Под одеялом из звёзд – Рассвет

"Твои волосы подобны ночному небу, освещëнным лунным сиянием. Твои глаза — тысячи осколков холодных, неизведанных звёзд, соединённых в одно целое, порождающие невероятное зрелище, от которого невозможно оторваться. Но как бы я не всматривался в твои очи, я совершенно не мог понять, что у тебя на душе, и из-за этого я ненавижу тебя ещё сильнее." Урие внимательно прочитал написанные им же строки и обречённо вздохнув, смял лист бумаги и швырнул в мусорку. Вот уже битый час он сидит за столом, аккуратно выводя на листе чёрные буквы, то и дело отвлекаясь, смотря на фото молодого человека в деревянной рамке, а именно – Сасаки Хайсе. Когда Куки смотрел на него, в голове рождались прекрасные строки, которые, словно сотни пуль прошибали на сквозь, заставляя сердце биться чаще. Хотелось думать только о нём, дышать им, погружаться, владеть и всё-таки понять, что скрывается за вымученной улыбкой и завораживающими, словно тысячи звёзд глазами. Эти чувства, желания были необъяснимы, они пугали парня. Что он испытывает к своему наставнику? Любовь? Это чувство сложно назвать любовью, скорее – одержимость. Не быть, не существовать, не дышать, если не взглянешь на него, хоть разок. Не услышать его голоса – подобно самой смерти. Но в то же время, Урие презирал его. Это презрение настолько сильно, что оно затмевает все чувства, описанные мною выше. Почему же Куки так невзлюбил Хайсе? Парень и сам этого не понимает. И из-за этого ненавидит его ещё больше. Всё это – замкнутый круг, цикл, порождающий бесконечные вопросы. Отсюда и ненависть. Вопросы, на которые нам не дали ответа – сеют в нас обиду, а корыстные люди – собирают плоды. Следователь порядком устал, но заканчивать не собирался, пока есть свободное время от изнуряющих тренировок и миссий, он будет полностью посвящать себя любимому (конечно же, после живописи) делу – писательству. Он напоследок взглянул на фото и небрежно кинул его в ящик, прикрывая альбомом. Осторожно открыв дверь, выходящую в коридор особняка, Урие посмотрел по сторонам и убедившись, что его никто не видит, зашагал вперёд, погружаясь в бесконечную завесу тьмы, пропитанной противным холодком, в которой царил ледяной, словно сотканным из мельчайших крупиц снега воздух. «Кто-то опять забыл закрыть балкон», – предположил Куки, потирая замёрзшие пальцы. Но холод был очень странным, словно тебя замораживают изнутри. Внутренние органы медленно покрываются коркой льда, стужа постепенно подбирается к сердцу, уничтожая тепло тела. С каждым шагом дышать становится всё тяжелее, ощущение, будто чья-то ледяная рука сжимает шею, не позволяя сделать спасительного вдоха. Следователь резко остановился, когда увидел чуть приоткрытую дверь. Из щёлки скромно лился тусклый свет настольной лампы, но в глубочайшей мгле, он показался очень ярким. Урие тихо, почти не дыша, подошёл к двери и заглянул в щель. В комнате царила полутьма, поэтому человек, который ни разу не был там, не смог бы рассмотреть что либо. Но Куки как никто другой знал, как обставлена эта комната. В левом углу стоит деревянный шкаф с широкими полками, на которых красуются книги. Каждая книжонка стоит ровно, строго по алфавиту, прямо как в библиотеке. Это раздражало Урие, тут всё идеально! Как и хозяин комнаты. Напротив была небольшая кровать, застеленная белоснежным покрывалом, без единого пятнышка. В кровати никого не было. Куки не удивился. Обычно, Хайсе не спит даже в столь поздний час. Капитан бросил взгляд в правый угол комнаты, где находился рабочий стол, на котором были разбросаны документы. Куки, простоял несколько минут, разглядывая комнату так, словно он никогда в ней не был, но боясь, что его могут увидеть, решил направиться на балкон. Должен же его кто-то наконец закрыть? Но следователь тут же передумал, когда увидел на балконе знакомый силуэт. Это был Хайсе. Он стоял облокотившись об перила, смотря куда-то вдаль, явно погружённый в свои мысли. Урие подметил, что наставник часто задумывается, смотря в одну точку, нервно накручивая на палец белые локоны. Сасаки всегда был таким, с самого первого дня их знакомства. Он улыбается, когда ему грустно, когда ему одиноко, когда радуется. Всегда. И лишь одно связывает эти улыбки – нотки печали, то и дело проскальзующие в ней. Глаза тоже всегда его выдавали. Глаза, полные грусти и отчаяния. Они словно не принадлежали ему, были чужие. Но Куки не мог существовать без этих глаз. Глаз, покорившие его, пусть и печальные, но даже с этим, они были невообразимо прекрасны, будто сумеречное небо под которым Хайсе сейчас стоял, они холодны как самые далёкие звёзды, но притягательны как магнит. Следователь хотел вернуться в свою комнату, как вдруг Сасаки, не поворачиваясь к Урие сказал: – Урие, это ты? Голос у Хайсе был с лёгкой хрипотцой, но очень приятный, такой спокойный и нежный, словно колыбель. Особенно, Куки нравилось, когда Сасаки кричал, тогда его голос становился ещё хриплее. Он вовсе не умел злиться, а если и злился, то не надолго, всегда прощая любые погрешности Урие. – Да. – коротко ответил Куки, пропиливая взглядом затылок наставника. – Не спится? Урие, игнорируя вопрос Сасаки, сделал шаг вперёд и сказал: – Почему ты не смотришь на меня? Хайсе вздрогнул и опустив голову, просто промолчал. Тогда Урие быстро подошёл к наставнику и положив руки на его плечи, резко развернул к себе. Сасаки поспешно закрыл лицо ладонями, но Куки успел разглядеть полные слёз глаза и чуть припухшие губы. Урие отдёрнул руки Хайсе, заставляя открыть лицо. – Тебе, наверное, смешно смотреть на меня. – печально выдохнул Хайсе, смотря на Урие, уже не скрывая слёз. – Так и есть. – Куки пытался выдержать безразличный тон, но всё внутри противоречило этому, кричало, умоляло остановиться, Урие не слушал эти чувства, игнорировал их, ведь всё это ложь, так он считал. – Так почему рыдаешь? – тем же притворно-безразличным голосом продолжил следователь. – Кошмары. – выдал Сасаки, старательно избегая взгляда Куки. – Ты серьёзно? – усмехнулся Урие, вопросительно выгибая бровь. – Тебе не понять. – как-то опечаленно швырнул наставник, пытаясь обойти стороной Куки, но тот заметив это, сделал шаг вперёд, заставив Хайсе прижаться к ограждению. – А ты объясни, – строго потребовал Урие, прислоняясь всё сильнее к Сасаки, не оставляя шансов на побег. Он был настолько близко, что Хайсе почувствовал на своём лице обжигающие дыхание. – Перестань, Урие. – слишком уж мягко попросил Сасаки, что взбесило Куки, эта притворная мягкость и спокойствие – раздражали его. – Чего ты добиваешься? – А чего добиваешься ты, Сасаки? Хайсе не понимающе посмотрел на Урие. Он конечно, был парнем неглупым, но совершенно не мог понять, что хочет от него Куки. А может, просто не хотел понимать... – Почему молчишь? Нечего сказать в своё оправдание? – прошипел Урие. – А что я должен тебе ответить!? – неожиданно для Куки и себя самого прокричал Сасаки. – Что я должен ответить. – повторил шёпотом Хайсе, упираясь лбом в грудь Куки, тая как кусочек льда на раскалённом угле. Урие ощутил, что внутри его что-то сломалось. При виде того, как Сасаки мелко дрожит, утыкаясь лбом в его грудь и тихо всхлипывая, не в силах удерживать слёзы, что текли из глаз против его воли, он на несколько мгновений, которые показались маленькой вечностью, почувствовал, что умер. Нет, это было даже хуже, чем смерть. Это нельзя с чем либо сравнить, нужно почувствовать. Куки осторожно приобнял Хайсе, словно боясь спугнуть и прижал к себе так сильно, будто бы он больше никогда не увидит Сасаки и больше не услышит его хриплого голоса, не взглянет в глаза заполненные отчаянием, и не сможет прикоснуться к нему. Сасаки неуверенно обнял его в ответ. Чувствуя, как учащённо бьётся сердце Урие, он закрыл глаза, вслушиваясь в этот ритм. Желание слиться с его вздохом, биться в такт сердца, рассыпаясь по венам с каждым новым ударом – становилось нестерпимым. Они бы долго так стояли, крепко обнявшись, под звёздным одеялом, но Куки решил первый нарушить нежное молчание, неохотно отстранился и не зная, что сказать, ляпнул первое, что пришло в голову – Пойдём, а то тут холодно... Конечно, Урие вовсе не чувствовал холода, даже наоборот, ему показалось, что его объяло пламя, вот только оно не сжигало, превращая плоть и кровь в пепел, а дарило приятное тепло, проходящее волной по всему телу. Хайсе, опустив голову, не сдвинулся с места. – Ты просто не представляешь насколько это страшно, – каким-то чужим голосом процедил Сасаки, – просыпаться и осознавать, что ты ничего не помнишь. В голове всплывают непонятные картины, призрачные образы из прошлой жизни, но ты не в силах их понять, в мыслях сплошная каша. Кем я являюсь на самом деле? Откуда я взялся? Эти вопросы мучают меня постоянно. Я хочу знать ответ, но, – Хайсе сделал паузу, чтобы взглянуть на Куки, чьё лицо было по прежнему непроницаемым, – если я вспомню, – продолжил он, – то всё чего я добился – исчезнет. Это меня пугает. – Послушай, Сасаки... Нет, Канеки, – услышав это имя Хайсе невольно содрогнулся. – Слушай внимательно, чёртов гуль! Кем бы ты не был. Ты – это ты. Наивный следователь Сасаки или хладнокровный гуль Канеки – не важно. Сайко, Ширазу, Муцуки, Судзуя и даже Арима с Акирой – будут любить тебя. Урие сам не верил своим словам. Любить? Мадо, Судзуя и Арима хоть и следователи с безупречной репутацией, но кто они по сути? Безжалостные убийцы, готовые прикончить без раздумий любого, и Сасаки, если опять съедет с катушек, скорее всего, не будет являться исключением. Это всегда происходило неожиданно, обычно во время боя, Хайсе в одно мгновение, словно по щелчку пальцев, изменялся до неузнаваемости, дома этого никогда не случалось. Но взглянув на наставника, Куки понял, лишь по хищному взгляду, присущий только гулям, что перед ним уже не Сасаки, явно. Кто-то совсем, другой, но очень схожий с ним смотрел на Урие. Куки знал – это не предвещает ничего хорошего, но именно этого он и хотел – узнать, что представляет из себя Канеки Кен. Ему больно смотреть на то, как разрушается Сасаки Хайсе, рассыпается на куски, погибает в глубинах отчаяния, Куки казалось, что только он это заметил. Тот кто хочет, заметит сразу. Но другие не хотели этого видеть. – А как насчёт тебя, Урие, – с лёгким смешком в голосе произнёс Канеки, – если память вернётся ко мне, ты будешь любить меня? – Кем бы ты не был, я всегда буду ненавидеть тебя. – кинул Урие, презрительно хмыкнув. – Правда? А я думал иначе. Следователя перекосило от возмущения и ярости, он злобно глянул на Кена, лицо которого расползлось в полуулыбке и рванул в его сторону, Канеки и моргнуть не успел, как оказался прижат к стене. – Не льсти себе. – прошипел Куки. – Я давно всё знаю, – спокойно начал Кен, – о твоих чувствах ко мне. Знаешь, ты мне напоминаешь моего друга из прошлого, – с тоской в голосе сказал Канеки, – он был очень проницательным человеком, всегда знал, что у меня на душе, но не говорил этого, чтобы не расстраивать меня. – Так значит, ты вспомнил? – прерывая полугуля, спросил Урие. – Не совсем. Память постепенно возвращается, но многих вещей я по-прежнему не помню. Но вернёмся к тебе. Ты единственный заметил, что со мной что-то не так, я благодарен тебе за это, ведь если бы не твои провокации, я бы так и не решился узнать о своём прошлом. – Провокации? – Да. Ведь ты хотел заставить вспомнить меня, правда Урие? Сорвать маску добродушного Хайсе, но в итоге я снял твою, и ты опять проиграл, – последние слова Кен прошептал прямо в ухо Куки. Канеки, хотел ещё что-то сказать и явно, не очень лестное, но слова растворились где-то в горле, когда Куки притянул его к себе и поддавшись вперёд поцеловал. Кен, не ожидавший этого, застыл на месте, и Урие, воспользовавшись ситуацией углубил поцелуй, раздвинув языком тёплые, с привкусом кофе губы, которое Канеки недавно пил, он скользнул по ровному ряду зубов, жадно исследуя каждый укромный уголок, лаская нёба, не желая упустить ни одной детали. Когда воздуха стало не хватать, Куки, тяжело дыша, отстранился и взглянул на Кена, тот внимательно смотрел на него, о чём-то задумавшись, странный огонёк мелькнул в глазах Канеки и он улыбнулся. Кену не составило большого труда вцепиться в плечи Урие и поменяться местами. Теперь прижатым к стене оказался Куки. Чувствуя, что Урие пытается вырваться, Канеки прижался к нему всем телом, ловко подставляя колено между ног ученика. Кена опьянило желание, ему безумно хотелось впиться в мягкие губы Куки, чтобы вновь прочувствовать наслаждение, раствориться в нём каждой клеточкой тела, но всё же тихий голос разума пробился сквозь пелену возбуждения, заставляя задуматься над своими действиями. Правильно ли он поступает? Заметив неуверенность в глазах Канеки, Куки, чуть вздёрнув голову к верху, сказал: – Передумал? Вместо ответа, Кен взял Урие за подбородок и провёл языком по его губам, потом сжал зубами нижнюю губу, кусая её до крови. Куки недовольно поморщился, но противиться не стал. Слизав выступившую кровь с губ Урие, Канеки довольно облизнулся. – А ты вкусный, – промурлыкал Кен. – Хочешь попробовать меня? – Канеки наклонил голову, открывая шею. Куки, не долго думая, впился в нежную кожу, жадно проглатывая каждый кусочек, попутно покрывая поцелуями раны, которые почти сразу же регенерировали. Его руки свободно блуждали по телу Кена, задирая майку и поглаживая по животу. – Не торопись, – успокоил его Канеки, гладя по голове. Кен быстро стянул с себя майку, которую Урие хотел чуть ли не разорвать и кинул её в сторону. У Канеки красивое, хрупкое на вид тело, с нежной, словно белый шелк кожей, хотелось впиваться в неё, раздирать до крови, а потом посыпать поцелуями и так снова и снова, пока длится этот бесконечно идеальный сон. Но это не было сном. Всё происходит на самом деле. Куки до сих пор не верит в это. Только в самых сокровенных мечтах, он мог позволить себе такое, так касаться его, впиваться зубами в шёлковую кожу. Урие начал расстёгивать пуговицы на рубашке, его руки дрожали то ли от возбуждения, то ли от волнения, а может от одного и другого сразу. – Постой, я помогу тебе раздеться, – выдохнул Кен, быстро расправляясь с мешающей вещью, кидая её в сторону неизвестно где валяющийся майки. Канеки провел ладонью по затылку Куки, скользя пальцами вниз по позвоночнику к пояснице, опускаясь ниже, сжимая ягодицы. Урие судорожно выдохнул, обтираясь стояком об ногу Канеки намекая на то, что уже пора. Но Кен совсем не спешил, томно лаская ученика, наслаждаясь моментом. Вдруг Канеки подхватил Куки на руки, чего последний совсем не ожидал, удивлённо глянув на Кена. – Ты хочешь продолжить прямо здесь? – ответил на его немой вопрос Канеки. Урие промолчал, и Кен быстрым шагом направился в свою комнату. Войдя туда, он аккуратно, словно фарфоровую куклу положил Куки на кровать, а сам нависнул над ним сверху. Канеки опустился к плечу, впиваясь зубами в бледную кожу. Алая струйка крови, протянулась вниз, окрашивая белоснежное покрывало в бордовый. Урие, прикрыв глаза, заплёлся пальцами в мягкие, слишком рано поседевшие волосы, вздрагивая каждый раз, когда губы Кена касались кожи, покрывая её поцелуями. – Тебе приятно? – Канеки провёл пальцами по затвердевшему соску, переменная его и слегка пощипывая. – Д-да. Дыхание Куки заметно участилось, сердце забилось быстрее, а разум затуманила опьяняющая дымка возбуждения. Ещё как приятно. Ему приходилось прилагать большие усилия, чтобы не застонать от удовольствия, но Урие всё же не удалось сдержать тихого стона, когда рука Кена скользнула между ног, сжимая недвусмысленно выпирающий через ткань брюк орган. Канеки медленно поглаживал ладонью член, и вскоре ткань из-за смазки стала влажной. Решив, что Куки достаточно возбуждён, он стал расстёгивать ремень и уже хотел стянуть с него брюки, как вдруг Урие перехватил руку Кена и сказал: – Теперь моя очередь. Куки обхватил руками шею Канеки, заставляя нагнуться сильнее и немного поддавшись вперёд, поцеловал, но уже более страстно, чем в первый раз, потом вцепился в его плечи и повалил на кровать. Урие сел на пах Кена и почувствовав, как затвердевший член упирается в его зад, начал двигать бёдрами. Канеки шумно выдохнул сквозь зубы, и Куки немедля, стянул с Кена штаны и трусы. Взяв член в руку, он провёл ладонью по всей его длине, слегка давя на головку большим пальцем, затем обхватил губами ствол и начал сосать. Канеки тихохонько постанывая, запрокинул голову, невольно двигая бёдрами в так движениям Урие. Чувствуя, как сильно пульсирует член во рту, Куки отстранился и снял с себя брюки, он смазал несколько пальцев смазкой, выходящей из члена Кена и вставил сразу два пальца в анус, растягивая себя для Канеки. Проделав это, Урие оперевшись руками о грудь Кена, стал медленно садиться на возбуждённый орган Канеки, когда член полностью вошёл, Куки попробовал сдвинуться, но тут тело резко пронзила обжигающая боль, и Урие прикусив губу прошептал: – Помоги мне... Кен взял Куки за талию, и они попробовали двигаться вместе. Член адски больно раздвигал стенки ануса, вскоре Урие немного привык к этому, но удовольствия это не приносило. Канеки начал увеличивать темп, и боль стала потихоньку отступать, а на её место пришли новые, непонятные ощущения. Куки, сам того не замечая, начал насаживаться на член, поднимаясь вверх и резко опускаясь вниз, не прекращая пошло стонать. Кен окончательно потерял рассудок, мысли перемешались, думать совсем не хотелось. Внутри Урие было очень тепло, стенки ануса приятно сжимали член, это сводило с ума. Сдерживаться было невозможно и Канеки стал двигаться быстрее, движения стали рваными и резкими, стоны громче. Куки, вцепившись в плечи Кена, царапая кожу до крови, что-то прошептал, и в этом бессвязном шёпоте, Канеки смог расслышать своё имя, слетавшее стоном с его губ. Чувствуя, что скоро конец, Кен взял член Урие, и в несколько движений, Куки кончил в его руку. Канеки излился в Урие чуть позже. Липкая сперма заполнила Куки, растекаясь теплом по всему телу, сердце бешено стучало в груди. Он, тяжело дыша, упал на грудь Канеки, пытаясь уровнять дыхание. Они пролежали так несколько минут, шумно вдыхая воздух, пока Урие не отстранился, садясь на край кровати, Кен присел рядом. Куки начал лениво натягивать на себя брюки, Канеки не переставая смотреть на него, вполголоса сказал: – Останься... Урие задумчиво посмотрел в окно, потом на Канеки и кинув взгляд куда-то в сторону, ответил: – Ладно. Кен залез под одеяло, ложась на бок, чтобы видеть Куки, который повернувшись к нему спиной, лёг рядом. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Лучи, поднимаясь по стенам, окрасили стены комнаты в золото. Канеки с грустью наблюдал за этим. Сасаки Хайсе – был лишь идеальным сном, спасением в глубинах отчаяния, но достаточно снов, пора встречать рассвет... Кен, перед тем как закрыть глаза, ещё раз взглянул на Урие, теперь он лежал, повернувшись к нему лицом. Канеки провёл рукой по щеке Куки, закрывая глаза. Вдруг тёплые пальцы скользнули по ладони Кена, чуть сжимая её. Канеки улыбнулся, сжимая руку Урие в ответ. Однажды понял я, всё было просто сном. Моё чудесное видение, как мимолётное наслаждение, Как лёгкий звук иль дуновение Покинуло меня, оставив одного. Хотел сомкнуть я веки снова, Но солнца свет не дал уснуть. И грешные мечты мои, исполнили рассветы, Даруя шанс на новое спасенье. Прошу, не порть истории финал.