Зависимости не лечатся
I feel it coming on, something is changing us And when the sun goes down, we've got nowhere to run From Ashes To New — «Nowhere To Run»
— А что еще оставалось делать? Три ребенка на улице, без копейки денег, но упивающиеся мыслью, что наконец настала свобода… — слова прервала затяжка. На несколько секунд кончик сигареты засветился сильнее. Выдох, и он продолжил. — Мы даже не могли сесть на поезд. Конечно, пришлось красть. Мы должны были уехать из города, мы все это понимали. В итоге Вереск как-то украл кошелек. Я не знаю, у кого, не знаю, как, он не рассказывал. Там было четыре тысячи. Помню, как с трепетом заглянул в этот небольшой, складывающийся пополам, бумажник, а там лежат четыре зеленых тысячных бумажки и что-то по мелочи. И эта надпись: «Ярославль». Понятно дело, мы в приюте никогда таких больших денег в руках не держали, а тут сразу четыре тысячи. Вереск гордился собой ужасно. Только и говорил, что знать надо, как дела делать, а мы с Лиз, мол, не знаем. — И что? Деньги-то украли, а как вас на поезд-то посадили? Там же паспорта требуют. Или у вас были с собой паспорта? Рассказчик снова затянулся. Сигарета оказалась докурена, и он бросил бычок в стоящий рядом цветочный горшок. — Естественно, возникла проблема. Паспортов у нас собой не было. Все документы хранились у администратора приюта, и доступ нам туда был заказан. Поэтому мы попытались сыграть на жалость у проводницы. Уже на перроне мы выбрали самую милую молодую девушку, и Лиз подошла к ней, пытаясь договориться. Мы долго выдумывали легенду, которую она будет рассказывать. Обещали заплатить. Но проводница была неподкупна. — Разве девушка будет называться проводницей? Не проводником? Рассказчик поморщился. — Не мешай. Ты же понял, что я хочу сказать, вот и молчи. Так вот, мы просто неправильно выбрали проводника. Расстроенная Лиз уже собралась уходить, как к ней подошел мужчина-проводник. Он сказал, что слышал нашу историю, что Лиз ему очень понравилась, что он готов за стоимость билетов пустить нас троих в вагон. Разумеется, мы согласились. — Просто так он решился, за спасибо? — Да нет, конечно… Ехать надо было сутки. День прошел нормально, мы просто спокойно сидели и болтали втроем, обсуждая новые планы… А потом зашел этот проводник и пригласил Лиз к себе, чтобы оформить документы или типа того. Она пошла. Знаешь, я до сих пор не могу простить себе этого. Я не помню его лица, я не помню его повадок. Я ничего не помню об этом ублюдке. Моя интуиция тогда не сработала, я ничего не понял, ничего не заподозрил. Лиз вернулась нескоро. Мы с Вереском и не заметили даже. Она вернулась какой-то расстроенной, но мы не обратили на это внимание. Ночью тип явился еще раз, Лиз снова пошла с ним. — Он ее изнасиловал? — Ох… понимаешь, тут очень сложно сказать, так это или не так. Трахаться-то они трахались. И Лиз этого не хотела. Но она на это согласилась. Когда она мне рассказала об этом, уже спустя несколько месяцев, я ничего не мог сделать. Я уже перестал воспринимать это как что-то запретное, как что-то, чего никогда не должно было случаться… Конечно, я пытался выяснить, как звали того типа, но никто из нас не помнил о нем ничего. То ли Саша, то ли Леша. Фиг разберет. Короче, так все и началось. С поезда, в котором мою сестру принудили к сексу ради проезда на нашу Свободу, — это слово он выделил особой иронией. — Сложно ей, наверно, было молчать. — Сложно! А то. Чего мы только не терпели в приюте. Нас били, нас оставляли без еды, мы спали на морозе… Но насилия такого рода не было никогда. Мы читали книги, в которых славилась любовь, и мечтали о ней. Я был уверен, что Вереск послан мне небесами, а Лиз надеялась встретить своего принца… Ну и встретила. Принца на белом Сапсане. Только не Сапсан это был, да и ехали мы не в Питер… Впрочем, я отвлекся. Парень достал новую сигарету и поджег ее. Курил он чертовски много в этот день. — В общем, приехали мы. Большой город, все дела. Мы-то думали, что приедем, и все как-то само собой устроится, и жизнь нормальная будет, и все. Тупые мы были, понимаешь, тупые. Деньги, что остались после покупки билетов, мы спустили на еду. Шаурма, шоколадки. Я еще нескоро понял, как хорошо нас в приюте кормили. А дальше снова — представь себе: три подростка стоят на вокзале большого города. До них никому нет дела. За душой — ни гроша. Что тут делать? Снова затяжка. Собеседник поморщился: — Ты не слишком много куришь? Но рассказчик только отмахнулся. — Конечно, воровать. Вариантов нет, они даже не рассматриваются. В общем, схема была проста — мы с Лиз подходили к человеку и спрашивали, как проехать куда-нибудь. Наша задача была вовлечь его в разговор, чтобы он поставил сумку и перестал обращать на нее внимание. Затем Вереск незаметно ее утаскивал. После чего мы с человеком прощались и быстро скрывались в толпе. — И канало? — Нет, конечно. Одну женщину так обокрали, она подняла визг на весь вокзал. А в сумке были только вещи да банка с вареньем. Мы, конечно, избавились от всего, хотя Лиз взяла себе свитер. Во второй раз грабили мужчину. У того тоже с деньгами вышло так себе, но крику было меньше. И наконец мы догадались, что можно смотреть, как люди расплачиваются за билеты, выбирать жертву, заранее зная, где она хранит деньги… Тут-то мы и попались. Мужчина, которого мы грабили, ничего не заметил, а вот когда мы снова собрались, чтобы осмотреть, что есть в сумке, из переулка вышло трое людей непрезентабельного вида. — Попрошайки? — Они самые. Нас с Вереском понятно дело, избили. Лиз зажали рот, и она на все это смотрела. А когда они закончили, она упала на колени и зарыдала, мол, кто же вы. Уж не знаю, какие чары она вложила в этот плач, но мужикам стало ее жалко. Они спросили, кто она и откуда, узнали нашу историю. Почесали репы. И решили, что ладно, они могут отвести нас к своему главному, а он пускай уж решает, что с нами делать. Нас с Вереском подняли и потащили куда-то. В каких-то проулках мы наконец остановились возле ларька с едой. Постучали, нам открыли. И нас привели к местному главному. — Самому калеке из всех калек? — Зря смеешься. У него правда не было руки. Впрочем, это не мешало ему быть внушительным. Его звали Геной. Это было погонялово, потому что на лицо он был страшный как крокодил. Внезапно рассказчик встрепенулся и достал из кармана вибрирующий телефон. — Да, я. Да, я на сделке. Извини, пожалуйста, я скоро буду. Да, уже иду. Его собеседник покачал головой. — Дорасскажи уж историю. Как ты тут очутился-то? — Не могу, меня Вереск ждет. Он спешно докурил сигарету, но когда стал вставать, парень, что сидел напротив, схватил его за руку. — Ты меня очень заинтересовал. Доведи хоть до точки. А на той неделе, когда встретимся с новой партией, расскажешь, что дальше. Тот подумал немного и кивнул. — В общем, приняли нас в профессиональные нищие. Первое время мы работали за еду и жилье — крошечную комнатку, где спало шесть человек. Но со временем нам даже стали платить. В основном все уходило на одежду и нормальную еду, но что-то мы откладывали. — А чем вы там занимались? — Попрошайничеством. Немного воровством. Дрянью всякой, даже вспоминать не хочу. Но что было главным — нас не трогали. У нас даже стали появляться друзья из коллег… Но именно это нас и погубило в итоге. Впрочем, я расскажу тебе об этом в следующий раз. Сейчас меня ждет Вереск, я не должен опаздывать. Они пожали друг другу руки и разошлись. Уже через десять минут тот, кто только что сидел с горьким видом и иронично рассказывал историю своей жизни, преобразился. Движения его стали дерганными, на лице появилась тревога, походка стала шатающейся. Хотя он ловил на себе иногда заинтересованные взгляды девушек, все же, он был высок, худощав, с приятными чертами лица, но стоило ему взглянуть в ответ, как они разочарованно отводили взгляд. В его глазах была неуверенность в себе, тревога, граничащая с помешательством. — Почему так долго? — он еще даже не увидел Вереска, а тот начал допрашивать его из соседней комнаты. — Извини, пожалуйста, — затараторил он. — Я просто разговаривал с поставщиком. Вот паспорта, — он залез во внутренний карман и достал оттуда небольшой сверток. — Кир, твою мать, я же говорил, что надо все делать максимально быстро. — Извини, пожалуйста… — Да слышал я это уже, — Вереск выдернул сверток из рук Кира. Тот только успел вздрогнуть. Движения Вереска были решительны. Во всем его образе сквозила крутость, сила, властность. И опасность, там было так много опасности. Именно ее Кир и любил больше всего. Кир наблюдал, как Вереск открывает сверток, проверяет паспорта. — Вроде, нормальные, — с сомнением сказал он. — Я рад, — услышав этот перепад в голосе, Кир наконец позволил себе подойти ближе к своему визави и обнять его. — Ты задрал, — ответил на это Вереск. — Но я тебя хочу… — руки сами собой полезли к его ремню, но Вереск сделал шаг назад. — Отвали, я сказал. Не сейчас и не сегодня. У нас дел по горло, а ты этой хренью маешься. — Извини… — Кир потупил глаза. — Пофигу. — У тебя есть еще дела сегодня? — Да. — То есть, тебе лучше не мешать? — Да. — Тогда я пошел… Кир вышел из квартиры, максимально тихо прикрыв дверь. Из их квартиры, — их с его любовником. Только вот отношения последнее время были все хуже и хуже. У Вереска появились какие-то дела, в которые он Кира не посвящал. И все чаще он требовал от него помощи с какими-то непонятными вопросами типа этих паспортов. Кир выдохнул. Делать было все равно нечего, надо было терпеть. Куда бежать из такой ситуации? Не поступать же как Лиз… Одно только упоминание этого имени вызвало у него дрожь. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о сестре. Жаль, что тот парень, у которого он забирал паспорта, скорее всего уже ушел. Кир снова дошел до кафе, где они сидели, но там, конечно же, никого не было. Так что он решил просто пошататься по городу. В последнее время его одолевали тоскливые мысли. Ему двадцать три года, но нет ни образования, ни нормальной работы, ни каких-то перспектив. Работать в «Связном» ему не нравилось. Сотни клиентов, которые покупают телефоны, плееры, сим-карты… Он терпеть не мог помогать им, но вынужден был. И платили за это гроши. Едва хватало на совместное с Вереском снятие квартиры да на еду. В двадцать три положено уже хоть как-то устроиться. Знать, чего ты хочешь. Иметь друзей, иметь девушку, на которой хочешь жениться. Впрочем, свадьба мало интересовала Кира. Намного важнее для него было вернуть к себе расположение Вереска. Чтобы как тогда, в те дни, когда они только покинули приют, он смотрел на него с нежностью. Кир ходил по улицам, глазел на витрины. Купил пирожок, съел его. Смотрел на часы, думая, когда стоит вернуться. Обычно Вереск заканчивал свои дела ближе к восьми, но иногда задерживался. Значит, еще часа два. Он остановился возле какой-то витрины. И кто-то дернул его за рукав. — Братишка! Невысокая слегка полноватая блондинка в коротком платье полезла к нему обниматься. «Опять покрасилась» — только и успел подумать Кир. — Как я по тебе соскучилась, Кирюша! Боже, сколько мы не виделись? — Привет, — только и выдавил Кир. — Что «привет»? Ты мне совсем не рад? — Ну… рад, конечно. Привет, Лиз. Она поморщилась. — Не люблю это имя. От него веет нашим подростковым возрастом. Я теперь Вероника. Ну или просто Ника. Кир пожал плечами. Удивление быстро прошло. Подумаешь, несколько месяцев не общались — не вечность же. Да и город маленький. Хотя все равно было немного больно от мысли, что она, его родная сестра, его предала. Но Кир загнал это чувство куда подальше и натянуто улыбнулся: — Как твой Евгений? — Нормально. Ну да что мы тут стоим? Слушай, давай пойдем в какую-нибудь кафешку! Боже, мне так хочется узнать о том, как ты живешь. Мы так давно не виделись! — Прости, у меня с деньгами так себе. — Я заплачу, не переживай. — Ну, если тебе очень хочется… — Кир с сомнением посмотрел на часы. Все так же, еще часа два домой нельзя. Они уселись за столик. Она заказала себе латте и клубничный чизкейк, он — черный чай без сахара. — Так как там твой Евгений? — снова спросил Кир. — Хорошо. Ему сейчас заказали большой проект. Он разрабатывает дизайн огромного опенспейса для громадной компании. За это заплатили просто отлично, так что мы собираемся на Кипр через месяц. — Рад за вас. — Да уж я вижу, как ты рад… — Извини, я весь в своих делах. Детей заводить пока не собираетесь? — Мы думаем об этом. Было бы очень здорово, но Жека говорит, что пока он не закончит строительство дачи, не может быть и речи, потому что он не сможет уделять достаточно внимания нам с малышом. — Какой он у тебя замечательный. — Кир! — Лицо Лиз сделалось страдальческим. — Пожалуйста, прекрати ёрничать. Ты же знаешь, что это было лучшее решение… — Знаю, да, — Кир потянулся за сигаретой. Тревога снова подступала. Пока он закуривал, пока курил, стояло молчание. Лиз грустно ковыряла вилкой в чизкейке и иногда бросала взгляды на брата. — Слушай… — наконец решилась она прервать молчание. — Ты все еще с ним живешь? — Да. — Кир! Пожалуйста! — ее речь стала громче и быстрее. — Я говорила о тебе с Жекой. Он готов тебе помочь, он готов дать тебе денег на образование, помочь с работой! Ты можешь жить с нами какое-то время, ты же знаешь, что у нас большая квартира. Кир, пожалуйста! Брось ты наконец этого ублюдка! — на ее глазах наворачивались слезы. — Кир! Он тебя погубит. Если бы не он, ничего бы с нами не произошло. Мы бы жили нормальной жизнью, и не было бы всех этих ужасов… — Ты все сказала? — холодно ответил ей брат. — Кир, пожалуйста. — Я не уйду от него. Я… я его ненавижу. И люблю. Я не могу от него уйти. Я ему нужен. — Но он паразитирует на твоей жизни! Чем он сейчас занят? Наркотиками, проституцией, воровством? Кир, одумайся! Рано или поздно его дружбаны его пристрелят, как пристрелили когда-то Гену. Кир, это ужасная жизнь. — Лиз, послушай. Я все это знаю. Но я никуда от него не уйду. — Бычок полетел в пепельницу. Кир поднялся с места. — Извини, что так все получилось. Мне пора. — Постой, пожалуйста… Прости. Я понимаю, что тебе неприятно. Но… останься. Я так давно тебя не видела. Я с трудом тебя узнала на улице. Ты так осунулся. Ты нормально питаешься? — Нормально… Я тоже не сразу тебя узнал с новым цветом волос. Кир постоял еще немного, но потом под натиском сестры все же сел обратно. — Да, мне тоже нравится. Сейчас так модно быть блондинкой! Она щебетала и щебетала. Рассказывала о Евгении, о том, как они поженятся уже через два месяца, сразу после отпуска, о том, как ей нравится новая жизнь, о своих новых друзьях. Она рассказывала и рассказывала, а Кир сидел и думал, что раньше казалось, что ей повезло — встретить мужчину, который был готов вытащить ее из того болота, где они оказались; но сейчас он понимал, что повезло не ей, а ему. Он остался настоящим. И пусть Вереск правда пропадает где-то, пусть он ведет дела, о которых ничего не говорит… все равно, он все еще его любит. Он просто не может его не любить. Два часа прошли незаметно. Лиз разделалась с тремя кусочками торта, и ей пора было идти на маникюр. — Где ты живешь, Кир? — спросила она его. — Лиз, ты не захочешь туда приходить. — Ника. Меня теперь зовут Ника. Запомни, пожалуйста. — Хорошо, Ника. — Ну, телефон хоть у тебя есть? Мы можем иногда видеться? Ты можешь иногда приходить к нам в гости? — А где ты живешь? Она назвала адрес. — Я зайду. — А телефон не оставишь? — У меня нет. — Врешь же, по глазам вижу. Ну ладно… не насилием же вытаскивать. Пожалуйста, приходи! Я буду очень рада тебя видеть! — Хорошо… Они обнялись на прощание и разошлись. Снова телефонный звонок, снова Вереск. — Где тебя носят черти?! — Я иду домой. — Живо! И гудки. Кир уже привык к такому. Он быстрее зашагал по улице. Дома его встретила привычная пустота, в которой стоял Вереск и пожирал его взглядом. Кир знал этот взгляд, и не стал ему противиться. Вереск что-то принимал. От наркотика его властность переходила все границы. Кир боялся его в такие моменты. Вереск накричал на него. Даже отвесил ему удар в лицо. А потом изнасиловал. То, что раньше делалось с нежностью и любовью, сейчас превратилось в просто акт удовлетворения потребности, от которой у Кира болело все тело и садили оставленные любовником укусы. Но это было не в первый раз. Кир догадывался, что и не в последний. И каждый раз становилось только хуже.***
— Надеюсь, у тебя сегодня больше времени, чем в тот раз? Мне правда интересна твоя история, — парень, сидящий напротив, улыбнулся, и передал Киру небольшой сверток. Что в нем было, Кир точно не знал, но все равно взял. — А зачем тебе все это? — Честно? Мне просто очень интересно. Я когда-то хотел стать психологом, разбираться в людских судьбах… Но это в прошлом, как ты понимаешь. Я тепличный ребенок, из нормальной семьи, с нормальными родителями. И мне очень интересно, как можно было расти иначе. — Ну… имеешь полное право. На чем я остановился? — На том, что вы стали профессиональными нищими. — Да, точно… Про Гену рассказывал? — Только упомянул. — В общем, Гена был лидером. Именно он общался с ментами, его боялись и уважали все. У него не было руки, но он, когда сам выходил работать, куда-то настолько гениально прятал ноги, что казалось, что у него только правая рука… Впрочем, неважно. Нас несколько дней учили азам, мы ж не знали ничерта. Учили разные люди. Кто-то к нам относился хорошо, кто-то безразлично. Мы были подростками, а подростков мало кто любит. Мы прожили так несколько месяцев. Постепенно обзавелись знакомствами. Мы с Вереском тогда открыли для себя прелести секса. — Ты снизу? — Ну, мы не сразу с этого начали, понятно дело. Но в итоге так и вышло, да. Что, не любишь геев? Да не отвечай, мне все равно. Я продолжу. В один прекрасный день Лиз не вернулась вовремя. О, кстати, я ее встретил недавно, она теперь Ника. Не суть. В общем, ее не было час, два, три. Мы запаниковали. Пошли ее искать. Искали долго, но в итоге нашли. Она сидела в подворотне и ревела. Говорить, что с ней произошло, она не хотела. Но догадаться было нетрудно. Оказалось, что один из банды Гены ее изнасиловал. Он давно к ней клеился, а теперь потерял контроль. Кстати, именно тогда она мне рассказала про того проводника, про самый первый случай насилия. — И что ты сделал? — Конечно, мы без труда нашли того ублюдка. Не проводника, в смысле, а попрошайку. Мы заманили его в ловушку. И Вереск ударил его трубой по голове. Мы стали его пинать, орать на него. Он никак не отвечал. Мы подумали, что он в обмороке, испугались, убежали. А через день его нашли мертвым. Вереск стал убийцей. Конечно, мы в этом не признались. Но с того дня жизнь среди нищих была нам заказана. Пришлось искать обходные пути. — Ты говорил, что проблема возникла с тем, что у вас появились друзья. — Так и было. Мы стали придумывать план побега. Конечно, теперь мы понимали, что ничего хорошего нас не ждет нигде, но надо было уносить ноги, пока никто не понял, что в смерти той падали был виноват Вереск. В общем, мы спросили у нескольких знакомых, куда лучше убраться, чтобы нас не нашли. Нам рассказали, обещали даже познакомить с нужными людьми. Даже дали контакты в другом городе. Полезные контакты, кстати. Но нас заложили. Все наши планы рассказали Гене — главному нищему с мордой крокодила. И не прошло и недели, как нас троих вызвал Гена. Разговор с нами был короткий. Решились на предательство — значит, все, значит, больше не свои. Мне тогда сломали руку, Вереску — выбили зуб и сломали нос. Лиз обошлась небольшими травмами, но и ей досталось. Уж не знаю, как так вышло, но пока нами занимались, другой клан нищих, который вел с нами войну, напал. И Гену убили. Прямо на глазах у Лиз. Многих убили тогда. Но на нас никто не обратил внимания, мы и без того мало отличались от трупов. В этой суете нам удалось сбежать. Мы взяли все, что успели накопить, залезли в товарняк и уехали. Целый год жизни оставался за спиной. Мы уже не были мечтательными дураками, верящими, что нас везде примут. Мы знали, что жизнь — это испытание, и ты пройдешь его, только если ты сильный. — И куда вы направились? — Конечно, в столицу. Хоть мы и сомневались в контактах, что нам дали, но попробовать стоило. И нам повезло. Нас сослали к Василию Витальевичу, Васьвиту, иначе говоря. Черт побери, это было одно из худших решений в наших жизнях. — Почему? — Дело в том, что Васьвит занимался проституцией. Догадайся, кем мы стали? Но это приносило хорошие деньги. Васьвит был довольно добрым, на самом-то деле. Он хорошо к нам относился, особо борзых клиентов больше не принимал. Хотя бывало, конечно, всякое. В общем, от него мы сбежали тоже. Я до сих пор не могу понять, как нам повезло настолько, что ни один из нас не словил СПИД. Но вот не словил… Уже потом, когда мы решили, что так продолжаться больше не может, мы пошли провериться, потому что один парень рассказывал о том, как это ужасно. Нам повезло. — Да уж, сейчас с этим все довольно плохо. — Да… мне рассказывать о наших злоключениях дальше? — Конечно. — Честно говоря, они сплелись для меня в такой большой клубок, что я с трудом понимаю, как это произошло. Мы жили в трех разных городах. Нет такой статьи закона, которой мы бы не нарушили. В итоге мы оказались здесь. — Это очень неконкретно. — Давай я расскажу про последние события? Мне это проще всего связать в историю. В общем, мы связались с наркоторговцами. И Вереск, который в тот момент уже стал жутко отгороженным и озлобленным, стал заниматься торговлей. Меня он к этому не подпустил, сказал, что я тупой и не справлюсь, но я думаю, что он так меня защищал. Что он сам на что-то подсел — я понял не сразу. Я это чувствовал, но отмахивался. Кстати, одним из его клиентов был человек, который украл у меня сестру… но об этом потом. В общем, Вереск схватил зависимость. Его поведение стало меняться, его отношение ко мне сделалось просто отвратительным. А в один из дней, когда он был обдолбан по самое не хочу, его просто повязали менты. Он попался с небольшой партией, но даже этого хватило на то, чтобы попасть в тюрьму. Дело продолжалось долго, около полугода. И его посадили. Еще на полтора года… Это было кошмарное время. Я старался приходить к нему как можно чаще, но сам понимаешь: туда не пускают просто так… В итоге мы почти не виделись. За это время я нашел себе работу. Представляешь, нормальную, человеческую работу курьером. Развозил пиццу, получал за это деньги. Мы жили вместе с Лиз. Кир внезапно полез в карман. — Извини. — Что, снова? Кир кивнул и взял трубку. — Да. Да. Сейчас буду. — Прости, но похоже, что мне снова надо отложить окончание истории. — Блин, чувак, не похоже, что твой Вереск будет брать еще какие-то бумаги. Но мне очень интересно, что было дальше. Мы можем встретиться еще раз? — Знаешь, я был бы очень рад. — Давай тогда послезавтра здесь же? Я плачу. — Давай. Я побежал. Пока! Кир проверил сверток в кармане и направился к выходу. До дома пять минут. Вместо приветствия Вереск выругался. — Ты к нему что, языком чесать ходишь? Чего так долго? — Извини. Мы правда заговорились. — Ладно, мне плевать. Давай сюда. Кир послушно передал документы. — Слушай… может, ты расскажешь мне, для чего тебе все это? Вереск гневно вскинул бровь. — Может, мне тебе еще отчет предоставлять о всех своих действиях? Твою мать, такого дебила как ты, это просто не касается. — Но я хочу помочь! — Твоя сестричка тоже помочь хотела. Вы оба просто два полных идиота, которые ничерта не смыслят в жизни. Кир почувствовал, как в горле образуется комок и подступают слезы. — Вереск, пожалуйста… Но тот вместо отзыва схватил его за грудки. — Ублюдок. Что ты вообще понимаешь?! Я верчусь как проклятый, чтобы нам было, где жить. Чтобы ты больше не торговал своей тощей задницей. Я делаю для тебя все! И вот твоя благодарность — эти сопли о том, что ты хочешь помочь, но при том вместо того, чтобы быстро принести документы, ты сидишь и языком чешешь с каким-то там мужиком?! — Прости… — сдерживать слезы было все сложнее. — Простить?! Я постоянно тебя прощаю! Еще тогда, с приюта, когда вы с сестричкой жили за мой счет, когда я убивал, воровал, все делал для вас! Когда я сидел в тюрьме, пока вы тут шашки крутили со всякими ублюдками. Боже… Как же я тебя ненавижу. Как же я мечтаю тебя стереть в порошок. Тебя и эту твою сучку-сестричку… Кир почувствовал, как слеза катится по его щеке. Такого он еще не слышал. — Ты еще и ревешь, как баба?! Ублюдок! Вереск стал его трясти. Как во сне Кир ощутил, как спотыкается обо что-то и падает. Он больно задел головой угол, но Вереска это ничуть не смягчило. — Паскуда последняя! Я каждый день молюсь, чтобы тебя наконец сбила машина, чтобы тебя пристрелили, чтобы ты провалился в люк. Вереск пнул его ногой в живот. И хоть нога была только в тапке, Кир почувствовал, как все внутренности скрутила боль. За первым ударом последовал второй. За ним третий. Вереск бил нещадно. А в конце, когда Кир лежал, свернувшись комком и скулил, плюнул на него, взял куртку и вышел. Через минуту вернулся, чтобы переобуться, и нашел своего любовника лежащего во все том же положении, похоже, без сознания. Но ему было плевать. Ненависть в нем кипела со страшной силой. И он бы подошел и пнул бы это тело еще раз, если бы только все его существо не просило бы новой таблетки риталина. А их не было. И Вереск направился к своему коллеге по цеху. На улице зажглись фонари. Людей было много — в хорошую погоду все старались выйти подышать свежим воздухом. Вереска это злило. Он предпочел бы пустую улицу, полную тьму. Все такое гадкое, такое мерзкое… Впрочем, это просто показателем того, что надо закинуться еще. Риталин по действию схож с кокаином. И как кокаин его когда-то продавали в форме лекарства, а сейчас можно найти только у знающих людей. Вереск несся по улице чуть ли не расталкивая людей. Злость была очень сильна. Когда он добрался до дома знакомого барыги, он был уже готов бить окна. Но выдохнул и только постучал в окно. Из окна высунулась русая голова. — О, это ты. Тебе как обычно? — Да. Я войду? — Ну, входи. Он обошел дом с другой стороны, прошел мимо лавки с бабками, старательно не огрызаясь, вошел. — Чет видок у тебя совсем ни к черту, дружище. — Я тебе не дружище, — Вереск яростно сверкнул глазами и забрал небольшой пакетик со стола. Извлек оттуда одну таблетку. Порылся в карманах, достал зажигалку и ей раздробил таблетку. А потом занюхал полученную кучку. Постоял немного. — Да че ты так-то? Я б тебе трубочку дал, ступку. Че варварствовать-то сразу? — Иди нахрен, — пробормотал Вереск, прислушиваясь к чувствам. Наконец торкнуло. Мир стал ярче, злость как рукой сняло. Он заулыбался. — Спасибо, дружище. Я тебе денег на карту переведу. Фух, знал бы ты, как полегчало… — Да обращайся. Только это, из окна вали, ладно? Там бабки. — Конечно. Мир казался ярким и красочным, радостным, легким. Вереск вспомнил о Кире, но тут же отогнал эти мысли, в конце концов, этот слабак сам во всем виноват. Он гулял по улицам, смотрел на мир, придумывал, что можно сделать, какие дела провернуть. Много разного пронеслось в его голове. И незаметно ноги принесли его обратно к дому. Когда он зашел в квартиру, он застал Кира возящегося с какой-то сумкой. На голове у него была импровизированная повязка из полотенца. Видимо, все же хорошо приложился пока падал. — Что ты делаешь? — весело спросил Вереск. — Я ухожу. Я так больше не могу. Хочешь, чтобы я убрался — я уберусь. Вереск расплылся в улыбке. — Кто ж тебе позволит? Кир остановился и тупо уставился на него. — Что? — Ты мой. Ты только мой. Вереск подошел к Киру, поднял его голову за подбородок и жадно впился поцелуем. А Кир даже и не знал, как реагировать. И потому, как и всегда, пошел по простому пути: он просто поддался.***
— Слушай… — Кир неуверенно заерзал, сидя на самом краешке дивана. — Ты, мне кажется, была права. Наркотики совсем сводят его с ума. Он меня не слушает. Не знаю, что с этим делать. — Он все еще принимает? — Лиз нахмурилась, но вся ее поза, вся ее мимика так и кричала: «я же говорила!». — Да. Я не знаю, что именно. Он мне не рассказывает. Но… Черт, Лиз, я не знаю! — Ника. Пожалуйста, зови меня Никой. — Да хоть папой римским! Что мне делать? — Уйти от него. Кир замер, уставившись на сестру. — Я… я не могу. — Почему? Ты же хотел? — Ну… это сложно объяснить. — Попытайся уж, — Лиз нахмурилась, чувствуя что-то важное за этими словами. — Да… ну ты не хочешь этого слышать, — Кир отвел глаза. — Очень хочу. Кир покачал головой. — Это с тобой связано. — Тем более! — Лиз… Ника. Просто я хочу быть с ним. — Но ты не хочешь! — Откуда тебе знать? — Слушай, если ты считаешь, что я мало на своем веку повидала, ты, братец, ошибаешься. Изволь считать меня равной себе. — Ну… Ну, понимаешь… Знаешь, когда он был в тюрьме… Лиз поморщилась. — Ты тогда как раз с Евгением своим замутила. И ты уехала, — Кир опустил взгляд и уставился себе под ноги. — Ты не представляешь, как одиноко мне было. — Я звала тебя с собой! — И куда я бы поехал? Евгений любил тебя, а не меня… А тот, кто любил меня, сидел в тюрьме. Мне не было рядом с тобой места. — Это неправда, ты же знаешь! Я очень хотела, чтобы ты был с нами! — И все равно это было невозможно… В общем, это были очень сложные месяцы. Потом, когда я нашел работу, стало чуть проще — у меня не было времени думать. Но… Ты не представляешь, как мне было одиноко. Если бы не он, если бы не Вереск… Лиз, я наложил бы на себя руки. Честное слово. Я целыми днями думал о том, что я остался один. Что ты теперь со своим хахалем, а Вереска никогда не выпустят… Ведь тот парень, Дима. Помнишь Диму? Конечно, помнишь. В общем, это из-за него произошло. Он рассказал мне все. Что именно он сдал Вереска ментам. И сделал он это потому, что ты ему отказала. Он хотел тебе отомстить. — Кошмар какой-то… Почему ты не звонил?! Я думала, что ты обиделся на меня, думала, то тебе не нравится Жека, но я и представить не могла, что ты был зол настолько, что не обратился ко мне, когда испытывал такое! — Ну, а что бы я тебе сказал? «Лиз… ну, то есть, Ника — вернись, пожалуйста, в нашу комнатку, давай снова жить в нищете вместе»? — Ты мог сказать, что тебе одиноко! — Я ждал его. Я действительно его люблю. — Но он тебя бьет! Он хочет, чтобы ты ушел! — Я знаю, что эти слова — неправда. Это в нем говорит злость от наркотика. На самом деле, он меня любит. — Он избивает тебя, как свою наложницу! — А кто я есть? Он сильнее меня. Я ему правда… наложница. Эх, будь я женщиной, насколько проще было бы… — Даже не начинай. — Прости. В общем, я не знаю, что мне делать. И они пошли по очередному кругу. Лиз доказывала, что с Вереском нельзя общаться, Кир уверял, что можно. Их первая длительная встреча после большого перерыва в итоге была потрачена на один-единственный разговор, где он пытался придумать, как жить дальше. Но такие разговоры пусты. Они тратят время, не более. И уже вечером Кир собрался и пошел домой, как бы Лиз его ни отговаривала, как бы ни просила остаться. Его единственной уступкой было то, что он дал свой адрес. Все. Больше никаких поблажек.***
— Очень рад тебя видеть! — парень приветливо улыбнулся и протянул руку. Кир пожал ее и как-то мимоходом понял, что этот человек знает о его жизни очень и очень многое, а он даже его имени не спросил. Но он же взрослый, а не ребенок: — Слушай, я тут понял, что я не знаю, как тебя зовут. Представишься? — Владислав. — Влад, значит. Кирилл, очень приятно. — Так ты Кирилл? Я думал, Кир. Ну, как Булычев. — Не, это сокращение. — А Лиз — Елизавета? — Ну да. Ей просто нравится на французский манер, чтоб не склонялось… Ну как нравится. Нравилось. Теперь она Ника. — Ты говорил, ты с ней виделся? — Ты запомнил? Надо же. — Я вообще запоминаю, что ты мне говоришь. — Только я? — Кир усмехнулся. — Будешь смеяться, но да. Я очарован. Тобой и твоей историей… Но да при чем тут я. У Кира дрогнула бровь. Очарован, значит. — На чем я остановился? — Ты пропустил довольно большой кусок времени, сказав, что оно все свалялось для тебя в кучу. И стал рассказывать про последние события. Про то, как Вереск сел в тюрьму за наркотики. — Да, точно… Было это связано с неприятным перцем — Димой. Это был хахаль Лиз. Он очень долго к ней клеился, а она очень долго ему отказывала. А он был одним из клиентов Вереска, наркоманом, то бишь… — Слушай, кстати, спросить хотел. Для того, чтобы стать драгдиллером, надо ведь залог большой вносить? Где он взял деньги? Кир пожал плечами и скорчил грустную рожу. — Уже в тот момент Вереск не считал необходимым ставить нас в известность, откуда он берет деньги. Я правда не знаю, как и что. — С ним же не всегда так было? Ты можешь отследить момент, когда он начал меняться? — Когда?.. — Кир задумчиво откинулся назад. — Когда… Я даже не знаю. Он всегда был отгороженным. Просто, наверно, в какой-то момент мы сблизились. Нас сдружила Лиз, ну, я рассказывал. Перед тем, как мы решили сбежать, прошел почти год, и все это время я как бы завоевывал его доверие. Наверно, все началось, когда мы сбежали. После первой ночи вместе. Он стал отстраняться. Ну, психологически в смысле. Были дни, когда мы не виделись, а ночью спали вместе. Ничего не говорили, ни о чем не спрашивали. Он так хотел. — А тебе было некомфортно? — Пожалуй. Но я принимал его таким, какой он есть. — Зачем? — Странный вопрос. Без него мне хуже. — Вот как, — протянул Влад. Кир кивнул и помолчал немного. — А ты сегодня задаешь больше вопросов, чем раньше. — Мне стало еще интереснее. Я тебе этим мешаю? — Да нет… — Ты остановился на Диме, который был наркоманом. — Точно. В общем, он пригрозил Лиз, что-либо она соглашается на его уговоры, либо он разрушает жизнь Вереска. Лиз думала, что он шутит, и отказала. А он возьми, да подставь. И Вереска взяли с кокаином. Там было немного, но хватило на полтора года. Дима постарался. Пока Вереск был в тюрьме, наша с Лиз жизнь поменялась. Я устроился на нормальную «белую» работу, она — случайно познакомилась с мужчиной, с которым сейчас живет. — Ты как-то напряженно это сказал. Он тебе не нравится? — Не, не то, чтобы не нравится. Просто когда Вереск ушел, мне было ужасно трудно. Сколько времени тогда прошло… Мы были вместе что-то около шести или семи лет. Я и представить жизни без него не мог. А тут вот пришлось ждать. Первое время я верил, что все будет по-старому. Мы будем жить втроем вместе… И тут вдруг Лиз приходит ко мне и говорит: я нашла свою любовь, мы завтра улетаем на Канары. Сказать, что я удивился — ничего не сказать. Я не знал, как реагировать. Ну и она улетела. Вернулась потом ярко-рыжей. У нее вообще появилась склонность перекрашиваться в самые разные цвета, видимо, ее мужчину это заводит. Я прожил один две недели. Немного, но это были очень плохие недели. Я только тешил себя мыслью, что она вернется, и все будет, как всегда… А она вернулась и сказала, что теперь будет жить с ним, но поможет мне с деньгами, если надо. Меня это так возмутило! Мы общались какое-то время. Много виделись. Но постепенно все сошло на нет. Как будто не было никогда этой связи. Как будто она забыла, что именно она притащила Диму в наши жизни. Как будто ей безразличен Вереск. Кир немного помолчал. Влад тоже не задавал вопросов. — Когда Вереск вышел, он был немного другим. До того у него бывали срывы, когда он бесился, но после тюрьмы они стали очень частыми. Просто слов нет, какими частыми. Я, хоть и выше его, но слабее. Иногда у нас случались драки. И это никогда для меня хорошо не заканчивалось. Еще давно, у нищих, мне сломали руку, и она так правильно и не срослась. И это часто давало о себе знать. В общем… Вереск вернулся. — Извини, что перебью. Ты замечал за собой слово-паразит? Ты постоянно говоришь «в общем». — Да? — Кир пожал плечами. — Может быть. Ну, Вереск вернулся, и все стало еще хуже, чем раньше… Кир заметил, что Влад смотрит куда-то за ним, обернулся и замер. Прямо за ним стоял Вереск. Глаза его лихорадочно блестели. — Ну? — рявкнул он. — Продолжай. «Вереск вернулся, все стало хуже». Что дальше? — Что ты здесь делаешь? — Это что ты здесь делаешь? — Вереск, значит? — Влад встал со своего места. — Приятно познакомиться. Влад. Вереск бросил на него испепеляющий взгляд. — Мне насрать, как тебя зовут, тебя не спрашивали, — он снова повернулся к Киру. — Какого хрена ты здесь торчишь, с этим мужиком, и обсуждаешь меня за моей спиной?! — Я… не… — Я уже знаю, к чему такие штуки ведут. Твоя сестричка-шлюшка отлично мне показала, как хорошо, когда о тебе кто-то что-то рассказывает. Решил продолжить?! — Ты к нему несправедлив, — Влад сделал шаг и оказался лицом к лицу с Вереском. — Он ничего тебе не сделал. — А ты его еще защищать будешь, паскуда?! Движение было быстрым, но Влад успел заметить, как в него летит кулак и заблокировать удар. — Ты хочешь подраться? — холодно спросил он, сжав руку Вереска. — Какого хрена ты защищаешь эту паскуду? — Может, я в него влюбился. — А ты не охренел на чужое зариться? — Глядя на то, как ты с ним обращаешься — нет, не охренел, — спокойно ответил Влад. Краем глаза Кир заметил движение свободной руки Вереска, скользнувшей в карман. Услышал щелчок выкидного ножа. — Тебе конец, — яростно прошипел Вереск и ударил Влада ножом под ребра. Кир вскрикнул. Люди, сидящие рядом, тут же обернулись. Но понять, что происходит, было сложно. Влад даже не пискнул. Вереск вытащил нож, и в глазах его читалось сомнение. Влад сильно сжал рану. — Ублюдок, — прохрипел он. Но сил ответить ударом не было. Он тяжело плюхнулся в кресло. — Врача! — заорал Кир. — Придурок, — Вереск схватил его за руку и резко дернул, так что тот чуть не свалился с кресла. Хватка у него была очень сильной. Киру пришлось подчиниться. Рывком они выбежали из кафе и побежали по улице. — Что ты натворил?! — заорал Кир, когда она остановились в небольшом проулке. — Завали! — рявкнул Вереск. — Ты убил человека, который ни в чем не виноват! — Завали, я тебе сказал! — на этот раз крик был снабжен апперкотом в челюсть. Кир схватился за лицо и застонал. — Какой же ты слабак, боже мой, — Вереск цедил слова сквозь зубы. — Твой любовничек хотя бы молчал. — Да не любовник он мне! — промычал Кир надрывным голосом. — Ври больше. Как она врала. — Она тебе никогда не врала! — Ну конечно. С самой нашей первой встречи этой суке от меня надо было что-то. Прикрыть своего слабого братика, помочь сбежать из приюта, добыть денег, работать за нее, чтобы она занималась фигней, пойти в тюрьму, чтобы она сбежала от своего хахаля… И все всегда я! — Неправда! Мы всегда были вместе, мы стояли друг за друга, защищали друг друга! Все было хорошо, пока ты не связался с наркотиками! — С наркотиками?! Это единственный способ забыть о вас, ублюдках! — Хочешь забыть — просто выгони! — Я прогонял тебя уйму раз, ты возвращаешься! — Ты всегда приказывал мне остаться! — Вот уж что было под наркотиками — так это эти приказы, — внезапно в глазах Вереска заиграл хитрый блеск. Кир заметил эту небольшую перемену и вздрогнул. — Впрочем, — продолжил Вереск, — не будет тебя — не будет проблемы. Его рука снова нырнула в карман за ножом. Он даже не успел его сложить, и Кир увидел начавшую засыхать кровь на лезвии. — Вереск, не надо… Но тот уже не ответил, а с ревом бросился вперед. Кир успел увернуться. Вереск споткнулся о бордюрный камень, не рассчитав силы прыжка. Этого небольшого промедления Киру хватило на то, чтобы выключить мозг и включить первобытные инстинкты, которые вовсю кричали: «убегай!». И он побежал. Побежал, не оборачиваясь. Редкие уже прохожие шарахались от него в сторону, крутили пальцем у виска. Но Кир бежал, бежал, пока нетренерованное тело не выбилось из сил, а сердце чуть не выскочило из ушей. Только убежал не так далеко, как хотелось. Но его, вроде, никто не преследовал. Он постоял, немного отдышался. А потом побрел в направлении единственного места, где он сейчас мог бы быть в безопасности — к дому Лиз. Адреналин заставлял его руки трястись. Потом он не мог даже вспомнить, как дошел до нужного дома. Не помнил, как Лиз его встретила. Не помнил, как она по одному его виду поняла, что случилось что-то ужасное, и что расспрашивать его сейчас не стоит. Не помнил, как упал на незнакомый диван и отключился.***
— Дорогая, ты не можешь жить в этой времянке вечность, — голос Евгения был страдальческим, а все его выражение лица показывало, что он совершенно не разделяет пристрастий своей возлюбленной к аскетичной обстановке. — Дорогой, я понимаю. Но ты знаешь ситуацию Кирилла. Я не могу просто так его оставить. — Сколько еще это будет продолжаться? — с выдохом спросил Жека. — Не могу точно сказать… Неужели тебе мало моих приездов? — Конечно мало! Дорогая, нельзя постоянно жить тут, надо быть в городе! И свадьба уже на носу, а ты тут постоянно. Ну сколько можно? — Ты разузнал, что там? — Нет пока. Знаю только, что ведется следствие, что его не нашли. И не понимаю, почему ты не хочешь вернуться! Оставь Кирилла тут, а сама живи в городе. — Я не могу, — Лиз печально улыбнулась. — Я однажды сделала уже так. И ты помнишь, чем все кончилось. — Ну дорогая… — Не могу. Прости, любимый. Скоро мы поженимся, скоро все будет хорошо, вот увидишь! — Ну ладно. Ты, конечно, права. Кстати, где он сейчас? — Кирилл? — Да. — Гуляет. — А с психологом он виделся? — Нет. Наотрез отказался. Сказал, что в его жизни был только один психолог, и другого он не хочет. — С вами когда-то работал психолог? — удивился Жека. — Ты не рассказывала. — Нет, не работал. Просто тот парень, которого зарезали… Он был психологом. Или что-то типа того, я не поняла толком. — Ясно. Ну ладно. — Как что-то прояснится, ты дашь мне знать? — Конечно, дорогая, — он наклонился, чтобы поцеловать ее. — Ну, я поехал. Не скучай. Лиз помахала ему рукой и пошла в дом. Времянка нравилась ей куда больше, чем тот дворец, который Жека достраивал. Она была маленькой, уютной и напоминала о тех временах, когда имя «Лиз» для нее звучало если не гордо, то хотя бы сносно. Внутри было пусто — Кир правда куда-то ушел. Она решила его подождать, и, чтобы скоротать время, принялась убираться — это всегда работало как телепорт. В этот раз сработало тоже. Кир скоро пришел. За месяц он осунулся и исхудал еще сильнее. Болезненная тревога в глазах, похоже, все же мутировала во что-то более серьезное. — Жека уехал? — только и спросил он бесцветным голосом. — Да, — кивнула Лиз. — Хорошо… Тогда я лягу, посплю. — Ты не хочешь хотя бы почитать? Кир отрицательно покачал головой. — Я хочу только одного: к нему. Лиз вздохнула. В такие моменты все ее усилия казались ей тщетными. С ужасной зависимостью брата она не могла сделать ничего. В деревне время идет быстро. Она сама не заметила, как стемнело. Кир не выходил из своей комнаты. — Как же все так получилось-то… — бормотала Лиз, нарезая картошку на ужин. — Как так вышло, что наше желание свободы сделало нас такими зависимыми? Вереска — от наркотиков, Кира — от Вереска, меня — от чувства, что впереди нормальное будущее… Как так, из детей, которые верили в сказку, мы превратились в героев какого-то жестокого романа? В какой момент, что пошло не так? Она думала об этом все чаще. И эти думы сказывались на ее лице. В один из приездов Жека даже заметил, что она намного бледнее, чем была до этого. Ее мысли прервал телефонный звонок. Звонил Жека. Эти звонки радовали Лиз, они давали ей понять, что она нужна ему, что он ее не бросит. Он звонит ей каждый вечер, после работы, а значит, он в ней нуждается. — Ника, его поймали. — Кого? — не сразу поняла Лиз. — Вереска. Его схватила полиция. Сейчас идет расследование. Ему грозит семь лет тюрьмы. — Ты знаешь еще что-то? — Нет. — Тогда я скажу Кириллу! И мы скоро вернемся домой! — Хорошо, дорогая, я позвоню позже. — Кир, Кир! — защебетала она, положив трубку. — Вереска поймали! Его ждет семь лет тюрьмы за убийство Влада! Стоило ей это сказать, как Кира перекосило. Эмоцию определить было трудно. Внезапно Кир рассмеялся. — Что в этом смешного? — ошарашенно спросила Лиз. Кир не ответил, просто продолжал смеяться. Лиз подошла и обняла его. Он тоже сжал ее в объятиях. Когда истерика прошла, он смог только выдавить из себя: — Я должен его увидеть. — Ты с ума сошел! — Я должен. Мы ведь возвращаемся в город, так? — Да… — Значит, я пойду к нему. — Тебя никто не пустит! — Я найду способ. — Какой, какой способ ты найдешь?! — Ну… Не знаю пока. Придумаю.***
— Кир? — Да? — Привет. Не думаю, что ты меня узнаешь, это неважно. Ты в городе? — Э… да. А кто говорит-то? Представишься? — Хочу сделать тебе сюрприз. Придешь сегодня в кафе? — С какой стати мне идти в кафе к тому, кто не хочет представляться? — Ну… Ты меня обижаешь. Ладно, я надеялся, что ты меня узнаешь по голосу. Это Влад. Тишина. — Удивлен? — Еще бы… Как? Ты же… тебя же… — Все не совсем так. Приходи в кафе, моя очередь тебе немного рассказать. — Как обычно? — Как обычно. В пять. Пошли длинные гудки. Кир с трудом ткнул в кнопку на экране, с трудом убрал телефон в карман. Звонок словно выдернул его из сна. В этом представлении, где он ничего не мог сделать, что-то снова поменялось. Прошла неделя с момента, как Вереска схватили. За это время он ни разу его не видел. Такое уже было когда-то давно, но в прошлый раз не было так больно. И вот звонок Влада. Того самого, которого он считал мертвым, из-за которого вся история и произошла. Значит, что-то не так. До пяти было не так много времени. Кир засобирался в кафе. — Лиз, я отлучусь ненадолго. Она как раз вышла из душа и сушила волосы. — Что-то случилось? — Может быть, я еще не знаю. — Ты что-то хочешь сделать? — Не знаю, не знаю! Я скоро вернусь. Он решил идти пешком, чтобы немного подумать. Звонок никак не мог улечься в его голове. Что же было не так? Когда Влад пришел, Кир совсем потерял чувство реальности. Он выдумывал одну версию за одной. — Привет! — улыбнулся Влад. Кир вздрогнул. — На этом месте… Тебя же убили! — Ну, не убили, — Влад поморщился. — Но больно сделали, это да. Сколько операций я перенес… месяц был не из легких! А как вышел из больницы — сразу позвонил тебе. — Что произошло?! — Твой дружок меня ранил. Свидетелей, сам понимаешь, навалом было. — Но почему ему грозит такой большой срок?! — А вот именно об этом я и хотел поговорить. Но перед этим позволь мне расставить все точки над «и». Я рассказываю тебе об этом только потому, что ты, не стесняясь, рассказал мне свою историю. И теперь за мной как бы должок. Кир кивнул. Он не совсем понимал, но спорить было явно бесполезно. — Ну так вот. В районе, куда твой дружок бросился после того, как помог мне расстаться с полулитром крови и надеждой на мирную смерть от старости, произошло двойное убийство. Зарезали какую-то парочку. И по описанию тип один в один похож на твоего дружка. Мотива у него нет, но ведь он был под наркотиками. Так что мотив и не требуется… Мне сложно судить, я не юрист. Но обо всем этом мне рассказал знакомый из полиции. Он говорит, что-то убийство — это висяк, никаких улик нет. И потому полиция очень хочет повесить все на твоего дружка. Кир мрачно уставился себе на руки. — И к чему ты клонишь? — К тому, что там не семь лет. Там все пятнадцать. — И? Зачем мне это? — Тебя, разумеется, привлекут как свидетеля. Вот тут-то и начинается самое интересное. Видишь ли, у меня есть возможность сделать так, чтобы твоим словам поверили. Как — неважно, считай меня волшебником. Но что бы ты ни сказал, это будет воспринято как правда. Например, если ты скажешь, что после того, как он напал на меня, вы пошли к себе домой и всю ночь трахались — тебе поверят. — Я не понимаю. — Пока тебе и не надо понимать. Понимаешь, ты находишься в очень дурном положении. Твой Вереск — мразь, каких свет не видывал. А ты его за что-то безумно любишь. Дело твое. Но прошло уже больше месяца, твоя зависимость должна была немного… притупиться. И ты должен был понять, что этот человек — это самое дряное, что попадалось вам с сестрой в жизни. — А тебе-то какое дело? — огрызнулся Кир. — Да никакого, по сути. Но я хочу, чтобы ты встретился с Вереском, я это устрою. Хочу, чтобы ты пришел ко мне и сказал, надо ли мне применять мое… кхм… чародейство. Все зависит от тебя. — Я даже не знаю, что тебе сказать. — Не говори ничего. Просто сделай это. — Зачем тебе все это? Влад улыбнулся. — Просто когда-то я хотел пойти учиться на психолога.***
В комнате было мало воздуха. Вентиляция работала плохо. Искусственное освещение было слишком ярким, Киру приходилось немного щуриться. Стул оказался чертовски неудобным. Все было не так, все казалось неправильным. Секунда текла за секундой. За дверью послышались шаги. Потом — щелчок ключа в замке. И наконец его ввели. На руках — наручники, волосы спутаны, кожа бледная. Его посадили на стул напротив Кира. Кир сразу отвел взгляд. — Я вас оставлю, — сказал полицейский и вышел. Кир даже не задумался, нормально ли это. Они оба молчали. Секунды слипались в минуты. Одна, две… — Не думал, что тебе хватит наглости прийти, — сказал Вереск. — Я… — Где твой новый любовничек? — Вереск гротескно огляделся. — Ах да, я его порешил. Всегда так делаю с мужиками, которые ебут тебя в жопу. — Он мне не любовничек… — Да ну? То-то у вас такой конфетный видок был. — Ты совсем тронулся. — Я тронулся?! Это вы все тронулись! Я единственный нормальный в этом лепрозории! — Слушай… я знаю, из-за чего тебя хотят посадить… — Да ну? Ты читать научился и дело открыл, что ли? Чудеса какие. Кир нахмурился. — Прекрати, пожалуйста. — Что прекратить? Может, это вам с сестричкой прекратить меня мучить?! — внезапно он переменился в лице. Откинулся на спинку стула и стал двумя пальцами массировать переносицу. — Вся моя жизнь прошла рядом с вами… И знаешь… те полтора года тюрьмы. Они не были хуже того времени, когда мы жили на улице. Кир опустил взгляд и стал рассматривать свои ботинки. — Ты не представляешь, что такое ломка. Две недели ужасных мучений. Ад на земле. Я дважды через это прошел. — Зачем ты мне это говоришь? — Я хочу, чтобы ты знал. Тебя я ненавижу даже сильнее, чем тех, по чьей милости я прошел через все это. Кир не выдержал. Его голос дал петуха: — Но за что?! Вереск удивленно посмотрел на него. — За что? Какой странный вопрос… Кир молчал и даже не пытался заполнить паузу. Верес закрыл глаза. Выдохнул. — Знаешь, что? Мне плевать на причины. Моя ненависть к тебе разрушительна. Я хотел бы тебя просто придушить. Убить. Расчленить. Мне неважно, почему. Просто так. — Вот как… Но мы же когда-то друг друга любили. — Да. Но теперь все иначе. И так как было, больше никогда не будет. И спасибо ему за это. — Я понял. Это все, что я хотел услышать. — Кир встал и постучал в дверь. Ее открыли. Вошел полицейский и подошел к Вереску, чтобы его увести. Тот улыбался. — Я надеюсь, мы никогда больше не встретимся, — сказал он. Кир кивнул. Вереска вывели из комнаты. Затем пришли и за Киром, попросили не сильно задерживаться в помещении. Тот с трудом поднялся и побрел на улицу. По дороге достал телефон. — Лиз? — Ника. — Ну да. Я иду от него. — О… А я как раз закончила с примеркой платья. Как прошло? — Скажи… почему он так меня ненавидит? — Ты задаешь странные вопросы. — Я не могу понять. Что произошло, в какой момент все так сильно изменилось. Ведь мы… правда любили друг друга. — Мне кажется, он слишком сильно тебя любил. — Что? — Ну, понимаешь, когда ты делаешь что-то слишком активно, в какой-то момент начинается пресыщение. И если вовремя не взять паузу, то может начать накапливаться негатив. Тогда твое сознание превратит одно чувство в противоположное. Слишком много общался — начнешь избегать, Много доверял — будешь сомневаться во всем. Любил… возненавидишь. Ведь он правда много делал для нас. Много страдал. Может, он просто не смог справиться с той огромной любовью, которую ему довелось пережить? — Ты… ты правда так думаешь? — Мне сложно судить. Жека объяснял мне примерно так. Думаю, это похоже на правду. — Значит, он ненавидит меня, потому что любит? — Может, бессознательно он хочет отгородить тебя от самого себя, от того, кем он стал из-за всей нашей жизни. — Когда я говорил тебе то же самое, ты не верила. — Нет, дело не в том, что не верила. Дело в том, что какая разница, почему бьет? Главное, что бьет. И как бы ни любил, он лучше не станет. — Неправда! — Я не верю в него, Кир. Не верю в то, что ему можно помочь. — Он был замечательным! — И он перестал им быть. Он любил тебя, да. Но это в прошлом. Кир не ответил. — Ты тут? — спросил Лиз спустя несколько секунд. — Да. — О чем думаешь? — Он тоже так сказал. — Потому что это правда. — Нет! — Нельзя вернуть прошлое. — Можно сделать будущее! — Ты сумасшедший. — Может и так. — Кир, пожалуйста… Ты все равно ничего не можешь сделать. Приезжай домой, ладно? Мне нужна твоя помощь. Надо выбрать дизайн приглашений на свадьбу. — Да, конечно… Я вечером приеду. — Спасибо большое, братец. Я всегда знала, что ты у меня разумный. Они попрощались, и Кир повесил трубку.***
— Когда он вернулся из тюрьмы, он казался очень странным. Он сильно изменился, стал резче, жестче. Многие старые привычки пропали, появились новые. Мне сложно было к этому привыкнуть. Но в один день он напомнил мне историю… Когда мы только сбежали из приюта и примкнули к банде попрошаек, была звездная ночь. Мы сидели на площади, смотрели на звезды, обсуждали то, каким будет наше будущее. И он сказал: «если когда-нибудь я скажу тебе, что больше не люблю тебя, не верь мне. Я всегда буду только твоим». Тогда мы в первый раз и переспали. — Тебе это обещание не дает покоя? — спросил Влад. — Да, — кивнул Кир. — Не давало. — И что же? — Как бы ты поступил на моем месте? — ответил Кир вопросом на вопрос. — Как? — пожал плечами Влад. — Я никого никогда не любил. Не знаю. — И я не знаю, как поступать. — Извини, но тебе надо принять это решение сегодня. Уже скоро суд, и мне надо сделать несколько звонков. Конечно, если ты скажешь мне их делать. — Я не знаю. — Пока ты можешь еще подумать. Расскажи свои «за» и «против». — Если я соглашусь, то Вереск скоро вернется. Лиз выйдет замуж, у нее будут дети, и я буду видеть их очень редко, потому что буду жить рядом с человеком, который когда-то меня любил… Так себе перспектива, я вижу. Но если я не соглашусь, всю жизнь я буду понимать, что он был прав, что мы с Лиз — паскуды, которые построили свою жизнь на обломках его жизни. — А чего бы он хотел сам? Кир задумался. Помолчал немного, а потом неуверенно сказал: — Он хотел бы остаться в тюрьме. — Почему? — Чтобы порвать с наркотиками. — Но у него было на это полтора года. — Видимо, зависимость была сильнее. — А сейчас поможет? — Не знаю, должно быть. Ведь это целая жизнь… Пятнадцать лет. Кем он станет за эти годы? Кем я стану за эти годы? Он снова утих и стал играть чашкой с чаем. Влад молчал, ожидая. — Я принял решение, — Кир поднял на Влада глаза. И Владу понравился этот взгляд. Он был полон решимости. Былой тревоги в нем не осталось. — Я не принимаю твоего предложения. Пускай его осудят. Пускай пройдет столько лет, сколько должно. — А как же твоя совесть? Кир улыбнулся, и то была улыбка человека, который соорудил капкан, и в него сразу попалась добыча. — А я буду его ждать. Все эти пятнадцать лет. Я буду работать, чтобы обеспечить нам совместное будущее. Чтобы, когда он вернется, ему было куда пойти. Я приму предложение Жеки, устроюсь на работу. Я тоже пожертвую ради него чем-то стоящим. Влад покачал головой. — Это твое окончательное решение? — Да, это мое окончательное решение. — Хорошо. Тогда на этом и остановимся на сегодня. Кир кивнул. — Давай тогда через неделю здесь же. Как и обычно.***
— Доказательств было недостаточно, но Вереска все равно признали виновным в двойном убийстве. Он мог это сделать, и был нож, и была кровь. И оружие на месте преступления нашли, но там не было отпечатков. Вереску дали семь лет строгого режима. Как раз после того, как мы вернулись из медового месяца, — Лиз улыбнулась и отпила немного лимонада. — А что твой брат? — спросила ее подруга. — Он нашел себе неплохую работу. Не знаю уж, почему, но после той последней встречи он сильно загорелся желанием Вереска дождаться. У меня брат идиот. Но ничего, впереди еще много лет, он встретит ту самую (или того самого), кто ему нужен. — Ты оптимистична. — Пессимистична я была, когда мы расстались с ним в первый раз. Он мне признался, что чуть тогда не наложил на себя руки. Поэтому, что бы ни произошло, впредь я буду верить в своего брата. Это его жизнь, его выбор. Я могу только поддержать его. — Звучит ни как выбор, звучит как зависимость. — Ты права. Но если так задуматься, то много ли у нас свободы? Мы зависимы от еды, воды, воздуха. Мы зависимы от других людей, от денег, от интернета. Так много вещей делают нас несвободными, но эту свободу мы меняем на что-то более ценное. Мой брат нашел это ценное в верности этому ужасному человеку. Пусть так, он имеет на это право. — Ты ведь веришь, что годы его вылечат? Лиз посмотрела на подругу и поджала губы. — Нет, его зависимость уже не лечится. Ну да что мы все о плохом да о плохом? Лучше помоги мне выбрать имя! Я все не могу понять, Максим или Игорь!. Ведь будет мальчик, и у него должно быть звучное имя. А еще надо решить вопрос с дизайном детской. И коляску купить. Ведь она так быстро понадобится…25/09/18