Очаровательные создания

      Кёе нравятся естественные и милые вещи.       А Рокудо нравится Кёя. Просто и незатейливо, куху-ху.       Десяток лет — ухаживаний, «танцев на льду», «экстремальной» совместной жизни — не прошел даром. Они притерлись друг к другу, спаялись, сцепились, врастая насмерть. Не разорвать.       Как говорится, «кролики погибают в одиночестве». Только вот они не кролики…       Хотя трахаются не меньше!..       Оттого у Мукуро всегда есть повод полюбоваться, подразнить, полапать «свою девочку». И почти всегда — получить за это «по щщам». За все скопом. От болезненно-восприимчивой девушки — его возлюбленной аватары «добра с кулаками».       Почти всегда, да… За исключением пары дней в месяц, когда женское настроение особенно непредсказуемо: то привычные ярость и гнев, то отчаянно-сухие глаза, и боль. Или вот как сегодня — глубокая меланхолия.       Мукуро с затаенным восторгом непривычно тихо любуется своей девочкой.       Про себя раз за разом влюбленно напевая «моя девочка», «моя девочка», «моя…» — будто изысканное заклинание. Смакуя звучание, впитывая смысл, пропуская через себя суть.       Мукуро все с тем же неописуемым — не рассеявшимся с годами, — восторгом ласкает любимое тело взглядом. Спокойное лицо, устремленный в никуда взор серых с поволокой глаз. Недлинные угольно-черные волосы, по-прежнему лишь едва прикрывающие уши в каком-то сомнительном подобии не то каре, не то мальчиковой стрижки.       Кокетливо-голое плечико, абсолютно случайно обнажившееся в распахнувшемся и сползшем слегка вороте короткого домашнего хаори. Кёя сама как маленькая певчая птичка — изысканно-пестрая и одинокая.       И это, слава всем демонам Ада, лишь первое — обманчивое — впечатление. — Мукуро, — хриплым с молчания глубоким голосом, не поднимая взгляда, она велит: — Принеси воды.       Рокудо, не медля, раздает воздуху шутовские поклоны: — Слушаюсь и повинуюсь!..       Уголок губ дергается в намеке на улыбку: — Клоун.       Мукуро вечно готов слушать ее «изысканные комплименты», куху-ху-ху. «…вечно».