыбку Юкхея. — Можешь погреться. У тебя холодные пальцы, ты явно замерз. Чону замирает, как парализованный и не дышит дважды. И черт возьми он даже не сопротивляется, а стоит молча и покладисто, вновь сжимая свои пальцы в руке Лукаса. Отчего так спокойно на душе. Он не знает его совершенно, но это не пугает. Наоборот. Хочется узнать больше, сблизиться настолько, насколько это позволит сам Лукас. — Если хочешь, мы можем пройтись. Тут рядом парк. Хотя идея бредовая и все-таки не плюсовая температура. Но так ты быстрее согреешься, нежели если будем стоять на одном месте. — Меня не пугает холод, я люблю зиму. Это мое любимое время. Чону ловит себя на мысли, что Юкхею не так важно было знать, какое у него любимое время года. По крайней мере, его об этом лично не спрашивали. Потому он решает помолчать и идти рядом в тишине. Юноша понимает, что их руки все так же в крепком замке, с тех пор как Лукас разрешил погреться. Они шли молча несколько минут, пока старший не начал чуть заметно дрожать. Зима зимой, но любовь к этой снежной поре его не спасет и тепло, как ни крути, нужно даже Чону. Вон замечает это и аккуратно поднимает маленькую ладошку Чону, чтобы опустить ее обратно в карман уже своего пальто. Лукас улыбается так же естественно, будто в этом нет ничего такого, что могло бы удивить, но старшего удивляет. А еще младший давно отметил для себя, что у того детская ладошка. Настолько уж она маленькая, что напоминает ладонь ребенка. Если брать в сравнении Лукаса, разумеется. И все эти мелочи нисколько не напрягают, не сковывают, а от неловкости вроде бы и след простыл. Чону любуется. Любуется пейзажем, снегом. Наслаждается некой идиллией. Не такой как раньше, а новой. Ночь окутала город в свои объятия, а звезды светят еще ярче, чем прежде; снежинки медленно падают на макушку, придавая пикантности, а снег стелется под ногами белоснежным ковром. В парке очень тихо, и лишь слышен хруст снега под ногами. Чону вскидывает голову вверх, закрывает глаза и ловит пару снежинок носом, позволяя тем тут же растаять. А когда открывает их, тут же ловит на себе уже внимательный, но теплый взгляд Юкхея, который неотрывно наблюдал за ним все это время. Старший мнется с ноги на ногу, отводит взгляд и в его голову врываются не очень радостные мысли: рано или поздно они будут вынуждены разойтись каждый своей дорогой, Юкхей позволит Чону достать свою уже теплую руку из кармана его пальто и попрощается. Он не хочет, чтобы все это заканчивалось, не успев начаться. И стоит перестать думать об этом, а просто наслаждаться моментом. Ноги порядком уже гудят, хочется в более теплое помещение, укрыться от ледяного ветра, что начался так внезапно и некстати. А еще больше все же хочется вернуться в свой дом, разжечь камин и заварить чашку ароматного жасминового чая. — Может проводить тебя до дома?— словно прочитав мысли и желание старшего спрашивает Юкхей. — Не стоит, я думаю, что и так отнял у тебя немало времени. — Чушь, с чего ты это взял? — А разве не так? Лукас не отвечает, а лишь находит ладонь Чону в своем кармане и крепко сжимает его пальцы. — Пошли, я провожу тебя. Ким так же молчит, осторожно кивает, утягивая за собой в сторону его дома. Большую часть времени они молчат, и Чону кажется путь до дома бесконечен. Погрузившись полностью в свои мысли, он не замечает, как его дергают за руку. Чону смотрит на Юкхея и говорит, что дальше он сам, аргументируя это тем, что не хочет обременять. Все то время, что они шли молча, старший думал о том, как не хочет расставаться с этим парнем и чтобы тот исчезал. Он практически свалился тому на голову, как снег падает на макушку с деревьев. И Чону надеется, что повстречать Юкхея в его любимое время года — непростая случайность. Однако чем дольше они находились рядом друг с другом, тем больше он привязывался к новому другу. А это ни есть хорошо. Не то чтобы Чону был сторонником таких отношений. Вовсе нет. Просто он боялся. Боялся, что Юкхей может понять все не так. Да, он спас его от падения и вызвался проводить до дома. Но ведь это ничего не меняет, верно? Поэтому Чону решает, что можно поломать комедию, пока не приключилась трагедия. — Неужели ты так хочешь, чтобы я ушел? «Нет, не хочу, останься со мной» хочет ответить ему Чону, но с языка срывается колкое «я думаю, так будет лучше». Юкхей стоит пару минут, что-то обдумывая, словно не ожидал такого поворота событий. Ведь все было так хорошо. По крайней мере, пару часов назад, когда они гуляли в парке и старший грел свои руки в чужих карманах. Он отпускает его руку, отчего холод вновь забирает Чону в свой плен. Рядом с Лукасом было тепло даже в минус двадцать. Юноша закусывает губу, он не хочет такого завершения и предлагает зайти на несколько минут к нему в дом выпить чаю. Чону противоречит сам себе и идет наперекор своим мыслям, но именно так он сможет оттянуть этот гиблый для него момент. Если тот конечно согласится. И Лукас соглашается. — Я должен отблагодарить тебя за сегодняшний вечер и свое спасение. — Ты уже благодарил несколько раз. Не мог же я просто пройти мимо и смотреть, как красиво ты встречаешься с асфальтом. — Все равно спасибо, — Чону достает свой любимый фарфоровый сервиз и разливает ароматный чай, протягивая чашку Юкхею. — Выпей, ты должно быть тоже замерз. Тот делает осторожно первый глоток и закидывает в рот маршмеллоу, что так любезно предложил Чону к чаю. Ничего лучше он найти не смог, потому что все остальное в его доме съел Марк. Впрочем, Чону давно смирился с тем фактом, что если в дом приходит его лучший друг, то все сладости тут же оказываются у того в желудке. — Ммм вкусно, ты тоже любишь бергамот? — Я пью его, когда дома заканчивается мой любимый чай. Сейчас как раз такой случай. — И какой твой любимый? — Жасминовый. Лукас лукаво улыбается и делает еще один глоток. Запах бергамота с детства был любимым. Потому юноша приятно удивился, когда хозяин дома любезно предложил ему зайти, вдобавок ко всему почти тут же принимаясь разливать в красивые чашки любимый ароматный чай. Время было позднее, стрелки часов перевалили за полночь, а двоим юношам все равно. Они могли болтать и болтать обо всем на свете, а Чону только и успевал бегать на кухню заваривать новый чай. Кажется, Лукас решил опустошить все его запасы черного с бергамотом. Ну и пусть, это же Лукас и Чону заварит еще и еще, а завтра рано утром побежит вновь в чайный магазинчик покупать новые запасы жасмина и бергамота. Но все рано или поздно хорошее заканчивается очень быстро. — Еще раз спасибо за гостеприимство, думаю мне уже пора. — Ты можешь остаться.. — слова вылетают раньше, и до Кима доходит суть немного позднее, но, не растерявшись, чуть шепотом добавляет, — если хочешь, конечно. Юкхей улыбается, как довольный кот. Будто Чону предлагает этому коту вкусную сметану и сливки в придачу, а не обычную ночевку у него дома. Обычную ли? — А не боишься? — А должен? — Ты знаешь меня ровно пять часов, тридцать минут и тринадцать секунд — Мне этого хватило. Я узнал, что с детства ты любишь бергамот, твой любимый чай - крепкий с сахаром, ты не любишь холод, в отличие от меня. Но тебе нравится тишина и спокойствие, прям как мне. А еще у тебя очень теплые руки и ты пахнешь.. — Чону запинается на пару секунд, — жасмином. Моим любимым. И все это я смог узнать и понять за пять часов, тридцать минут и тринадцать секунд. Он итак сказал слишком много того, чего юноше напротив слышать было необязательно. Например, про теплые руки, что так обжигают его. Ему стоило больших усилий, чтобы умолчать про медово-бархатистый голос, от которого у Чону подгибаются коленки. Лукас слушает внимательно, с каждым новым словом произнесённым подходит ближе, пока не сокращает расстояние между ними до минимума. И теперь очередь Чону задыхаться от такой близости. Ведь аромат жасмина бьет в нос намного сильнее, а кожа ощущает горячее дыхание напротив. Но этого мало. Лукас ничего не предпринимает больше, будто ждет каких-то действий от старшего, и Чону решает действовать: руками нежно, чуть невесомо дотрагивается до шеи младшего, ласково притягивая к себе для обжигающего поцелуя. И пусть Чону после пожалеет об этом — плевать! Сейчас есть только они. Губы Юкхея манящие и сладкие на вкус, как те самые маршмеллоу. Чону нравится. Ему вообще все нравится. И Лукас до дрожи и боли под ребрами нравится. Он не получает сопротивления, потому смелеет еще больше, углубляя поцелуй. Юкхей опускает руки на талию Чону и ведет за собой, не разрывая прикосновений. Резко падает на диван, на котором так спокойно пил чай пару минут назад, и тянет старшего на себя, позволяя тому удобно расположиться на своих коленях. Ким мычит в поцелуй, отрывается и смотрит затуманенным взглядом. Оба тяжело дышали. Юкхей облизывает моментально пересохшие губы напротив и в последний раз увлажняет свои. — Хорошо, — голос у Юкхея получается хриплым, — Я останусь. Чону смотрит, не разрывая зрительного контакта и улыбается. Так тепло и по-детски невинно. Будто не он первым проявил инициативу и поддался вперед, ловя губы юноши. Чону кладет голову на ключицы Лукаса и успокаивает свое бешеное сердцебиение. Он любил зиму, но теперь полюбит ее еще больше.

***

Если у Чону спросят «какое твое любимое время года?», он, не раздумывая, ответит «зима». И если спросят «какой твой любимый чай?» — незамедлительно ответит «жасминовый». В жизни Чону все останется прежним. Только от прежнего «одиночества» след пропадет. У Чону есть цель дописать давно начатую книгу, чтобы начать писать новую. Про человека, с бархатистым медовым голосом. Про человека, чьи губы манящие и сладкие как маршмэллоу, а волосы пахнут жасмином (его любимым). Про человека, который однажды спас его и изменил всю его жизнь за пять часов тридцать минут и тринадцать секунд. Чону знает, что у них впереди еще не одна зима. А Юкхей всегда будет рядом; осторожно, как в первый раз, сплетать пальцы, кладя чужую руку в карман своего пальто, разрешая согреться. Только все это будет длиться больше пяти часов и тридцати минут.