На страже

Хуан Суавес был человеком слова. И данный когда-то соберано Алваро наказ "приглядеть" за его младшеньким забывать не собирался. Тем более, что Рокэ нуждался в догляде как никто — в голове ветер, в сердце — ураган, а в штанах... Хуан вздохнул. В Алвасете было проще — там подобрать толковых девчонок, на которых можно было со спокойным сердцем отвлечь неугомонного Росио, Хуану труда не составляло. А о том, чтобы маркиз Алвасете заглядывался на парней, не говоря уже о том, чтобы Хуан допустил, чтобы парни заглядывались на его подопечного слишком пристально...Ну так об этом даже речи не шло. Хуан слишком хорошо знал (ну да, кто не без греха...), к чему могут привести гайифские забавы молодого красивого обалдуя вроде Росио, и твердо был намерен пресекать все подозрительные поползновения в сторону младшего Алвы. Был намерен — и пресекал. Иногда жестоко. А Росио и в ус себе не дул — гулял по девушкам и верил, что он самый умный и хитрый, и всё-то сам знает и умеет и не подозревал лишнего. Но после Лаик, и в особенности после Торки, поспевать за Рокэ стало куда как сложнее — юное шелобутное создание выросло, заматерело и пристрастилось к вину. А пьяный Рокэ — это вам не шуточки... Если что в голову взбредёт, легко не выбьешь. И Хуану приходилось изворачиваться, как ужу на сковородке. Когда по возвращению из Торки в Олларию девятнадцатилетний Росио притащил в дом нового приятеля, наметанный глаз домоправителя сразу определил, чего этому гаду от маркиза нужно. А действовать требовалось быстро — вон, руку свою загребущую Росио на талию положил, на ухо чего-то хихикает...а тот и уши развесил. Эх, молодо-зелено...Ну, Хуан тоже не вчера родился. Подавая вино в кабинет и разливая его по бокалам, аккуратно уронил пару маленьких, но очень действенных гранул в бокал гостя. «Посмотрим, что у тебя после получится », мелькнула злорадная мысль. По счастью, ничего не получилось — да, Хуан подслушивал, и что?...Росио был разочарован, и Хуан надеялся, что этого разочарования хватит надолго. Увы, не хватило. Близнецы Савиньяк дружили с Рокэ с самого детства, и никаких нареканий ранее у Хуана не вызывали. До недавнего времени. Но вот с некоторых пор Суавесу стали сильно не нравиться взгляды которые старший, Лионель, бросает на своего приятеля. По счастью, Рокэ пока ничего не замечал, но Хуану стоило бы пошевелиться. Лионель не дурак, долго тянуть не будет. А подсыпешь чего — заподозрить может, вон как своими глазищами сверлит... А если ещё Рокэ узнает, о том, как Суавес за его спиной его же тылы оберегает... Хуану слегка поплохело. Но что-то делать надо было. Хуан задумался. Рокэ с близнецами расположились в кабинете, и когда на кухне в очередной раз раздался звонок, сигнализирующий о том, что у юных пьяниц закончилось вино, Хуан прихватил заранее приготовленную корзину. Одну из бутылок — самую старую — взял в руку. Постучавшись в кабинет и зайдя, не дожидаясь ответа, он демонстративно смахнул с глаз несуществующую слезу и тщательно отрепетированным сдавленным голосом произнес: — Ваша светлость, позвольте... — Хуан с торжественным видом протянул Лионелю бутыль. — Это батюшка Ваш оставлял , велел передать Вам, когда двадцать сравняется...Чтобы вы с его светлостью маркизом Алвасете распили... Они, говорит, больше чем кузены — они как родные братья! Стрельнув глазами в сторону Рокэ, и углядев возвышенное выражение маркизовского лица, Хуан понял, что тут можно быть спокойным. Что, дор Лионель, не ожидали? Молодняку со старым Хуаном не тягаться. На некоторое время можно расслабиться. Расслабиться получилось на 15 лет. Увы, соберано не только к гайифщине склонности не проявлял, но и к женитьбе. Гулял, как в молодости, а о наследнике и думать не думал... А Хуан только вздыхал, глядя на это безобразие, но тут уж ничего поделать не мог. Простите, соберано Алваро... А тут ещё и как гром среди ясного неба — оруженосца соберано себе завёл. Да такого... Вот вроде мальчишка ещё совсем, а так и тянет за углом придушить... что-то в нём есть такое — располагающее... к зверскому убийству. Хуан как в воду глядел. Душить Окделла надо было сразу — до того, как тот разглядит, что эр у него — красавец мужчина, причём без принципов. А теперь — поздно, соберано лично велел этого ызаржонка беречь, что Хуан и делал, скрипя зубами и почесывая кулаки. И ведь кто бы мог подумать — поначалу-то Окделл волком на Рокэ смотрел, разве что за лодыжки не кусал... А теперь — вон, пока соберано на гитаре бренчит, глазенками его поедает, как выезжать куда — первый шляпу подать норовит, да ещё и потрогать...тьфу... Люди Чести... Хуан сплюнул. Кампанию по нейтрализации оруженосца Хуан развернул нешуточную — как только Дик появлялся в пределах видимости, все слуги начинали громко сплетничать о победах соберано над женским полом, когда Рокэ отсутствовал, Хуан сетовал, что, мол, опять по бабам герцог пошёл... Доводили до сведения Дика и лично Хуаном придуманные истории о том, как Рокэ убил на дуэли энное количество запятнавших его приставаниями подданных Гайифы... Ничего не помогало. Дурень только краснел, бледнел, и делал решительные лица. Это пугало. Вскорости Окделл перешёл к более серьёзным действиям. Хуану приходилось воровать из спальни соберано заботливо подкладываемые неуемным оруженосцем под дверь сонеты, следить, как бы снедаемый страстью недоросль не подсыпал соберано чего-нибудь нехорошего, страдать вместе со всеми домашними, когда Окделл в отсутствие соберано пытается научиться играть на гитаре и петь по-кэналлийски... Впрочем, последнее даже хорошо — если Рокэ хоть раз услышит серенаду в исполнении герцога Окделла, проблема приставучего оруженосца решится легко и быстро. Герцог Алва его пристрелит. Гром грянул в Варасте. Ничего не подозревающий соберано (по крайней мере, тогда Хуан искренне верил, что соберано — ничего не подозревающий) позвал оруженосца с собой купаться в реке. Хуан, бывший свидетелем этого приглашения, решил, что всё. Это — конец, и хуже уже не будет. Навалится одуревший Окделл (вон какой лось вымахал, не чета изящному Рокэ) на соберано, а тому только повод дай... и пойдут многолетние труды рэя Суавеса коту под хвост. Совратят соберано гайифщиной, а оттуда ещё никто не возвращался...Что же делать, что же делать?... Разве что к дору Эмилю обратиться... главное, правильно преподнести. Да. точно. Сказать, что это шутка. Сказано — сделано. Савиньяк не подвёл! Очень убедительно рассказал Окделлу, что согласно древним обычаям Людей Чести, оруженосец, воспылавший недозволенной страстью к своему господину, должен во искупление этого греха отдаться его слуге, и только тогда он может претендовать на внимание хозяина — как доказавший, что страсть его — выше и больше, чем простая похоть. Хуан наблюдал за этим разговором, и потирал руки — судя по физиономии Окделла, можно считать что дело сделано. К соберано этот тип не сунется. С чувством выполненного долга рей Суавес отправился в конюшню, посмотреть, как там дела. С лошадьми всё было в порядке, и Хуан собирался уже отправиться спать, как неожиданно перед ним вырос оруженосец соберано и, застенчиво улыбаясь, спросил, не желает ли рей Суавес разделить с ним лучшего надорского вина — из личных запасов. К такому подлому удару судьбы хитромудрый рей Суавес готов не был. Да и кто бы был??? Карьяра, что же далеть??? Самый первый и самый надежный вариант — свернуть надорскому растлителю шею — был и самым приятным. Но — соберано может и осерчать. А тогда шею свернут уже многострадальному борцу за нравственность, а этого Хуану очень не хотелось. Ладно, где наша не пропадала... Хуан хлопнул по бедру зажатым в руке хлыстом, с удовольствием отметив как вздрогнул при этом Окделл, и дал милостивое согласие на распитие северной кислятины. Не знай Хуан, что затеял Окделл, он бы удивился, отчего пить они идут в сторону небольшого лесочка. Но он знал, а потому не удивлялся, а напряженно думал. Времени оставалось всё меньше, а лес был всё ближе. Воровато оглядываясь, соберанов оруженосец предложил распололжиться в тени особо мрачного раскидистого дерева — мол, северные вина требуют соответствующей обстановки для распития. Ну-ну. А Окделл времени не терял, уже достал из-за пазухи пару бокалов, вино разлил... видать, очень ему на соберано влезть загорелось, раньше -то на Хуана даже не смотрел, все нос задирал, а сейчас разве что не стелется... А собственно, он же сюда и пришёл - стелиться. Ну, сейчас Хуан ему хотелку-то поотбивает. После третьего бокала бравый оруженосец наконец набрался смелости и поинтересовался, слыхал ли Хуан о неких древних обычаях Людей Чести, касающихся отношений оруженосца и господина. Хуан спросил, не про тот ли обычай говорит герцог Окделл, согласно которому оруженосец должен отдаться всем слугам своего эра, буде воспылает порицаемой всеми честными людьми страстью к господину? Герцог Окделл позеленел и уточнил, точно ли речь шла о ВСЕХ слугах. Точно, точно — подтвердил не моргнув глазом Хуан. Окделл задумался, а потом уточнил — а всё это нужно успеть за один день, или можно как-то распределить по времени? Ну, тут до Хуана наконец дошло, почему именно у Окделлов девиз "Тверд и незыблем". Также он внезапно ощутил немалое беспокойство теперь уже не только за соберано, но и за себя. Шутка резко перестала казаться ему удачной — на фоне такой незыблемости их с Савиньяком юмор оказался неуместен. А Окделл меж тем наступал, и лицо имел вдохновенное и возвышенные. Раздеваться при этом не торопился, что дало Хуану повод задуматься. Взгляд его упал на лежащий почем зря хлыст. А это выход! *** Когда утром следующего дня соберано опять предложил Окделлу присоединиться к нему во время купания, его ждал сюрприз. Филейная часть оруженосца была разукрашена разнообразнейшими следами, которые без всякой системы покрывали бледную кожу северянина. В ответ на удивленный взгляд эра, Ричард что-то хмуро пробормотал про древние обычаи. В тот день Рокэ приставаний Ричарда не дождался. А кэналлийские стрелки, злые и циничные люди, сидели вечером у костра и зубоскалили о том, что хорошо, когда незыблемость сочетается с полной половой безграмотностью.