seven. eight.

Восемь двадцать один вечера. Дженни не помнит, когда в последний раз так сильно нервничала, как сейчас. Ноги слегка косились, её немного подташнивало от волнения. Ведь она встретиться со своим родным братом спустя тринадцать лет. Дженни и её брат не виделись целых тринадцать гребаных лет. В жизни девушки сейчас был не самый яркий период. Пожалуй, самый худший период в её жизни. Ей жутко больно, обидно, хочется кричать и ломать все вокруг. Как такое вообще могло с ней произойти? За что она заслужила всё это? Она ведь не этого вовсе хотела. Это не та жизнь, о которой она мечтала. Не та ситуация в которой она хотела оказаться. Не то место, где она хотела быть. Не те люди, которых она хотела видеть. Не те чувства, которые она хотела испытать. Её слегка трясет из-за всего случившегося. Она молча ждёт, пока дверь квартиры откроется. Её всю трясет от нервов. А вдруг она вовсе не по тому адресу приехала? Что если так? Что она будет делать здесь совсем одна? У неё никого кроме него нет. Он – её последняя надежда. Дверь квартиры, наконец, открывается, но перед ней не тот, кого она ожидала увидеть. Дженни поспешно пытается вытереть слезы, но незнакомец всё видел. Это невозможно не увидеть. Дженни была сильно заплаканной. Она стояла такая растерянная, разбитая и опустошенная. В её глазах было столько боли. Комок в её горле просто разрывал её горло изнутри. Её по-прежнему трясет. Её колени ободраны. По дороге сюда, она упала и сильно разбила колени. Ладони вспотели, и она не знает, что сказать незнакомцу. Дженни всё еще хлюпала от слез, временами заикалась и тяжело дышала. ― Эм, вы к кому? ― нарушил тишину незнакомец. Вид Дженни слегка потряс парня. Он чесал затылок от растерянности и неловкости. ― Мне нужен КвонДжиён, ― голос Дженни сильно дрожал. ― Кого там еще занесло? ― не спеша подошел к ним Джиён. Без майки, весь в татуировках, черноволосый слегка подкаченный парень по имени КвонДжиён. Он переводит взгляд на Дженни и сильно удивляется. Изменились ли они друг для друга? Более чем просто выросли. Они почти не узнали друг друга. На самом деле она хотела выглядеть уверенной и взрослой, но увидев родное лицо, Дженни начинает плакать сильнее. Она правильно пришла. Она нашла его. Всё будет хорошо. Он единственный кому она доверяет здесь. Все точно будет хорошо. ― Джен, что … ― успевает сказать татуированный, и Дженни бросается в его объятия. Он моментально обнимает её в ответ, поглаживая по волосам. Он в шоке от происходящего. Ему плохо от такого вида девушки, ведь она безумно ему дорога. Джиён приносит девушке воды, когда они уже сидели в гостиной вдвоем. Незнакомец, который друг Джиёна, решил оставить их вдвоем. Парень жил в квартире-студии. Везде почерк творческого человека. Везде вдохновение. Местами беспорядок, но в целом уютно. Цветовая гамма довольно мрачная, но впечатляющая. Одна сторона стены была из красного кирпича, а вторая обклеена сероватыми обоями. На стене из красного кирпича висел телевизор, приставка и небольшой шкаф с дисками. Стерео-система тоже находилась на этой стороне. На фоне играла знакомая ей песня. Посередине была огромная двуспальная кровать, которая, кстати, не пустовала. Дженни поняла, что слегка не вовремя прилетела. Джиён уже и забыл про эту особу, которая украшала его кровать. ― Я думаю, тебе пора, ― заметил старший и взглядом указал блондинке в сторону двери. Она пыталась возмутиться, но с чего бы? Они ведь не встречаются. Он ей ничем не обязан. Джиён продолжал смотреть на неё с легкой ухмылкой на губах, мол, а ты что думала, в рай попала? Блондинка накинула на себя свои вещи и удалилась из студии, кинув напоследок: «Мудак!». ― Прости, за этот мини-спектакль, ― прочистил горло брат, кинув на сестру неловкий взгляд. Не сказать, что он сожалел, но ему не хотелось портить первое впечатление о себе в первый же день их долгожданного воссоединения. Дженни Ким еще успеет познакомиться с его скелетами в шкафу. Её по-прежнему трясло, что очень беспокоило Джиёна. Он сел перед ней на колени и взял её лицо обеими руками, заглядывая глубоко в её глаза, которые всё еще блестели от слез. ― Тише, теперь можешь рассказать брату всё? М? Всё верно. Джиён родной брат малышки Дженни. Она неуверенно кивает головой на его вопрос. ― Почему ты здесь? Что случилось? Когда ты вообще приехала и почему не сказала? Слова давались девушке с трудом. Брат чмокнул сестренку в коленку, чтобы успокоить. Дженни Ким была обычной девушкой, у которой по сути было всё. Учеба в престижном вузе, деньги, популярность, лучшая подруга, и самый популярный парень университета был её парнем. Их мать была адвокатом, а отец крупным бизнесменом. Весьма конкурентоспособная парочка. Её старший брат переехал жить в их родной город – Сеул, еще, будучи совсем подростком. На самом деле, в этом весомую роль сыграл их отец, который настаивал на его поступлении в школу бизнеса в Сеуле. Он хотел, чтобы сын стал финансовом аналитиком. С самого детства Джиён проявлял свои выдающиеся способности в математике. Но он ненавидел, то, как отец манипулировал им. Поэтому он ухватился за любую возможность «выбраться» за пределы его контроля. Отец думал, что контролирует все, даже находясь в другой стороне. Но это он так думал. Семь. Дженни было семь, когда они с Джиёном в последний раз виделись. Восемь. Разница в их возрасте равна восьми. Джиёну сейчас двадцать восемь, а Дженни двадцать. Ей так хотелось поделиться всей своей болью. Она словно задыхалась от всего. На лицо все признаки депрессии и нервного срыва. Она не могла и слова сказать брату. Её тошнило, и глаза не переставали плакать. Сердце Джиёна щемило от того, как сестра мучается. Он погладил её по щеке. ― Хорошо, давай так, я не буду на тебя давить. Лучше ты примешь теплуюванну, я приготовлю тебе что-нибудь поесть и мы обработаем твои ранки, окей? ― брат говорил уверенно, успокаивающим голосом. Что же случилось с Дженни Ким? Почему ей так плохо и так болело сердце. Она зашла в ванну, будто в зал суда. На ней нет лица. Нет личности. Нет души. На кухне слышно как шипит масло, и квартира-студия наполнилась запахом жареных овощей. Она вытаскивает из заднего кармана шорт восемь разных таблеток. Все восемь таблеток были разной формы, размера, некоторые даже другого цвета. Дженни глотает каждую по очереди, запивая водой из под крана. Делая это, она неотрывно смотрела в зеркало перед собой. Дженни была уверена, что так боль уйдет. Единственный способ – просто заглушить боль с помощью таблеток. Уснуть и не проснуться. Восьмая лиловая таблетка проходит через её горло. Она снимает с себя всю одежду и медленно заходит в уже наполненную до краев ванную. Её волосы распущены, глаза мокрые от слез и голова полная плохих мыслей. Очень плохих. Раньше у нее не было склонностей к суициду, но видимо, никто не застрахован от этого. Раны настолько глубокие внутри неё, что кажется, ей уже ничего не поможет перестать чувствовать себя так плохо. Её голова начинает кружиться, появляются галлюцинации. Она начинает видеть фрагменты из прошлого. ― Я тебя люблю, хэй, сэр, может уже хватить прятать своё лицо? ― Дженни снимала парня на камеру, которую он подарил ей на рождество. Это было их второе рождество вместе. На фоне ярко светилась рождественская ёлка. Дома пахло праздником. Они были на рождественской вечеринке накануне Рождества. Дженни очень любила тематические вечеринки, когда народ одевался в одной тематике. Рождество она любила по-особенному. ― Малыш, ты такая красивая у меня, ― произнес парень сквозь улыбку. Он любовался своей девушкой, которая была сегодня необычно очаровательна. Дженни смущенно улыбается и продолжает снимать его. ― Извините, сэр, но у меня есть парень, ― дурачилась в камеру Дженни. ― Да что вы? ― подыгрывает ей парень. ― Да-да. ― Я скажу, что ему придется несладко, ― продолжает парень, флиртуя с Дженни. Он любил, когда она так мило заводила его таким образом. ― Мино, Дженни, я вас потеряла! ― влетает в кадр Джису. Теперь камера направлена на лучшую подругу Дженни. ― Как тебе вечеринка, Джесс? ― спрашивает Дженни. Джису говорит, что здесь скучно, и она бы устроила вечеринку покруче, чем их одноклассник Ку Чжунхэ. Друзья начинают смеяться. Джису всегда говорила то, что думает. Многие избегали перепалок с ней, ведь это все равно что, пробить дырку в непробиваемой стене. Невозможно. Очаровательная девушка с милым лицом и отвратительным характером. Джису диктатор. Джису всегда лучшая. Теперь камеру в руки берет Джису и начинает снимать Дженни, с которой они дружат почти всю жизнь. Девушки были неразлучны почти с самого садика. Дженни улыбается и пытается спрятаться от камеры подальше, но Мино успевает её остановить. Он притягивает её к себе и обнимает со спины. Они так счастливы в эту минуту. ― Ууу, ребята, вы такие милые, меня аж тошнит, ― смеётся Джису, снимая своих друзей. ― Джесс, у меня самая красивая в мире девушка. Жизнь удалась! После этих слов Мино начинает кружить Дженни, всё также обнимая со спины. Она звонко смеётся, Джису подхватывает смех подруги. После нескольких кругов, Мино опускает девушку на землю и разворачивает к себе. Они смотрят глубоко в глаза друг друга, и он медленно и нежно целует её пухлые губы. ― Я тоже тебя люблю, ― шепчет Мино, аккуратно разорвав их поцелуй. Она улыбается. Дженни начинает постепенно терять сознание. В глазах двоится, фокус полностью потерян, пульс становится ниже, зрачки шире, дыхание прерывистее, а воздух душнее. Её голова слегка склонена на бок, она смотрит перед собой, ничего не понимая толком. Где-то будто вдалеке за несколько километров слышен голос брата. Джиён стал переживать, так как сестра ему не отвечает. Дженни погружается под воду и закрывает глаза. Брату явно не нравится её молчание, и он решает проверить всё ли в порядке. И как же вовремя, КвонДжиён. ― Джен! ―кричит Джиён, подлетая к почти захлебнувшейся сестренке. Он резко вытаскивает её бездушное тело из под воды и накрывает полотенцем. Он не может в это поверить. Мысли в голове разлетаются по уголкам мозга. Его слегка трясет от шока, но он понимает, что сейчас ему некогда пребывать в шоке. Джиён поднимает сестру на руки и пулей мчится к своей машине на улице. Ближайшая больница в пару кварталах отсюда. Он еле сдерживает себя, чтобы не заплакать, рассекая светофор за светофором. Дженни лежит всё также без сознания. Она почти не шевелится. Его неуверенность в том, что она вообще жива – его просто убивает. Руки на руле трясутся, он постоянно зовёт сестру по имени, но в ответ тишина. ― Помогите! Кто-нибудь! Прошу вас! ― кричит во все горло Джиён, залетая в больницу с сестрой на руках. Его встречают дежурные медсестра и медбратья. Дженни быстро перекладывают на каталку и по дороге в процедурный кабинет Джиёну начинают задавать вопросы. Он объясняет всё, как было. О том, что сестра приняла таблетки, он был не в курсе, так как никаких следов от лекарств в ванной не было. Дженни Ким всё спланировала. Она была не глупой. Но зачем подставлять брата? Есть ли в этом смысл?       

***

Смена Ханбина сегодня начиналась с одиннадцати ночи. Он переодевается в специальную одежду и направляется в комнату дезинфекции, прежде чем приступить к своим обязанностям. Он тщательно моет руки щеткой и проходит специальную стерилизацию. Напоследок парень смотрится в зеркало, надевает белый халат, и стетоскоп вешает на шею. Тёмные волосы парня были небрежно уложены. На столе стоял обходной лист с именами сегодняшних пациентов. Лист обновляется каждые сутки, и по мере поступления новых пациентов в течение суток дополняется уже от руки. Он быстренько изучает список и выходит из кабинета. Он заканчивает обход пациентов за сегодняшние сутки, но его внимание привлекает имя пациентки, поступившей вчера ночью, как раз не в его смену. На листе написано «Дженни Ким. 20 лет. Отравление. Передозировка. Суицид. Психическая нестабильность». Идеальный пациент для него. Почему? Это шанс проявить себя перед доктором Кимом, у которого проходил практику юный интерн Ким Ханбин. Он подходит к сегодняшним дежурным на больничном вестибюле, держа в руке обходной лист. ― Доктор Ким здесь? Медсестра кивает головой, добавляя, что он в своем кабинете на четвертом. Отличная новость, думает Ханбин, направляясь прямиком в процедурный кабинет. Запах больницы стал для него таким родным. Он поднимается по служебной лестнице на четвертый этаж. Около двери висела табличка с именем Доктора Кима, который являлся врачом-психотерапевтом с большим стажем. Он всю свою жизнь посвятил изучению неврологии, психологии и различных психических заболеваний. Ханбин осторожно приоткрывает дверь процедурного кабинета и засовывает голову лишь наполовину. ― Заходи, ты то мне как раз и нужен, ― пригласил его внутрь Доктор Ким. Он делает, как ему и сказали. На приёме был пациент, поступивший неделю назад в смену Ханбина. Его звали Сэм. Он был австралийцем, который переехал в Корею еще в детстве. У него был самый распространённый диагноз среди неврологии – эпилепсия. Он проходил профилактическое лечение каждые полгода. Ханбин прекрасно знал всю его историю болезни, так как стажировался он в этой больнице уже второй год. Сэма он видит уже четвертый раз. У него по лечению сегодня капельницы с глюкозой и успокоительным. ― Здарова, ― с улыбкой кидает ему Сэм, прикованный к койке. Он лежал расслабленно, ведь ему не впервой всё это. Ханбин кивает в ответ и подходит к Доктору Ким. ― Как самочувствие? ― обращается он к Сэму. Сэм отвечает, что ему получше. Это хорошо. Значит, в его лечении есть прогресс, а это хороший результат для интерна. Ханбин улыбается, после чего передает обходной лист доктору Киму. ― Я хотел поговорить с вами, доктор Ким, ― начинает Ханбин, голос которого звучал уверенно и мужественно. Доктор Ким ненавидел, когда мямлят. Они отходят чуть в сторону и доктор готов выслушать своего лучшего, пока на курсе, интерна. ― Я изучал обходной лист и наткнулся на пациента. Ким Дженни, кажется. Её первичный диагноз привлек моё внимание. Это ведь тема моего диплома, доктор. Я бы очень хотел присутствовать на сеансах с ней, если разрешите. Дипломная работа Ханбина была посвящена именно психическим расстройствам. У его матери была болезнь Альцгеймера, в результате которой, она просто покончила жизнь самоубийством. Это была очень деликатная тема для него. Она умерла, когда ему было восемь. ― Ханбин, это… ― Я знаю. Прошу тебя, отец. Позволь сделать это. Я не могу всю жизнь избегать этой темы, ― перебивает он. Всё верно. Доктор Ким – отец Ким Ханбина. После случившегося с его матерью, отец Ханбина старался избегать пациентов с пометкой «суицид» для своего сына. Но его сын был прав, он не может вечно укрывать его от этого. Ему тяжело, но он соглашается. ― Будешь работать с ней только под моим присмотром. Ханбин был согласен на всё. ― Она сейчас в состоянии комы. Пока неизвестно, очнется ли она вообще. Желудок сильно травмирован после такого количества таблеток. Будем ждать.

***

Голова болит настолько сильно, что ей хотелось отрубить её с корнями. Дженни пробуждается после семидневной комы. Ей так больно, что она не может понять, что именно у неё болит. Каждая клетка тела словно дергается. Она не может правильно открыть глаза и её тошнит. Медсестра реагирует незамедлительно, подготавливая шприц. Ей необходимо анестезия. Дженни бьётся в судорогах и истерике, кидаясь неразборчивыми словами. Одна из медсестер успевает нажать кнопку экстренного вызова врача. Доктор Ким оказывается в палате через минуту. ― Когда она проснулась? ― спрашивает он, пытаясь пальцами открыть ей глаза. Дженни хорошо сопротивляется. Он даёт указания вколоть ей 2 миллилитра аминазина – один из основных представителей нейролептиков. Действует почти моментально. Дженни ослабевает хватку, судороги отпускают, и она начинает дышать ровнее. Пульс восстанавливается и ей становится легче. Насколько легче? Намного легче. ― Дженни. Это Доктор Ким. Я хочу, чтобы ты попыталась сейчас открыть глаза и посмотреть на меня. Слова из его уст звучали успокаивающе. Она попыталась сконцентрироваться на его голосе. Глаза медленно открываются, и она пытается найти обладателя успокаивающего голоса. Еще пару секунд она пытается поймать нужный фокус. Голова жутко кружится, но постепенно всё проходит. Она смотрит перед собой, затем вокруг. Доктор Ким терпеливо ждет, пока она изучит своё окружение. Недельная кома – это нелегко. Он всё также смотрит на неё с ожиданием. Дженни, наконец, замечает его и просто замирает. ― Дженни, я Доктор Ким. Я твой лечащий врач-психотерапевт. Я здесь, чтобы помочь тебе. ― Почему я… Почему я здесь? Дженни делает паузы между словами, как при заикании. ― Тебя привез твой брат. Как зовут твоего брата? Одним из побочных эффектов комы – это промежуточная потеря памяти. Для быстрой реабилитации, врачи часто задают пациентам наипростейшие вопросы, чтобы сложить кусочки пазла заново. ― КвонДжиён, ― отвечает Дженни хриплым голосом. Её слегка трясет после дозы аминазина. Чувство раздраженности слегка присутствует, но она не может проявить его, потому что лекарство подавляет его любые проявления. Доктор Ким понаблюдав за её состоянием, отправил её на полное обследование. В период комы анализы брать бесполезно, они могут быть неточными, в силу того, что человек физически спит. Теперь её внимание привлекла погода на улице. За панорамными окнами виднелись тучи. День был пасмурным, прохладным. Дженни долго смотрит в окно, изучая тучи еще пару мгновений. Голова еще болит, но уже терпимо. ― Тебе стоит отдохнуть, ― добавляет напоследок доктор Ким, и покидает палату. Дженни не провожает его взглядом, она всё также смотрит в окно. Её глаза слегка влажные после глубокого сна. Спустя четыре часа, она всё также изучает тучи за окном. Спать не хотелось совсем. Она сбита с толку. В голове столько разных мыслей. Дженни не знает ничего, кроме того, как сильно хочет умереть. Одна из медсестер заходит в палату с букетом красивых розовых пионов. Её любимые. Дженни провожает взглядом медсестру, которая ставила цветы в вазу рядом с ней. ― Твой брат просил передать тебе их. ― Я хочу его увидеть, ― перебивает Джен. Медсестра объясняет, что ей пока нельзя ни с кем видеться. Дженни очень слаба для приема гостей. ― Тебе надо на обследование. Идем. Медсестра привела Дженни в процедурный кабинет и усадила в комнату ожидания, прикрепив к ней странную наклейку со штрих кодом. На приеме кто-то был, поэтому Дженни осталось ждать в комнате ожидания. Она смотрит на свои пальцы, и не может узнать свои руки. Они всегда были такими? ― Дженни, доктор Ким ждет тебя, ― пояснила медсестра, приглашая девушку внутрь. Дженни растеряно, слегка пошатываясь заходит в кабинет и видит далеко не доктора Ким. Она внимательно изучает лицо врача, окончательно запутавшись в собственных видениях. Ким просит её присесть, пока он сделает нужные записи в карточке предыдущего пациента. Дженни молча садится напротив. Глаза её полны непонимания. Закончив с записями, Ким поднимает взгляд на своего долгожданного пациента. ― Я думала вы старше. По крайней мере, вы казались взрослым, когда я проснулась, ― честно призналась Дженни, всё также пристально изучая лицо доктора. Ким усмехается и встает с места. Он медленно подходит к пациентке, включает медицинский фонарик и заглядывает им в её глаза. Зрачки в норме. Дженни молча смотрит в его глаза. Они у него карие. Красивые. ― Я не совсем еще доктор. Я интерн. Прохожу практику в клинике. Доктор Ким - мой ментор. Ханбин надевает на левую руку девушки манжету, закрепляет и начинает аккуратно измерять ей давление. Слегка пониженное, если верить тонометру. Теперь он снимает манжету с её левой руки, и убирает с ушей стетоскоп. Дженни молча наблюдает за его действиями. Её взгляд слегка сбивает с толку парня, но он не подает виду. ― Мне нужно взять у вас кровь на анализы, ― произносит Ханбин, подготавливая всё необходимое для этого. ― Делайте, что хотите, я все равно скоро умру, ― голос Дженни звучал так холодно и безразлично. Ханбин не отвечает на это, и молча берет у пациента кровь. Его злила её беспечное отношение к собственной жизни. Он ненавидел суицидников больше всего на свете. Дженни абсолютно никак не реагирует на все эти процедуры. ―И кому от этого легче? ― рискует Ханбин. Отец запретил расспрашивать Дженни. Он не сдержался. Это сложно, когда она сама провоцирует его. Его вопрос звучит так колко, что она усмехается. ― Просто делайте, свою работу. Не вмешивайтесь, куда не следует. Вы еще не доктор, ― затыкает его Дженни, которой совсем не жаль. Ханбин жмёт плечами, делает еще пару обследований, и отпускает девушку к себе в палату. По возвращению, медсестра сообщает, что через неделю она сможет встретиться с братом. Единственная приятная новость за всё время нахождения её здесь, в этой чертовой клинике для сумасшедших. Дженни не остается ничего, кроме как свыкнуться с мыслью, что Джиёна она увидит только через неделю.В голове внезапно всплывают глаза этого занудного интерна. Его надо поставить на место, думает Дженни.

***

В квартире стало внезапно холодно и пусто вот уже две недели. Слышен только звук проезжающих машин. Это музыка ночного Сеула. Джиён пускает клубы дыма в потолок. Он сильно переживает за сестру сейчас. Они так и не смогли поговорить. Почему она решилась на такой поступок? Что такого случилось с его сестрой, что она не может вынести этого? Голова набухла от потока нескончаемых вопросов. Его тишину нарушает звонок на мобильный. Мама.Черт, она последний человек, с кем он хочет сейчас говорить.Джиён через силу снимает трубку. ― Алло. Бычок от сигареты он тушит о пепельницу и привстаёт слегка, меняя своё лежачее положение насидячее. ― Как там Джен? Она что-то не отвечает на мои звонки, смс. Всё хорошо? Я волнуюсь. Лжешь.Джиён усмехается её лжи, прикрывая веки. Родители еще не знают, о попытке суицида их дочери. ― Да, всё нормально. Слушай, я занят. Висит небольшая пауза. ― Мы завтра ждём гостей. Может быть, ты заедешь? ― в голове матери слышится неуверенность. ―Знаешь, Дженни пока поживёт со мной. Мать не понимает. ―Джиён, всё хорошо? Ты уверен? Может нам приехать? ― Нет. Так будет лучше для всех сейчас, ладно? Всё мне пора. Он перебивает её, и кладет трубку.