***
Грубые руки неожиданно нежными движениями проникли под майку, аккуратно поглаживая мягкую кожу напряженного, накаченного тела. Бакуго вздрогнул, подаваясь навстречу этим рукам. Дыхание сбилось и тихий стон промелькнул сквозь шумный выдох.***
Кацуки проснулся, широко раскрыв глаза и тяжело дыша, приподнялся, осматривая пустую комнату. На слегка подсвеченных часах было около трех часов ночи. — Что за херня, — прохрипел он, накрывая глаза вспотевшей ладонью. Повалившись обратно на подушку, парень сверлил взглядом пустой потолок, сон как рукой сняло, но утром на занятия, и нужно было восполнить недостаток сна, потому он развернулся, зарываясь лицом в подушку. — Говно… Утро почти застигло врасплох, наступив быстрее обычного. С тяжелой головой Бакуго заставил себя подняться. Умывшись и пропустив завтрак, побрел в учебный корпус. В классе как всегда было очень шумно, все делились на компании, бурно что-то обсуждая. — Все норм, бро? — голос раздался со стороны внезапно, что заставило блондина вздрогнуть и перевести взгляд от окна на красноволосого, что смотрел слегка обеспокоенно. — Ха? Все заебись, — рявкнул он, сильнее нахмурившись. — Ты выглядишь уставшим, проблемы со сном? — парень и правда был очень озабочен этим вопросом, сильнее, чем хотелось бы сейчас Кацуки. — Я же сказал, что все отлично! — грубо огрызнувшись, парень пристально уставился в окно, а руки слегка задымились. — Окей! Не кипятись, но если что всегда можешь придти ко мне, если будут проблемы, — лучезарно улыбнувшись, Киришима похлопал по плечу злого друга и вернулся к своей компашке, что так яро звали его, чтобы показать какой-то ролик. Кацуки не мог на него смотреть, этот парень, казалось, преследовал его 24/7, на занятиях, в общаге и… в чертовых снах. Занятия, наконец, подошли к концу, после еще нескольких часов дополнительных тренировок всех распустили. Игнорируя всех, Бакуго сразу направился в свою комнату и, переодевшись, завалился спать, сейчас не было настроения думать о чем-то, хотелось просто уйти от всего и погрузиться в объятия Морфея.***
Приятные, нежные прикосновения горячих губ по шее заставляли все тело слегка подрагивать. Внизу живота приятно тянуло и ноги инстинктивно, хоть и немного несвойственно начали раздвигаться шире. Властная широкая рука сжала бедро, и парень слегка прогнулся навстречу мужественному красноволосому парню, что нависал над ним. Тело сводило от возбуждения, все чувства были обострены и, казалось, он чувствовал это тепло каждой клеткой: томные вздохи и тихие стоны, а руки крепко сжимали чужие плечи.***
Холодный пот прошиб Бакуго, от чего он резко вскочил, стараясь отдышаться из-за внезапного пробуждения. Часы показывали "11:23", он проспал больше трех часов, но его вновь выбило в реальность назойливыми снами. Это началось не так давно, они были достаточно близкими друзьями, и Эйджиро единственный, кого Кацуки признавал равным, пусть и только подсознательно принимал это. Однако в какой-то момент начали приходить эти сны, сперва это было что-то легкое, как мимолетные случайные и не очень прикосновения, пока они гуляли или сидели у кого-то из них в комнате и смотрели фильмы или сериалы. Затем легкие поцелуи в случайно интимной атмосфере, а теперь… Сейчас ему снилось, как Киришима прижимает его у стены, увлекая в продолжительные поцелуи, где-то вдали от чужих глаз, или как приходит к нему и ласками заставляет тело отзываться на каждый жест. Из-за нарастающего пиздеца, что творится в подсознании блондина, пока тот отчаянно пытался выспаться, он начал сторониться друга в реальности, стараясь все реже пересекаться и каждый раз невольно отводил взгляд, будто тот является ярким солнцем, на которое невозможно смотреть без защитных очков. В какой-то момент пришлось обратиться даже за помощью медиков под предлогом бессонницы из-за стресса. Выбить таблетки, от которых не снятся сны, оказалось сложнее, чем он думал, и каждый раз ему говорили: «Я посмотрю, что можно еще прописать, не переживай». Успокоительные, снотворное, даже антидепрессанты — все это не помогало либо быстро приедалось, вновь погружая в эти сны. Наркотики начинали казаться невероятно заманчивой идеей, но если его поймают, то карьере конец. Конечно Эйджиро заметил изменения в поведении друга и обратно старался как-то разговорить его, выясняя причину, или поймать вдали от шумных одноклассников. Но каждый раз Кацуки агрессивно ругался потоком нецензурной брани и старался как можно быстрее ретироваться прочь. Общие раздевалки и ванна вовсе казались пыткой, стоило блондину заметить, как Киришима выгибается, снимая майку или разминая плечи, потому навык нереально быстрого переодевания в костюм прокачался до максимума. Сон совсем сбило и, размяв спину парой упражнений, Кацуки вышел на балкон с целью проветрить голову в надежде, что все это уйдет. Теплый весенний ветер шуршал, взъерошивая и без того дикий шухер на его голове, но он так же приятно обдувал горячие от некого смущения щеки и шею. Парень оперся о перила, свесив руки и устремив взгляд куда-то вдаль. — Не спится? — приятный мужской голос раздался со стороны соседнего балкона, вырывая из глубоко погруженных в мысли блондина. Он обернулся: на соседнем балконе с мягкой улыбкой и головой, лежащей на руках, стоял Киришима, опираясь на такие же перила. — Да, — сухо ответив, Бакуго постарался быстрее отвести слегка ошарашенный взгляд, пряча легкий румянец, проступающий на щеках. — Мне тоже, провалялся с час, но так и не смог уснуть. Слова будто улетали в пустоту, между ними повисла тишина, разбавлял ее лишь шум листвы. — Эй… — вновь подал голос Эйджиро и, не дожидаясь ответа, продолжил, — я что-то не так сделал? — Ха? — насупившись, Кацуки все же обернулся. — Ты избегаешь меня уже вторую неделю… — Ты тут ни при чем. — А что тогда? — он свел брови, от чего взгляд был похож на щенячий. — Не твое дело, — как мог сохранял спокойствие блондин. — Кацуки… — имя прозвучало протяжно и даже немного томно, от чего его носитель слегка вздрогнул. — Какого хуя ты называешь меня по имени! — всплеск неоправданной, впрочем, как и всегда, агрессии вернул в свое русло, и он подошел ближе к краю соседнего балкона. — Ахах прости, может, посмотрим что? — Спать иди. Эйджиро выпрямился и внимательно посмотрел на собеседника, от чего смешанные чувства переполнили парня. — Не хочу. Ты ведь тоже, — произнес он и рывком взобрался на перила, перепрыгивая на соседний балкон, почти сбивая соседа. — Совсем ебанулся?! — Разве что немного, — засмеялся в ответ парень. «Слишком близко», — промелькнуло в голове Кацуки, и он сделал шаг назад. Эйджиро схватил его за руку и как-то непривычно посмотрел прямо в глаза, вызывая этим небольшое смущение. — Скажи все же, что случилось… Между ними опять повисла тишина, они просто стояли и смотрели друг на друга. Кацуки цыкнул и, опустив глаза, немного прищурился. — Да ты случился, — отчеканил он. — Я? — глаза красноволосого округлились Резким рывком Бакуго освободил руку, сделав еще шаг назад. — Забудь, я не хочу ничего смотреть, — он развернулся и скрылся за балконной дверью. Через полминуты послышался тяжелый выдох и звук прыжка, Эйджиро вернулся к себе, и тогда Кацуки смог выдохнуть, осесть на пол прямо у двери и зарыться руками в волосы. «Да за что же мне это все?» Ночь была вновь непозволительно долгой. Были сделаны все задания на неделю вперед, прочитаны все темы и изучены еще пару книг по совершенно не относящимся к учебе темам. Бакуго просто лежал и изучал часы. Половина третьего, а он так и не уснул, засыпать даже страшно. Закинувшись парой таблеток, парень сделал глубокий вдох и выдох и все же постарался расслабиться.***
Горячие сильные руки сжимают его тело, плотно обхватив талию и бедро, чужие пальцы мягко гладили чувствительную кожу на ребрах и спине. Огненное дыхание обдавало шею, от чего все горело, тянуло. Рука цеплялась за спинку кровати, а вторая сильно сжимала красные, густые волосы. Изнутри так и рвались стоны от каждого прикосновения слегка влажного, прохладного языка о раскаленную кожу.***
Дыхание срывается, стоит только открыть глаза. Вновь пробивает холодный пот, и голова немного кружится от переизбытка кислорода. "6:40". Уже не так плохо, в совокупности можно сказать, что поспать удалось вполне нормально. В это время было еще совсем тихо, полчаса до пробуждения одноклассников вполне должно хватить, чтобы принять душ и почистить зубы в полном одиночестве. Приятно, хорошо, когда вокруг нет ни души, ни душного Деку, ни отсталого Двумордого, ни назойливого старосты, ни его. Этого шумного красноволосого, приставучего и до дрожи привлекательного… Блондин помотал головой, отгоняя лишние мысли, и зашел под прохладную воду. Во все времена, вода была лучшим антистрессом, она забирала с собой все лишние мысли и тревоги. Тихое шуршание чайника заполнило столовую, в пароварке уже готовился рис, а сковорода только нагревалась. На часах почти половина восьмого, но никого все еще не наблюдалось, осознание как-то пришло внезапно. Суббота. Ни один нормальный человек не встанет так рано в первый за тяжелую неделю выходной. От этой мысли даже стало легче, ему не придется ни с кем пересекаться ни сейчас, во время завтрака, ни потом, ибо покидать комнату он сегодня не намерен. На сковородке все шкварчало, яйца чуть схватились, и Кацуки накрыл их крышкой, теперь просто стоя и гипнотизируя выходящий из продувки пар. — Пахнет потрясающе, как, впрочем, и всегда, — голос прозвучал максимально неожиданно. Волна мурашек поднялась от паха к животу, чуть сжимая его, а дыхание замерло уже после того, как на рефлексах ладонь атаковала «нарушителя спокойствия». Небольшой взрыв и никакого повреждения на укрепленной руке, дым медленно втягивался вытяжкой и только шуршащий звук готовящейся еды наполнял пространство. — Сейчас подгорит, — Киришима мягко улыбнулся и кивком указал на сковородку. Бакуго одернул руку, цыкнув куда-то в сторону и развернулся обратно к плите. — Как ты научился так потрясно готовить, — голос звучал над самым ухом. Дыхание опять встало поперек горла, а позвоночник словно тисками сжали где-то у поясницы. — Это элементарно, — много усилий было положено, чтобы голос не дрогнул, он отогнал его от себя плечом, чтобы, наконец, было пространство для вдоха. — Ну, у тебя все «просто», — пропустил смешок Эйджиро и залез в холодильник, доставая оттуда молоко, — Так странно, вскочил рано и спать совсем не хочу, даже обидно, выходной же. — Ага, — бунтарь вел себя как обычно: та же яркая улыбка, те же бессмысленные разговоры, а Кацуки только и оставалось односложно отвечать и не отрывать взгляда от своих рук и еды. — Ты чего так рано встал? Какие-то планы? — парень уже смешал себе пару разных хлопьев в тарелке с молоком и просто стоял за спиной друга, облокотившись о столешницу. — Просто… — переборщил с порцией, столько не съесть, — нормально пожрать хочешь? — он обернулся через плечо, кидая прищуренный взгляд. — А? Ты поделишься? От твоей еды никогда не откажусь! — в глазах забегали огоньки, и широкая улыбка делала его все больше похожим на пса. Бакуго молча развернулся обратно и достал еще одну тарелку, выкладывая на нее равную порцию. Для самого себя, казалось, что он специально приготовил больше, сам того не заметив. Ждал его? Но ведь это нельзя было предсказать… Надежда? Да черт побери, откуда? Ведь единственным желанием было ни с кем не пересечься. Внутренние противоречия рвали на куски, и в себя вернулся он уже когда сидел за одним столом с Киришимой и держал вилку над тарелкой, так не съев и кусочка. — Это действительно потрясно, — с набитым ртом бубнил Эйджиро, и прожевав добавил, — Проблемы с аппетитом? — Нет. Отъебись, — поняв, что тупо сидит и пялится на лицо друга, он выругался сам на себя и принялся за еду. — Не хочешь поговорить? — начал бунтарь, подождав, пока Кацуки доест. — Нет, — он поднялся и попытался выйти из-за стола, но его остановил цепкий захват руки. — Кацуки, с тобой что-то не так, если в этом есть моя вина, может, я смогу помочь? — как можно мягче пытался сказать парень. — Ты глухой?! Я же сказал: отъебись от меня, — уже второй раз за сутки блондин вырвет руку из крепкой хватки теплых рук, — И не приближайся ко мне больше! Кацуки произносил каждое слово четко, со всей агрессией, что в нем была, даже не убрав тарелку. Направился к выходу, с силой оттолкнув Изуку, который застал часть этой сцены и попытался поздороваться. — Что у вас случилось? — тихо начал Мидория, подходя к Киришиме. — Честно, не знаю, он сам не свой, мне кажется, он почти не спит, — Эйджиро сжал кулаки, а лицо помрачнело. — Если он даже тебе не говорит, то видимо что-то серьезное, я видел его недавно у Исцеляющей Девочки, но он был на вид здоров, — задумчиво произнес Деку и пожал плечами, — В любом случае, мне бы он точно ничего не сказал, прости, я не смогу что-то выяснить. — Да не бери в голову, вроде как в этом есть моя вина, я справлюсь сам, — улыбнулся Кири и встал, собрав посуду. — Прости, я пойду. — Да, не проблема, — парень мягко улыбнулся и помахал рукой. Бакуго поднялся к себе и, стоило двери закрыться, он утробно зарычал и, сжав в кулак руку, с силой ударил по двери. — Дьявол, — почти проскулил парень, из кулака виднелся дым. Он закинул в себя несколько таблеток и сел у кровати, тяжело дыша в сложенные у лица ладони. Сидеть весь день дома — идея плохая, иначе он просто сожрет себя изнутри, если запрется тут. Было решено срочно валить. Куда? Неважно. Но срочно. Он переоделся, накинул куртку с капюшоном и наушники, плотно заглушающие все звуки вокруг. В общежитии становилось оживленнее, выйти из него вышло вполне успешно, впрочем, может его кто и звал, но наглухо перекрытые звуки не имели и шанса отвлечь. На улице было тепло, так что легкая куртка все равно была теплее, чем следовало, но уставший от окружения Кацуки выбрал пострадать от жары, чем снять капюшон. Сперва пара восьмерок по району, этим удалось убить лишние часа два. После чего единственное, что пришло в голову — торговый центр, два этажа и огромная площадь со всевозможными магазинами, кафе и прочим. Поход по магазинам никак не смог развлечь, и он снова начинал погружаться в свои мысли, даже не замечая, что за музыка играла в наушниках. На плечо резко упала рука, и он вздрогнул и обернулся. — Приветик, ты чего тут как неприкаянный ходишь? — черноглазка широко улыбнулась и помахала рукой. Вот ее только не хватало. — Что тебе? — нахмурился парень, сняв наушники. — Я хотела прикупить вещей, — Мина подняла пакет с покупками. — Ясно, — он хотел надеть наушники обратно, но его остановили. — Давай пройдемся? — Нахера? — Да просто, что одному ходить? — эта идея даже показалась здравой. — Черт с тобой. После еще нескольких магазинов его запрягли парой пакетов, на что блондин сперва возмущался, но на удивление быстро смирился. Ближе к полудню опять захотелось есть, и они засели в фудкорте. — Ты какой-то странный, — начала девушка. — Обычный. — Все же нет, ты выглядишь так, словно вообще не спишь. Бакуго промолчал, хмуро размешивая кофе в стакане. Затем тяжело выдохнул и откинулся на спинку. — Сны. — Кошмары замучили? — Нет… Может… Не знаю… — взгляд у него был потерянный, и он сам не понимал, почему вообще хоть что-то отвечает и что вообще тут делает. — Таблетки не пробовал пить? — У меня их, блять, целая куча, — грубо сагрился парень, вновь нахмурившись. — Может тебе просто нужно развеяться? Кири, Серо и Каминари думали сходить на аттракционы, они наверняка позовут сходить с ними, — девушка лучезарно улыбалась в попытках подбодрить. — Нет, — резко отрезал парень, — Точно не с ним-ми. Ашидо округлила глаза, ей казалось, что они хорошо общались. Но что-то в этом его отказе звучало… странно. — Пиздец, — он зажмурился и закрыл глаза, массируя виски. — Видимо, там что-то серьёзнее, чем ты можешь сказать, — девушка стала чуть серьезнее. — Мне не нужна твоя помощь или сочувствие, — он бросил на нее взгляд и поднялся. — Я и не думала тебе помогать, — громко продолжила Мина, тем немного задержав блондина, — Но я бы заключила сделку, мне нужно, чтобы ты хранил мой секрет, а я сохраню твой. Она шла ва-банк: этот парень никогда не попросит помощи и никогда ее не примет, если предложить, и это было первое, что она успела придумать. Кацуки прищурился, изучая серьезное лицо девушки некоторое время, затем выдохнул и отвел взгляд. — Я помогу тебе, но ты будешь мне должна, — парень врал сам себе, но отчаяние загоняло туда, куда обычно он загонял других. — Только не тут, приходи ко мне вечером, я буду ждать, — она подмигнула и, собрав свои пакеты, пошла к выходу. Бакуго проводил ее взглядом, вновь натянул наушники и, купив стакан крепкого кофе, побрел обратно в общежитие. На входе он еле разошелся с вылетающим с криками Минетой, хотелось крикнуть ему вслед или подорвать, но совсем не хватало на это сил. Вымотанный организм подавлял его характер круче любых таблеток или психологов. В самом же здании общежития, в общей комнате, шумела вечно дурная компашка, перед диваном на полу сидел Каминари с серьезным видом быстро клацал кнопками джойстика, а рядом травил лыбу Сэро и спокойно пускал конбу за конбой, на диване Эйджиро громко смеялся и уплетал попкорн. Бакуго ускорил шаг, в голове зазвенело, тело било жаром, такое чувство, словно у него аллергия на этого парня. Его не заметили, и в комнату он добрался просто со сбитым дыханием и головной болью. Несколько таблеток успокоительных, и он осел у кровати, глубоко дыша, и погромче сделал музыку. Время еще нет трех, кофеин не даст уснуть, и залипнуть на какой сериал сейчас лучший выход. Ноут загружается какое-то время и он просто смотрел на бегающую по кругу полосочку. Когда уже загрузится рабочий стол, он это заметил не сразу, только еще через пару минут. Включив первое из предложенных, парень удобнее устроился на кровати и просто смотрел, стараясь улавливать сюжет, но то и дело проваливался в мысли, пропуская куски событий. Время прошло достаточно быстро, и телефон отозвался, показывая пришедшее сообщение. Мина освободилась и ждала его в своей комнате. Он закрыл сериал, в котором он запомнил от силы половину и отложил ноут. Захватив наушники, ключ и телефон, блондин подошел к двери, а за ней послышались голоса, прислушавшись, он с облегчением выдохнул — всего лишь Шоджи. Подождав пока он пройдет, парень вышел, стараясь как можно быстрее пересечь лестницу, по его мнению, более безопасный путь, затем холл и попасть в женское крыло. В какой-то момент он подвис, поняв, что не знает комнаты. Открыв диалог, заметил, что сообщение с указанием этажа и комнаты уже висит в непрочитанных, тот же этаж, забавно. Дверь открылась раньше, чем он успел к ней подойти, девушка огляделась по сторонам и рукой поторопила зайти внутрь. Пестрая комната резала глаза и смутно напоминала «его» комнату, от чего сперва стало как-то не по себе, но это чувство быстро прошло, когда девушка негромко включила какую-то нейтральную музыку и сказала располагаться, где будет удобнее. Мина уселась на кровати, обняла подушку и смотрела, как Кацуки устраивался на стуле, хмуро оглядываясь. — И о чем ты хотела поговорить? — он начал первым, откинувшись на спинку и засунув руки в карманы. — Я… знаешь… — Ашидо неловко перебирала ткань между пальцами — кажется, я влюбилась… и… это не совсем традиционно, я давно хотела поговорить с кем-то об этом, но боюсь, что меня не поймут, девочкам говорить страшно. — А как же это припизднутое трио, ты вроде с ними ошиваешься, разве вы не друзья? — Друзья конечно! Но это немного другое, Каминари точно тут не помощник, — девушка чуть замялась, формулируя вторую часть фразы — остальные… может они и могли бы меня понять, но я все равно боюсь. — И ты решила выбрать меня? — бровь блондина приподнялась в недоумении. — Ты точно никому не скажешь. Тебе это не нужно, — она резко стала спокойнее и подняла черно-желтые, казалось, холодные, глаза. — В целом ты права, мне насрать. — А мне немного легче, я влюбилась в девушку, у меня почти нет поводов пообщаться с ней… — Ты же можешь просто позвать ее погулять в компанию, если сблизитесь в таких условиях, сможешь общаться и один на один без повода. Это элементарно, — фыркнул парень и отвернулся к окну. — Звучит просто, но я не представляю, как это можно сделать, совсем нет повода. — Ну так запряги круглолицую, так даже лучше, ты не будешь светиться раньше времени. — Но что если я не сдержусь и признаюсь? Что если меня возненавидят и расскажут об этом всем? — Ты влюбилась в такого человека? — он вернул взгляд к Мине, смотрел прямо, серьезно и выжидающе. — Нет! Я просто… просто не знаю. — Просто сделай это и не еби себе мозг, ты всегда сможешь промолчать, — подрывник сказал это спокойно, но все же не менее агрессивно. — Тут ты прав, наверно я сама себя накручиваю больше, чем есть на самом деле… — она неловко улыбнулась, и ее щеки стали краснее, чем общий оттенок кожи, — Теперь ты. Бакуго вновь нахмурился и перевел взгляд на свои ноги. Еще минуту он просто молчал, не зная, что может сказать, и как вообще это можно сказать. Осознание того, что он не знает и сам почему так происходит, ситуацию лучше не делали. — Мне снятся сны, — Кацуки начал сухо, взгляд расфокусировался по полу, словно сейчас он не тут, — содержание у них почти одинаковое, лишь немного меняется окружение, и… с каждым разом накал растет. — Какие эмоции это вызывает? — Не знаю, — парень почти выплюнул эти слова, — Все это чертовски стремно. — Можно я предположу? — аккуратно сказала Ашидо после небольшой паузы. А парень чуть напрягся и неловко кивнул, — Там как-то фигурирует Кири? Бакуго не слышно сглотнул и бросил все силы, чтобы сдержать максимально отрешенное лицо. — Возможно, — не ложь, но и не правда. — Это объясняет то, почему ты так сторонишься его в последнее время, — девушка чуть расслабилась и, подобрав подушку, уместила на ней голову, — Он сильно переживает за тебя. — Мне это не нужно. — Никто и не спрашивал, нужно тебе это или нет! — она почти перешла на крик, от словно из ниоткуда взявшейся агрессии, — Это его чувства и эмоции, ты близкий для него человек, и ты делаешь ему больно! — Ха? Ты совсем охренела, да ты, блять, и не представляешь, что мне приходится переживать каждую ночь из-за этого дерьмоволосого! — Да, не представляю, но ведь он тебе нужен! Ты ведь это и сам понимаешь, а он готов быть рядом, — на глазах Мины стали наворачиваться слезы. — К этому он точно не готов, я справлюсь со всем сам. — Не решай за него, ты ведь почти не знаешь, что он чувствует, наверняка никогда даже не смотрел на это… — На что ты, блять, намекаешь? Я не делал ничего, из-за чего этот придурок мог бы расстроиться! — Я видела вас в столовой утром, это сложно назвать «ничего». — Его это не должно волновать, — фыркнул блондин и подтянул к себе ногу, вновь уставившись в окно. — Но его это волнует и не перестанет. — Бред. — Реальность, — она ответила почти перебивая парня, все так же серьезно, но с ноткой печали, — Поговори с ним, ты ведь хочешь от этого избавиться? — Тц, — сплюнул Бакуго, казалось, он сейчас закипит: весь покраснел и пыхтел словно чайник, — Черт с тобой, я подумаю, — Кацуки поднялся и подошел к двери, — Но если что-то пойдет не так, можешь сразу начать рыть себе могилу. Он вышел из комнаты, стараясь обдумать все, что сейчас произошло. Что, если Мина пыталась намекнуть, что у Киришимы есть к нему чувства больше, чем к другу? Либо же она все же не поняла, насколько все плохо. Голода не ощущалось, потому ужин было решено пропустить. Он подошел к комнате и залез в карман за ключом. В этот же момент из своей комнаты вышел Эйджиро, и замер, уставившись на блондина. У того перехватило дыхание, а сердце забилось. — Йо, бро, — очень неловко начал парень, криво улыбаясь, — Хочешь поиграть с нами? Мы прикупили новую игру, ты ведь наверняка освоишь ее быстрее всех! — Не хочу, — он обошел друга по дуге и постарался быстрее открыть дверь. — Кацуки, — руки замерли на дверной ручке, — Может, все же поговорим? Подрывник сжал ручку двери, и с ладоней показался темный дым. Он поджал губы, что те даже немного затряслись, а глаза спрятались за чуть отросшей челкой. — Мне не о чем с тобой говорить, — голос хрипел, предательски подставляя владельца. — Прости, — только и успело сорваться с губ Киришимы, прежде чем соседняя дверь захлопнулась, и он остался в коридоре один. Сердце щемило, он не знал, что с этим делать и что вообще могло бы помочь. Впрочем, все по старой схеме: таблетки, кофе, сериалы.***
Его оттесняют к шкафчику, а под майкой геройской формы уже чувствуется теплая рука, его прижимают плотнее, а он подается навстречу, притираясь бедрами. Горячие губы на шее, и вторая рука уже заползает в штаны, он рвано выдыхает, почти выстанывая его имя, чувствует, как поглаживают член, как играют с сосками, перехватывая пальцами, как острые зубы впиваются в плечо. Нравится. Хочется сильнее его почувствовать: всего, везде, в себе. Он сильнее выгибается в пояснице, почти ложится, упираясь руками о шкафчик. Сзади чувствуется чужой стояк, и тело горит и ноет, требуя больше, больше внимания.***
Вновь резко прерванный сон, и холодный пот по всему телу. Срочно в душ. На часах только начало седьмого, а привычка заниматься водными процедурами пока никого нет, удачно вписалась в общий темп его жизни. Видеть не хотелось целое никого, причем это чувство росло с каждым днем. Неоправданная агрессия выливалась на всех, кому не посчастливилось задеть Бакуго хотя бы взглядом, ища что-то или кого-то около парня. Середина будней и третья кряду неделя почти без сна, а теперь еще и с минимумом еды. Организм выходит на финишную, теряя желание поддерживать жизнь в молодом теле. Кран со скрипом повернулся, останавливая поток воды. В голове чуть прояснилось, и прохладный сквозняк тому способствовал еще сильнее. Натянув на еще чуть влажное тело белье, штаны и объемную майку, он пошел к выходу, но у самой двери зрение резко сделало кульбит и парень чуть не упал. Терять сознание? Да, именно этого сейчас катастрофически не хватало. Конечно… Мина все чаще ошивалась где-то неподалеку, иногда приходя или скорее проникая в его комнату, чтобы заставить Кацуки поесть хоть что-то. Она же и предложила ему попробовать «разрядить» себя или просто подрочить на желаемый образ, на что услышала много лестного в свой адрес, а попробовать он так и не решился. Возможно стоило, потому что тело совсем подводило, чего допускать было просто нельзя. Бакуго вернулся в комнату и скинул полотенце сушиться, завалившись обратно на кровать, наверно, сейчас все же не стоит. Нужно собираться, сегодня много практики. На уроках удавалось сдерживать себя, Эйджиро старался сам не попадаться парню на глаза, тише разговаривал или просто уходил из кабинета во время перемен. В раздевалку Бакуго пришёл, когда там уже переодевались другие, он опустил голову и прошел к своему шкафчику, начав как можно быстрее переодеваться. Рядом было шумно, какая-то потасовка, на которую не было ни сил ни желания обращать внимание, пока в него не впечатались, вбивая в шкафчик. — Какого ху… — сагрился парень и встретился с ошарашенными большими красными глазами. — Прости, я случайно, — пробормотал Киришима, и быстро отошел, вырвав из рук хихикающего Каминари какую-то книгу. В голову опять хлынула кровь, может, и не в голову вовсе, напоминая его последний сон. Почти вещий, сука. Он отвернулся, что-то зло шипя себе под нос. Нужно валить отсюда. На тренировке легче не стало, их поставили в пару для спарринга и, как бы он ни возмущался, Айзава был непреклонен в своем решении, а Эйджиро лишь тихо стоял в стороне. Руки потели сильнее обычного, взрывы были сильнее и напористее обычного, но стоило из-за клуба дыма показаться оппоненту, который резко рванул в контратаку, как ноги подкосились, и его повалили на спину, зажимая запястья укрепленными руками. В штанах резко стало тесно, парень нависал над ним, тяжело дышал и смотрел прямо в глаза, а ему хотелось просто размякнуть и дать уже сделать с собой все, что угодно, только чтобы это чувство наконец ушло. Здравый смысл мелькнул в последних остатках сознания, он сдетонировал сильный взрыв, откидывая от себя красноволосого, и поднялся на ноги. Лишь бы тот не успел заметить, как отреагировало его тело. Но перед глазами помутнело, затем потемнело и больше он не чувствовал ничего. В себя уже пришел в медпункте, тихое тиканье часов разрывало тишину, а вокруг не было ни души. Хорошо. Он приподнялся, его пронзила резкая головная боль, но быстро отпустила, на часах было почти семь, он провалялся в отключке не меньше шести часов, наверно самый долгий сон за последний месяц. На тумбочке лежала записка, сверху стояла баночка. Текст говорил о том, что если парень проснется раньше, чем придет медсестра, и решит уйти, ему нужно попить эти таблетки и поесть. Он сложил листок и вместе с банкой засунул в карман. Сейчас действительно было немного лучше. Сон без снов. То, о чем он мечтал каждый день и каждую ночь. На улице было слегка прохладно, на входе в общагу первой к нему подлетела Мина, а староста что-то кричал из дальнего угла комнаты. Девушка шикнула на Ииду и увязалась хвостом, прихватив с кухни какой-то контейнер. Не оставила его и в комнате, отобрав листок и заставляя поесть содержимое коробочки. — Тебе нельзя так перенапрягаться, сейчас твое состояние действительно пугает — начала девушка, сидя на стуле. — Тебя это не должно волновать, — Кацуки все же ел, здравый смысл из последних сил бил в виски, заставляя принимать нежелаемую помощь. — Но меня это волнует, тем более, я одна знаю о реальной причине всего, что с тобой сейчас происходит. — Бесишь. — И пусть, зато тебе это поможет, — она совсем не боялась гнева парня, весь этот фарс просто пропускала мимо ушей. Такая же, как и "он". Бакуго ворчал что-то злобно, но как-то совсем без энтузиазма, доел теплый карри и закинулся очередной горстью таблеток. Ашидо забрала контейнер и, кинув напоследок пожелание спокойной ночи, вышла из чужой комнаты. Он снова один, одиночество еще никогда не было для него столь же нормальным, как сейчас, хоть эта норма и сводила с ума, все чаще возвращая к одним и тем же мыслям. Телефон отозвался сообщением, громко щелкнув около руки, на экране высветилось яркое «RedRiot» и текст «Ты в порядке?» Кацуки поморщился и даже не взял телефон в руку, вновь возвращаясь к изучению стены напротив. Сообщений больше не было, но через пару минут в дверь постучали. Первые пару ударов блондин старательно игнорировал, но его нынешнее состояние заставило «взорваться» даже быстрее обычного. — Что, блять, ещё? — рычал парень, поднимаясь с кровати и с топотом подходя к двери, — Чё надо?! — Кацуки, — опять "он", стоит перед ним, смотрит таким взглядом, словно щенок, которого из дома выгнали под ливень, а ты единственный, кто может помочь. Сердце как-то болезненно защемило. — Что тебе? — голос хрипит и срывается, хоть он и говорит почти шепотом. — Пожалуйста, давай поговорим? — вот не хватало только по щенячьи заскулить и к полу прижаться, ложась у двери, мол «не уйду». — Нам не о чем говорить, — Бакуго попытался закрыть дверь, но ее перехватили, не давая закрыться, — Что еще? — Прошу, я правда ничего не понимаю. — У тебя волосы вместо мозгов, еще бы, — со смешком выдал парень. — Но я буду стараться понять, — Киришима протянул руку, хватаясь за край майки, аккуратно оттягивая на себя, — без тебя… плохо… Сердце зашлось, казалось, от такой активности оно скоро просто остановится, впрочем, именно это оно и сделало, когда его майку потянули. Кацуки рвано выдохнул и фыркнул куда-то себе в плечо, оставил дверь открытой, вернулся на кровать, сев ближе к ее основанию, и подобрал ноги ближе к себе. Эйджиро, чуть колеблясь, зашел в комнату, в ней сильно пахло кофе и какими-то таблетками. Парень чуть поежился и приблизился к другу, аккуратно садясь с другого края кровати. — Меня правда пугает твое состояние, но ты ничего не говоришь, ты так сильно мне не доверяешь? — сразу перешел к делу Бунтарь. Кацуки лишь помотал головой в отрицании, но этого ответа очевидно было недостаточно. — Ты в последнее время много общаешься с Миной, вы… — он чуть запнулся словно собираясь с мыслями, — встречаетесь? — Ха? — блондин вскинул подбородок, гневно уставившись на гостя. — Извини, если это было секретом, — голос чуть дрожал, взгляд метался от собственных кулаков на коленях на собеседника и обратно. — Что за бред. Мы не встречаемся, — фыркнул парень и отвернулся к окну. — Разве? Я никому не скажу, если что, — замахал руками Эйджиро, — Я часто слышу ее голос у двери. — Ты тупой или глухой? Нет между нами ничего подобного, — привычное рычание звучало чуть обиженно. — Вот как, — парень чуть расслабился, а на лице показалась еле уловимая улыбка, — Но тогда почему? — Я помогаю ей с ее проблемой, — сказал, словно выплюнул, стянув плед со спинки кровати, и укутался в него. Киришима удивленно раскрыл глаза, вспоминая как девушка носила ему еду, просила не приближаться к блондину по возможности, успокаивая, что это пройдет, и многое другое. Вопросов резко стало больше, чем даже предполагаемых ответов, но попробуй он задать хоть один — рискует лишиться чего-то важного. — Че уставился? Видишь, я живой, все? Доволен? — невероятное желание приблизиться, сесть рядом, коснуться, почти рвало изнутри. — Но, Кацуки, — голос стал чуть серьезнее, он пододвинулся ближе, — пожалуйста, скажи, почему ты избегаешь меня… — Тебе кажется, — блондин сжался, не отводя взгляда от окна. — Даже сейчас, — уже совсем близко, Киришима аккуратно накрыл его запястье, обхватившее плед в районе бедра, ладонью, заменяя ею мягкую ткань. У Бакуго словно холка встала, зрачки сузились, он затаил дыхание и вжал шею. Мерзко. От себя мерзко и своего поведения, Кацуки матерился на себя, как только мог, но руку выдернуть сил не хватало. Он перевел огненно-красный взгляд на друга, а тот так уверенно и серьезно смотрел в ответ, что где-то внизу потянуло и словно загорелось. Возможно стоит перестать так бороться, может стоит просто остановиться, успокоиться, просто сдаться… Нет, точно не сдаться, этого слова он знать не хотел и уж тем более употреблять по отношению к себе. Сражение — это его стихия. Бороться, побеждать, добиваться своей цели. Внутри шла настоящая война, которую он проиграл, проиграл сам себе, потому что даже не заметил, как коснулся своими губами чужих. Мягко, сухо, коротко, совсем мимолетно. Бакуго отпрянул, ошарашенно смотря на такого же ошеломленного парня. Щеки вспыхнули, осознание произошедшего приходило мучительно медленно. Казалось, теперь все разрушено, словно карточный домик, осколками разлетается по комнате и возможно еще внутри него самого. Эйджиро хотел что-то сказать, но, словно рыба, лишь приоткрыл пару раз рот. Бакуго резко встал, чуть не упав из-за ноги, запутавшейся в пледе, схватил парня за шиворот и просто вышвырнул его из комнаты. Эйджиро только судорожно выдохнул и запустил пальцы в волосы. Что только что произошло? Кажется, только что ему признались, кажется… Стук в дверь, напористый и непрерывный, и уже через полминуты дверь открывается. За ней — девушка с ярко розовыми волосами, смотрит удивленно, но все равно радостно. — Привет, Кири, ты чего? — Мне нужно поговорить с тобой, — говорит он полушепотом, стараясь не привлечь лишнего внимания. — Оу, проходи, — девушка заинтересованно осмотрела его и отошла, пропуская внутрь. — Спасибо, я сейчас в полном замешательстве, — он осел на кровать, сцепив руки в замок перед собой. — Что случилось? — Мина села рядом, протирая яблоко. — Я… не знаю, ну в смысле, он поцеловал меня, — парень жестикулировал, а потом обратил на неё загнанный взгляд. — Да ладно, Бакуго? Он, что, и правда решился... — В смысле решился? — Ай, неважно, рассказывай быстрее, интересно же! — она аж заерзала. — Я хотел поговорить, зашел к нему, и потом... он просто поцеловал меня, но, кажется, это будто случайно, неосознанно, потом он просто выкинул меня из комнаты. — А что ты? — А что я? — Чувствуешь что, говорю. — Я… не знаю, то есть, я люблю его, но... — он вновь зарылся пальцами в волосы и зажмурился, стараясь привести мысли в норму, — Я не достоин его. — Идиот, — увесистый подзатыльник прилетел четко в цель, — Прекрати, я думала, ты уже давно оставил эти глупые мысли, будешь так себя вести — все расскажу Бакуго! — Что? О чем? — Думаешь, мне нечего рассказать? — Ашидо зловеще улыбнулась и откусила яблоко. — Нет, пожалуйста, нет... — Вот тогда, — телефон завибрировал и Мина отвлеклась, — Сейчас, подожди, мне написали, — девушка достала телефон и быстро пробежалась глазами по сообщению, — Тебе нужно уйти! Нет! Тогда вы точно пересечётесь! Девушка вскочила и оглянулась, затем кивнула сама себе. Схватила парня за руку и заставила лезть в шкаф, от чего тот сперва попытался возмутиться, но на него шикнули и пригрозили. Мина убрала его обувь и открыла дверь, как только послышались тяжёлые шаги. — Приветики Баку, ты чего так поздно?— широко улыбнулась девушка. Кацуки прошел в комнату, молча сел у кровати по-турецки и еще через полминуты молчания гортанно зарычал, взъерошивая свои волосы. — Я облажался, — прохрипел парень. — Все так плохо? — Да пиздец. — Это не конструктивно, знаешь ли, — девушка надула щеки. — Я схожу с ума, перестаю контролировать свои действия… — Может, оно к лучшему? — Да иди ты, черноглазка, — фыркнул парень и поднялся подходя к двери, — Что я вообще тут делаю? — Бакуго! — затормозила его девушка, — Ты решил, что чувствуешь к Кири? — Ха? С чего я долж… — Скажи, — нетерпеливо перебила девушка, — Ты любишь его, верно? — Тц, — от блондина уже просто пульсировало злостью, — И что, если так? — Просто я надеюсь, что ты сам это понимаешь. — Сдохни, — дверь за блондином закрылась, а Эйджиро выполз из шкафа. — Теперь все понятно? — мило улыбнулась Ашидо. — Думаю, да… — И что делать будешь? — Хороший вопрос… В этот раз бессонной ночь оказалась и для Киришимы: он крутился в кровати, все никак не в состоянии устроиться удобно. В голову лезло бесчисленное количество различных мыслей, и ближе к четырем утра было решено, что с Бакуго точно нужно поговорить. И в этот раз еще более серьезно, чем когда-либо. Кацуки же действительно боялся засыпать, губы все еще горели от прикосновения к чужим, и мысли о том, что ему может присниться, пугали. Впрочем, сейчас действительно непонятно было еще и то, как завтра себя вести. Хотя его это волновало чуть меньше, чем отсутствие возможности спать. Утро пятницы, казалось, мало чем отличалось от вечера четверга, Бакуго спал, хотя вернее дремал, время от времени погружаясь в сон и вновь возвращаясь в холодную реальность. Стены давили, душили, казалось, он слышит дыхание и сердцебиение парня за стеной. На часах еще нет и шести утра, скоро уже можно идти в душ. Он устало смотрел на часы, потом все же встал, включил ноутбук и пощелкал по разным ссылкам. Не найдя ничего интересного, он обреченно выдохнул и почти по инерции зашёл на страницу Эйджиро. Широкая зубастая улыбка, яркие волосы и такие глубокие глаза. Кажется, у него встал просто от вида страницы, что будет, начни он щелкать фотографии. Чуть порывшись в ящиках, он нашел какой-то крем, не очень жирный, сойдет. Однако все же нужно купить лубрикант… И может что еще. Кацуки устроился на кровати, поставив около себя ноут. Он скинул штаны, к ним полетели и трусы, все равно стирать, майка была задрана, чтобы не мешалась. В наушниках уже играла какая-то новая топовая песня, а рука мягко проходила по стволу, распределяя по нему замену лубриканта. Парень глубоко вдохнул и выдохнул, крепко сжал зубы, подавляя глухой стон. Геройский костюм этого придурка словно создан, чтобы на него дрочить. Однако внимания к члену быстро стало мало. Парень и сам не заметил, как опустился ниже и уже вошел в себя одним пальцем, проталкиваясь глубже. Новое ощущение, но словно именно это сейчас и нужно было. Со вторым пальцем получилось войти глубже и дотянуться до простаты и тут уже не удалось подавить рваного стона в полголоса. Хорошо. Даже слишком хорошо, потом за это будет стыдно. Или нет. Он запрокинул голову и прикрыл глаза, ресницы мелко подрагивали, а перед глазами уже всплывали образы. Чтобы все-таки кончить, он перешел второй рукой на член, и хватило всего пары движений, чтобы все тело сперва напряглось, натягиваясь как струна, затем отдалось приятной усталостью и расслабленностью. Теперь тело грязное, неприятно. Но вот сейчас можно было бы и поспать, но уже нет на это времени. Потому посидев еще минут пятнадцать, Бакуго все же поднялся, зацепил полотенце и накинул свободные штаны, взяв с собой белье. Войдя в ванну, он услышал шум воды. Неожиданно, что кто-то пришел даже раньше его. Впрочем, это неважно. Зайдя в ближайшую кабину, он выкрутил кран. Прохладная вода била по плечам и стало немного спокойнее, пока он не услышал тихое рваное дыхание. Да вы шутите. Дрочить в ванной даже не смущаясь, что кто-то еще пришел. Он быстро смекнул, кто это был, ругая себя за такую внимательность к ненужным деталям. Это точно был Киришима, видимо, он заразил его бессонницей по утрам. Эти мокрые звуки, к которым он не заметил, как начал прислушиваться, и у него опять встал. Встал на одни только звуки того, как друг дрочит через кабинку от него. — Заканчивай уже, — прохрипел парень в полголоса и матюкнулся на себя за такую несдержанность. — Кацуки? — голос был высоковат для него, но с хрипотцой, — Хочешь помочь? Вопрос застал врасплох, он как-то не ожидал и даже не знал, что он может или хочет сейчас ответить. — Прости, я пошутил, — засмеялся парень как-то неуверенно. Ответа не последовало, Эйджиро помялся в проходе еще секунд двадцать и все же вышел. Ушел. Он просто сбежал, скрылся, а Кацуки все стоял, сверля стену алыми глазами, стараясь унять пульсирующую боль в висках. Кажется, пульсировало не только там, что только больше сбивало, никак не давая вернуть мысли в привычный ритм. В себя он до конца пришел только через пару минут. Покрутил головой, отгоняя наваждение, сплюнул себе под ноги, с силой ударяя кулаком о стенку кабинки. Хуйня какая-то, это уже совсем не смешно, все эти «гейские шуточки» для него как красный флаг, хотя впрочем, как любой предмет, связанный с тупоголовым, перед его носом просто рычаг, катализатор, заставляющий взорваться и вспыхнуть ярче всякого фейерверка. Стоило закругляться, чтобы не нарваться еще на какого жаворонка. Вернуться в комнату и правда вышло без происшествий и нежелательных встреч. Сейчас комната казалась какой-то по-особенному тихой, такой нетронутой и холодной, такой, какой не была раньше, а сейчас это кололо и резало. Домашние вещи скинуты, а на плечах уже распрямилась рубашка, вновь без галстука, свободная в горле. Выйти чуть раньше, значит пойти одному, как раз то, к чему стремился сейчас Кацуки. В кабинете было шумно, это неприятно саднило головной болью, словно рой мух вьется где-то у уха. Но когда дверь открылась, и туда завалился чуть не опоздавший Киришима, все резко и сильно изменилось. Весь шум вокруг превратился в писк, негромкий ровный звон, никак не привлекающий к себе внимания, кислорода стало мало, воздух накалился и обжигал лицо и гортань с каждым рваным вздохом. Бакуго поспешил увести взгляд в сторону, начав внимательно изучать через окно какой-то куст. Эйджиро вновь не подошел, он вновь делает вид, что они не знакомы, что между ними ничего нет и не было, и быть, видимо, не может. Бакуго злился сам на себя за такую распущенность, за то, что позволил себе больше, чем мог, теперь этот идиот даже не посмотрит в его сторону. Бездну самокопания разорвал звонок, уроки — последнее, что сейчас было хоть малость важно для блондина, но в них он нашел повод уйти от собственных пожирающих мыслей. Теория прошла вполне тихо, лишь время от времени Бакуго проваливался куда-то в себя, от чего над ним пытался посмеяться Минета, но быстро получил по хвосту за распущенный язык. Тренировка тоже прошла в относительном спокойствии, личные тренировки с Эктоплазмом, переодевание в стиле «флеш» в раздевалке, и вот он уже у себя в комнате. Весь день словно на лезвии ножа, будто кто-то дышал в затылок и плотно держал нож у спины. Сил не осталось совсем, он лениво стащил с себя вещи и просто рухнул на кровать, не в силах даже расправить ее.***
За волосы больно тянут, заставляя сильнее уткнуться лицом в подушку, все тело подрагивает, спина, до боли в пояснице, сильнее выгибается навстречу горячему телу сзади. Все его тело пульсирует, отдает жгучей лавой по венам, ссадит колени и локти от трения о жесткую ткань. Он скулит, загнанно дышит и тянет руки к спинке, стараясь уцепиться хоть за что-нибудь. В него запускают два пальца и ноги дрожат, он душит стон подушкой, сжимая её побелевшими пальцами. Из глаз выбиваются слезы, он тихо постанывает: «пожалуйста», уже не в силах терпеть мучительно долгие прелюдии. Как наяву, он чувствует движение в себе, по стенкам кишки. Широкая ладонь крепко держит его бедро, а внутрь уже вошли, заставляя простонать так громко и истошно, что становится дурно.***
Кацуки подрывается, словно его окатило холодной водой. Все становится хуже, загнанное дыхание и холодный пот, что говорит о каменном стояке, больно тянущем школьные штаны. Впрочем, от лишней ткани он избавился быстро, техника дыхания, пара десятков кругов по комнате, и он немного успокаивается. Кажется, душ за последний месяц стал для него роднее собственной комнаты. На часах около одиннадцати вечера, на первом этаже еще обитает какая-то жизнь, кучкуясь около телевизора. Бакуго медленно прошел мимо, даже не приглядываясь, кто сидит в комнате. В ванной было тихо, успокаивающе, прохладная вода приятно обвивала кожу, забирая с собой усталость и остатки возбуждения. Он закрывает глаза, и его нагоняет триггер с его снов, с тех ощущений, что, казалось, въелись под кожу. Полотенце казалось наждачкой, больно скользящей по телу, собирая не только воду, но и кровь. Все пять чувств били тревогу, нагнетая и без того натянутого, как струна, блондина. Какой-то шум глухо разнесся по комнате, и Кацуки тут же пустил несколько мелких взрывов с ладоней, от чего клубы дыма заслонили часть линии обзора. Пустота, тишина, ему показалось. Только слуховых галлюцинаций не хватало для полного комплекта, хотя визуалы он пока тоже не ловил, если сны таковыми не считаются. Лениво натянув домашние штаны и не по размеру большую футболку, он кинул на плечо влажное полотенце и побрел на кухню. Людей у телека поубавилось, но обращать на это внимания все еще не было никакого желания. Простенькая кофе-машина почти нацедила кружку кофе, а в холодильнике не было ничего съедобного. Подцепив какое-то печенье с полки и забрав кружку, он побрел к лифту. Каждое движение давалось с трудом, словно тело налилось свинцом, двери лифта открылись, после нажатия кнопки четвёртого этажа начали закрываться, но широкая ладонь с грохотом протиснулась меж створками, вновь открывая их. — Йо, прости, я устал, подумал, стоит идти спать, — мягко улыбнулся Киришима, становясь рядом с другом в лифте. — Делай, что хочешь, мне плевать, — парень старался держать привычно агрессивный тон. Неловкая тишина тянулась два этажа, только запах крепкого, свежего кофе полностью наполнял помещение лифта, и Эйджиро все же не выдержал. — Может, хочешь поговорить? — Ха? С чего бы? — фыркнул Кацуки куда-то в сторону и вышел из уже почти открывшегося лифта. — Ну… Как минимум, — протянул парень, снуя из стороны в сторону от блондина, — потому, что ты поцеловал меня? — добавил он тише, стараясь смотреть в глаза, чуть наклонившись. Из ладоней Кацуки повалил дым, и он крепче сжал кружку в руке, чуть запнувшись в шаге, но после только ускорившись, попутно доставая ключ. Сейчас говорить об этом он просто не мог, Бакуго быстро открыл дверь и хотел за ней скрыться, но, видимо, у Эйджиро были на это другие планы. Он вновь не дал двери закрыться перед ним. — Отъебись! — рявкнул Бакуго, сильнее хмурясь. — Нет. Хватит от меня бегать, — красноволосый оттеснил парня, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. Вид у него был серьезный, как-то даже угрожающий, — Я хочу, наконец, во всем разобраться! — Да в чем, блять, разбираться? — Кацуки весь напрягся, шипя сквозь зубы и даже мелко подрагивая от… злости? — Я не хочу оставлять все в таком подвешенном состоянии. Он приблизился, забирая из рук сперва печенье, затем другой рукой кружку. На удивление действиям почти не сопротивлялись, парень лишь сильно стиснул зубы и упорно сверлил взглядом пол под собой. Вечерний перекус уже был отставлен на стол, а Бакуго все так же стоял, сжимая кулаки и матеря себя за то, что позволяет всему этому сейчас происходить. Киришима мягко взял руку подрывника, заставляя обратить на себя внимание. — Эй, Кацуки, — говорил он почти шепотом. Бунтарь медленно приближался к блондину, пока между ними не осталось и пары сантиметров. Бакуго словно сковали лозы с шипами: он старательно прятал румянец за волосами, отвернувшись от друга, пока тот уже приблизился достаточно, чтобы чувствовать теплое дыхание на своей шее. Казалось, еще чуть-чуть и блондин заскулит. Как жалко. Хочется ударить себя по лицу за такое поведение, но тело может лишь подрагивать от вибрации чужого голоса. — Я привлекаю тебя? — продолжал медленно давить Эйджиро, неотрывно смотря в глаза, вернее, где они должны быть. — Тебе, блять, какое дело, дерьмоволосый? — прошипел парень, стараясь сделать шаг в сторону, но его бедро, как и руку, крепко держат, не давая сделать и шага. — Потому что мне ты нравишься, — он прошептал это в самое ухо, уперевшись лбом в висок парня. Бакуго все же не выдержал, шумно, почти в голос, выдыхая. Тело словно пробило крупной, затем мелкой дрожью. Да над ним тупо издеваются или пытаются усмирить, как дикого зверя. Он судорожно, в голос, вдохнул, затем медленно выдохнул до предела, что мог, обернулся и впился в чужие губы. Киришима ответил сразу, сжимая его бедра уже двумя руками, разворачивая всего парня к себе, а тот обвил руки вокруг его шеи, притираясь. Слова больше были не нужны. Кацуки зарылся пальцами в слегка жесткие от лака волосы, прижался словно к единственному источнику тепла посреди занесенного снегом поля. Он потянул за собой на кровать, заваливая красноволосого за собой. В штанах тянет и манит словно магнитом, он притирается бедрами к ноге, чуть постанывая в поцелуй. Эйджиро отстраняется в попытках осознать все происходящее, смотрит исступленным взглядом, и внутри все сжимается. Бакуго лежит на спине, загнанно дышит и крепко сжимает в руке его майку. Весь вид парня словно кричит «не уходи», резонанс в голове пульсирует волнами, одновременно заставляя почти скулить от привлекательности этой картины и желания ущипнуть себя из-за четкой мысли, что на него это не похоже совсем, что это дурман или причуда какая. Но блондин быстро возвращается в реальность, спустив пару легких взрывов с ладони и нахмурившись, как обычно. — Че застыл? — он вкладывал в слова всю ярость и злость, но красные щеки и уши, глаза, затянутые легкой пеленой, подрагивающие руки и ноги, а главное каменный стояк, четко ощущающийся через ткань тонких штанов, выдавали с потрохами. — Я… — слова словно испарились в невозможности произнести хотя бы звук. — Ты? — как мог, терпеливо ждал ответа Кацуки, прожигая огненными глазами. Киришима поджал губы, сделал глубокий вдох и с измученным скулежем рухнул головой на грудь Бакуго, утыкаясь носом в мягкую ткань. — Неловко, — прошептал Бунтарь куда-то себе под нос. Бакуго округлил глаза, уставившись на красную макушку. Не как во сне. Вообще даже не близко. Да эти же сильные руки, но без той власти и желания подчинить себе. Эти же сильные широкие плечи, еще не окровавленные и не исполосованные от накала ощущений. Кацуки чуть приподнялся на локтях, крепкие руки Бунтаря тут же нырнули под майку на чуть вспотевшую спину. Блондин еле заметно дрогнул от чувства крепкой хватки на своем теле. Уже ближе. — Какого черта, дерьмоволосый? Ты сюда че вообще делать пришел?! — почти заставил себя рычать парень. — А? — Эйджиро резко перевел яркие, большие глаза на Бакуго, незамедлительно встречаясь с агрессивным напротив, но даже не обратил на это внимание, — Я… не подумал… Поговорить? Зрачки Кацуки сузились, волосы на загривке, казалось, встали дыбом сильнее обычного. Плечи аж задрожали, а с ладоней повалил дым. — Не думал, значит, — хрипло прорычал блондин. Киришима чуть дрогнул от такой реакции, нелепо растягивая улыбку на губах. — Ты серьезно издеваешься, — он откинулся обратно на кровать, прикрывая глаза ладонью. — Ты чего-то ждал от меня? — заинтересованно и слегка смущенно шептал парень, подтянувшись чуть выше. — Уже ничего, съеби из моей комнаты, — в сердце как-то защемило, мысли совсем путались, из-за недосыпа все вовсе казалось, будто в прострации, словно происходило не здесь и не с ним. Какое-то разочарование окунуло в собственные мысли с головой. Руки с его спины исчезли, а телу стало легче без давления сверху. В ушах звенело, а ладонь закрывала от света в комнате. Ушел. Сердце сжалось сильнее, зубы скрипели от силы сжатия челюсти. Звонкий щелчок, затем погас свет, все тело Бакуго вздрогнуло и затем еще раз, когда почувствовал, как продавилась кровать сбоку от него. Он убрал с глаз руку, но ее тут же заменили другой, не давая открыть глаза. Затем ладонь развернули и зарылись в волосы, проведя пальцами по лбу. Кацуки откинул голову назад под давлением чужой ладони, глаза уже не открывал потому, что не хотел, а не потому, что не мог. Горячее влажное дыхание обдало шею, а желудок сжался в комок, что хотелось поджать колени к груди, но ноги наоборот только сильнее вытягивались. Тёплые, чуть влажные губы коснулись шеи, волосы больно оттягивали назад, но это лишь обостряло ощущение дикой, непривычной нежности. Когда после мягкого прикосновения почувствовались острые резцы на шее, Бакуго схватился за плечо Эйджиро и крепко сжал его, даже немного выпустив с ладоней дым, на что красноволосый незамедлительно укрепил часть кожи, медленно зализывая поврежденную плоть. Руки Киришимы перешли на торс блондина, и тот не заметил, как остался без майки, а поцелуи начали спускаться ниже. Кацуки чуть ёрзал, сдерживал стоны, время от времени пропуская глухие хрипы сквозь зубы. Поцелуи прошли по всему торсу до самой кромки штанов, затем обратно ровной линией влажного и прохладного языка по раскаленной коже до самой шеи, медленно двигаясь по ней к уху. — Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? — низкий хрипловатый бас отдался мурашками по всему телу, убегая куда-то вниз живота. — Ублюдок, — протянул Бакуго, цепляясь за чужие плечи, — Я ненавижу тебя. Как всегда невероятно искренние слова, только ненависть совсем не та, какую привыкли ощущать от подрывника. Он приподнялся, обхватил шею рукой и заставил опуститься к себе, вновь увлекая в поцелуй. Жарко, очень жарко, словно воздух вокруг накалился, стал осязаемым. Бакуго прогибался, жался плотнее, на ощупь стаскивая майку с партнера. Эйджиро также подхватил эту атмосферу, жадно оглаживая мощное тело, так податливо отзывающееся на каждое движение. Перед глазами плыло, ярко выделялись только алые глаза, словно два бокала красного вина в свете свеч. Пряжка громко щелкнула, от чего Бунтарь вздрогнул и опустил взгляд: его ширинка уже расстегнута. Бунтарь только успевает вдохнуть, как рука Кацуки обхватывает его член, и теперь словно из-под ног землю выбили. Парень согнулся, утыкаясь лбом в кровать, а носом — в основание шеи Бакуго. Надменный, еле слышный смешок на ухо совсем не вписывался в общую картину. Эйджиро неожиданно для себя злится и кусает парня в шею, от чего тот стонет прямо в ухо, так пошло, что опять становится плохо. Бакуго давится стоном, ему хочется кончить от одного этого укуса и хриплого рыка у уха, рука плотно обхватывает член, и он не может избавиться от мысли, что хочет его в себя. Киришима ласково зализывает оставленный им же укус, и сам уже ныряет рукой в штаны блондина, успев чуть удивиться и даже смутиться отсутствию белья. В итоге его «желание поговорить» скатилось до взаимной дрочки, что, конечно, тоже было приятно, но как-то… неожиданно, что ли. Бакуго кончает первым, за ним и Бунтарь. Оба словно пробежали марафон: на лбах пот, что даже волосы намокли. Дышат друг другу в плечи, Кири держится на локтях, утыкается переносицей в ключицу, вдыхает запах блондина, и он кажется таким привлекательным и вкусным, что ненароком промелькает желание его съесть. Приоткрыв глаза, первым бросается то, что он испачкал Кацуки, и становится просто невыносимо стыдно, он старается судорожно придумать, что делать дальше. Бакуго же просто расслабился, сейчас на все было насрать, ему хорошо, по-настоящему хорошо и спокойно впервые за такое долгое время, и от этого тянет в сон. Разлепляет глаза Бакуго, только когда в окна уже ломится яркий дневной свет. Голова ноет, а тело приятно тянет, словно оно состоит из желеобразной массы, и это состояние покоя единственное, в котором реально хорошо. В прикрытые веки с размаху долбят флешбеки, он вскакивает и осматривает комнату: печенье с кофе все еще там же, где и были, на нем одеяло, майка, не та, что он брал с собой вчера и, видимо, вовсе не его. Очевидно, это был не сон. В дверь стучат, прерывая мысленную реконструкцию окончания вчерашнего вечера, и не успевает подрывник ответить, как она слегка приоткрывается. В проеме показывается красная макушка и щенячьи, как у нашкодивший собаки, глаза. — Можно? — неуверенно мнется в проеме Киришима. — Бесишь, — беззлобно шипит Бакуго и вылезает из-под одеяла, потирая виски. — Голова болит? — возвращая обычную непринужденность, красноволосый заходит в комнату, закрывая за собой дверь. — Тебе какое дело, — бурчит себе под нос, встает и осматривает кружку, раздумывая, насколько это будет сейчас вкусно. — Я люблю тебя, — выдает Эйджиро, уже стоя почти вплотную к блондину. — Ха? — парень вздрагивает, переводя на него ошеломленный взгляд. Бакуго не успевает и сообразить, как его зажимают в крепких объятиях и целуют, так напористо и страстно, что не ответить просто невозможно. Ноги опять начинают подводить, чуть подрагивая. Догнав события, Кацуки наваливается на партнёра, углубляя поцелуй, вновь обрезаясь об острые резцы, вчера он даже не заметил, как ему разодрали пол языка и губы, и это он еще к зеркалу не подходил. — Это можно считать за взаимность? — тяжело дышит Эйджиро, отстранившись. — Ты правда тупой, дерьмоволосый, — суровый взгляд пылающих глаз, словно феникс, только возродившийся из пепла. — Хах, извини, — широкая улыбка Киришимы всегда светила ярче солнца, но теперь еще и служила маяком из непросветной тьмы, в которую то и дело пытался опуститься блондин. Всё, наконец, подошло к концу, сны больше не мучали его по ночам, им на смену пришла реальность. Сперва такая неумелая и неловкая, такая скромная и зажатая, но с каждым новым шагом все более разрастающаяся в то, что можно назвать полноценными отношениями. Первой и единственной, на какое-то время, посвященной во всю эту ситуацию была Мина, которая, как не в себе, радовалась за обоих, ведь именно ей приходилось сглаживать все углы весь этот месяц. К слову, у нее тоже наметился прогресс, пусть и не такой радикальный. Спустя еще месяц отношений все совсем устаканилось, а когда Кацуки подустал от обилия внимания во всё свободное время, он выгнал Киришиму на выходные домой, все же родители того зазывали и, по словам, очень скучали. — Мааааамм, не могу найти чай, — звонкий голос Эйджиро раздался по их семейному дому. — Да там он, на полке сверху. — О, точно, спасибо! — У твоих знакомых там все нормально было за это время? — она мило улыбалась, присаживаясь за стол. — О чем ты? — бубнил парень со ртом, набитым печеньем. — Помнишь, в прошлый раз у нас в гостях была моя подруга с дочкой? — С такой, маленькой? — Да, так вот, — женщина тяжело вздохнула, оперевшись скулой о кулак. – У дочери ее прорезалась способность, она из людей кукол вуду делает. – Что? Как это? Разве куклы не нужны для того, чтобы причинять вред как раз людям? – Именно, но тут, проклиная человека, его связывают с тем, о ком он больше всех думает, а мысли его начинают сниться этому человеку. Вот как на яву прям. Представляешь? Киришима округлил глаза и залился краской, изо рта даже печенье выпало. Стоило ему вспомнить все то, о чем он тогда думал, и что представлял. И совсем поплохело, когда понял, почему Кацуки не мог выспаться и постоянно от него шарахался. В голове сложился пазл. — Вот…жеш…блять…