«Переступив порог — пути назад уж нет».
Смрад, окутавший это место, словно покрывалом, витает в воздухе, заставляя желудок рьяно на это реагировать, отчего юнец хватается руками за живот, сжимая по бокам, пытаясь вытеснить боль с помощью ответной боли, что помогает, когда он привыкает к этому удушающему аромату. Ядовитый запах алкоголя вперемешку с сигаретами проникает как можно глубже, пропитывая собой одежду, противно въедаясь в кожу, подобно кислоте, что нечаянно вылилась из колбы. Мальчишка, шатаясь из стороны в сторону, из-за «прекрасного» аромата, медленными шагами добирается до барной стойки, решаясь спросить у бармена по поводу татуировки, ведь он понятия не имеет о том, где именно здесь её делают. Работник клуба без лишних слов указывает на дверь за своей спиной, что больше похожа на сейф, за которым скрыто самое ценное, что только могло бы иметься у этого заведения высшего уровня, куда теперь имеют доступ любые, не зависимо от статуса, люди. Студент отталкивается руками от деревянной поверхности, заходя за неё, проходя в темное помещение, дверь в которое ему любезно отворил охранник, стоящий по левую сторону. Темный мрак окутал его тело, обвивая своими чёрными руками, толкая на грех, который собирается свершить малец. Сердце в грудной клетке отбивает чечетку, после резко останавливаясь, когда мальчишка видит пред собой мрачноватое помещение, освещаемое лишь одинокой лампой, стоящей на столике около мастера, который завораживающе вытирает руки, откладывая инструменты в сторону, обращая шоколадный взор на новоприбывшего чистого ангелочка, которого уж точно портить не хочется гнилой иголкой — лишь другим, более приятным занятием. — Чего встал как вкопанный? Проходи, садись, — кажется, будто внутри парнишки что-то перевернулись при взгляде в эти глубокие темные глаза; сильные руки, что подзывают к себе, приманивая указательным пальцем; упругие бедра, что обтянуты чёрными кожаными штанами, отчего очертания полового органа отлично видны и его размер просто приводит в восторг, заставляя юнца невольно закусить нижнюю губу, ведь он давно понял, что любит больше мальчиков, чем девочек, а когда взор поднимается к широкой груди, скрытой под тонкой футболкой, юноша снова кусает губу, совсем не взирая на мастера, что с ехидством следит за каждым его движением; взгляд скользит выше, к мускулистой шее, подбородку, губам, таким пухлым и аппетитным, что мальчишка чувствует внизу живота тугой узел, словно его завязал умелый матрос, затягивая с каждым глотком воздуха все сильнее; движение в штанах даёт знать о ранее неописуемом чувстве, отчего юнец стыдливо опускает взгляд в пол, стараясь скрыть краем длинной рубашки «недоразумение», вызванное одним лишь взглядом этого демона-искусителя, который совершенно ничего не сделал, н все же заставил небольшой капле естественного лубриканта испачкать ранее чистое нижнее белье, из-за чего мальцу становится ещё стыдливее, а щеки уже давно приобрели оттенок, схожий с самым насыщенным закатом в его жизни. — Ты вообще уверен, что пришёл туда, куда тебе надо? — демон усмехается, заставляя студента положительно закивать головой, делая неуверенные шаги в его сторону, все ещё придерживая необходимую ткань, что кое-как скрывает его стыдливый стояк. — Твоё имя? — интересуется мастер, отворачиваясь в сторону, позволяя юнцу взглянуть на аппетитные формы ягодиц, заставляя того невольно простонать в голос, после прикрывая рот ладонями, совсем забывая о дискомфорте, что находится у него между ног, ведь член, трущийся о грубую ткань джинс даёт о себе знать, с каждым новым взглядом этого демона позволяя смазке вытекать, пачкая дорогое белье. Мастер с усмешкой поглядывает на мальца, снова ловя его взгляд, указывая, что тот должен уже ответить на поставленный вопрос, ведь работнику заведения надо занести его имя в журнал, как клиента, получившего клеймо этого грязного, давно испорченного похотью, места. — П-Пак Чимин, — запинаясь, убирая руки ото рта, выдыхает парнишка, снова прикрывая свой стояк, что готов на куски разорвать мешающуюся одежду, лишь бы наконец-то получить долгожданную разрядку, что так сейчас необходима организму, который с каждой минутой становится все чувствительнее. — Чон Чонгук, — в ответ говорит демон, чиркая в журнале, после поворачиваясь в сторону Пака, чьё лицо не желает приобретать другой оттенок, оставаясь все таким же красным. — Что будем делать? — интересуется Чон, садясь на диван, расставляя обе руки в стороны, закидывая их на спинку элемента интерьера. Гук закидывает ногу на ногу, пристально следя за Чимином, чьё поведение сейчас приводит в восторг, ведь ранее тату-мастеру не приходилось видеть такого чистого ангелочка, что так невинно хлопает глазками, по-блядски кусает свою нижнюю губу до крови, вынуждая Гука отвернуть голову, лишь бы не натворить глупостей — не испортить юнца. Грязные мысли закрадываются в голову Пака, когда тот продолжает держать руки около стояка, отчего-то прикрывая глаза, закидывая голову назад, выпуская ткань из рук. Чимин, совершенно ничего не соображая, прикасается руками к своему органу, начиная массировать, тем самым пытаясь убрать напряжение, что вызвал в нем мастер Чон. — Что ты делаешь? — Гук поворачивает голову, чувствуя свой стояк и ужасный зуд, отчего хочется свой член вогнать в эту задницу по самое основание, чтобы яйца бились о нежную кожу ягодниц, оставляя после себя красные следя. — Н-Ничего, — Пак приходит в себя, отскакивая в сторону, пряча лицо за ладошками, стараясь забыть обо всем, что только что он позволил себе сделать находясь рядом с этим сексуальным «маньяком». — А мне кажется.., — голос Чонгука становится томнее, более сексуальнее, когда тот бесшумно встаёт с насиженного места, большими шагами добираясь до Чимина, беря его ладони в свои, вызывая бурю эмоций с обеих сторон: будто они соулмейты, что наконец-то нашли друг друга. — Мне кажется, что тебе надо помочь, не так ли? — Пак неожиданно для самого себя кивает, видя расплывающегося в улыбке Гука, что давно не занимался сексом, а этот малец просто заставляет его сейчас это сотворить, но разве они оба будут об этом жалеть? Мастер Чон яростно припадает к пухлым губам Чимина, сминая поочерёдно каждую, постепенно углубляя поцелуй, делая его более страстным и настойчивым, ведь именно он ведущий в этой заманчивой затее. Гук хватается за шею Чимы, прижимая того ближе к себе, когда тот руками пытается удержаться за футболку мастера, чувствуя, как колени подгибаются, а воздуха в легких катастрофически мало. Чонгук, оттянув нижнюю губу, отстраняется, затуманенным взором глядя на юнца, видя как тонкая ниточка слюны осталась между ними, отчего возбуждение возрастает, а желание взять этого ублюдка как можно быстрее просто выходит за нормы шкалы, отчего Чон яростно толкает того, заставляя задом упасть на пол, нависая сверху, вновь припадая к таким уже желанным губам, совсем не давая что-либо возразить в ответ.«Этим вечером он может только надрывать голос своими блядскими стонами, кончая с именем Гука на губах».
Младший припадает губами к шее, всасывая кожу настолько сильно, что мелкие капилляры лопаются, наливаясь под кожей, оставляя после себя характерные следы — бордовые засосы, что на утро расцветут яркими синеватыми бутонами. — Прошу, — выстанывает Чимин, больше не имея сил терпеть зуд в члене, начиная ерзать под мастером, вынуждая того перевернуть его на живот, ставя в коленно-локтевую. — Ты сам напросился, — усмехается Гук, стягивая с Пака джинсы, оставляя их висеть, хватаясь руками за бедра, раздвигая подтянутые ножки шире, открывая вид на сжимающее колечко мышц, что так сладостно пульсирует, призывая к активным действиям со стороны младшего. Мастер стягивает с себя ненужные вещи, оставаясь лишь в одной футболке, скрывающей его бесподобный торс, отчего Пак кончил бы только при одном виде на него. Естественная капля стекает с головки, отчего Чон ухмыляется, пристраиваясь своим членом сзади, начиная тереться, вынуждая Чимина стонать, руками хватаясь за собственный орган, который тоже требует внимания и долгожданной разрядки. — Нет, малыш, ты не должен касаться себя, — демон сладко улыбается, перехватывая руки своего любовника, прижимая их к полу, вынуждая Пака лицом упереться в холодную поверхность, что слегка охлаждает его разгоряченное тело. Чимин прогибается в спине, когда Чон давит сверху, сильнее сжимая запястья, что уже начинают ныть и затекать, но головка члена, пристроенная к анусу, вынуждает затаить дыхание. Младший, не заботясь о разработке пульсирующей дырочки, входит одним толчком до самого конца, ударяясь яйцами о кожу, вынуждая Пака вскрикнуть от боли и дискомфорта настолько громко, что, кажется, будто он перекричал своим выкриком музыку в клубе. — Прошу, быстрее, — привыкнув к внушительным размерам Чонгука, Чимин с нетерпением начинает вилять бёдрами, призывая младшего к действиям, который перемещает свои руки на подтянутые бедра, сжимая до фиолетовых отметин, что будут яростно болеть при каждом движении. Гук просто начинает вдалбливать податливое тело в твёрдую поверхность пола, вырывая из груди Пака блядские стоны, ласкающие слух демона, отчего толчки становятся более интенсивнее и грубее, а Чимин, кажется, уже просто сорвал свой голос, хрипя. Красные следы остаются на упругой заднице, а открытый рот, из которого вытекает слюна, кажется, будто больше не сможет закрыться, все время напоминая о шикарном сексе с тату-мастером. Долгожданная разрядка подкрадывается незаметно, когда Пак кончает с именем «Гукк-а» на губах, вынуждая самого демона кончить от своего имени, что было произнесено этим мальцом. — Я буду ждать нашей следующей встречи, — ласково шепчет Чон, не торопясь вынимать свой член из зада, опадая на лопатки Пака, оставляя на них невесомые поцелуи, чувствуя при каждом прикосновении его дрожь и то, как он сжимает член внутри, сексуально обволакивая каждую выпирающую венку, которые на своей шкуре ощутил Пак Чимин, решивший сделать тату.