Hey Man, Nice Shot!

      В первый миг Винчестеру показалось, что в его голове шевелится ксенос, неизвестно как туда попавший. Пережимает нервные окончания и дарит россыпь ослепительной боли, молнией бьющей в виски, не позволяя протолкнуть сквозь невесть откуда взявшийся ком в горле, даже малейший стон.       Винчестер с трудом разлепил ресницы и поспешил вновь закрыть глаза – слишком яркий свет резанул по векам лезвием. Вспышка ударила по мозгу и отозвалась каждым нервом замёрзшего тела. Замёрзшего?       Дин с трудом заставил себя приподняться, осознавая, что лежит на спине. Свет чуть ослаб, разрешая приоткрыть глаза вновь.       Светлые стены, лишённые каких-либо зазоров и швов, подтвердили закравшиеся подозрения.       Дин обвёл взглядом помещение в котором оказался и скривил губы, убеждаясь окончательно – положение, в которое он сейчас попал, явно было не самым удачным.       Под кожей неприятно ныло. Дин попробовал шевельнуть рукой и зашипел от боли – затекшие и словно бы окаменевшие мышцы расслаблялись неохотно, а когда Дин попытался их размять, под кожей прокатились мучительные судороги. Блокиратор. Твою мать.       Подняв ладонь, Дин прикоснулся к месту укола на шее и тут же отдёрнул пальцы – ранка неимоверно болела. Припухшая кожа казалась огненной на ощупь. Что ему вкололи, мать их? Обычные блокираторы не дают такого эффекта и уж точно не вырубают на раз. Хотя помнится, перед уколом его неплохо продырявили лазером.       Дин скосил глаза на плечо и только сейчас понял, что одет в серую тюремную робу – мешковатую и грубую. Он оттянул ворот и хмыкнул, увидев наложенную на недавнюю рану повязку. Судя по ощущениям, спина тоже была забинтована. Странно, что не воспользовались нано-телами и не залечили ранение в несколько секунд, а оставили вот так – всего лишь обработав. Хотя, кто будет тратить медикаменты на преступника, приговорённого к смерти?       Дин скривился и попытался сесть, стараясь не пустить содержимое своего желудка наружу, знакомиться с новой средой обитания. Колено пронзила режущая боль и Дин вспомнил о втором выстреле, угодившем в икроножную мышцу.       ― Мудачьё, ― одними губами выругался Дин, понимая, что злится не на военных, исполняющих приказ, а на себя – так легко попавшегося в руки СМБ. ― Грёбаное мудачьё.       Сидеть было больно, но Дин не хотел опускаться спиной обратно на камерную кушетку. Голова раскалывалась, словно в ней и в самом деле шевелился старшип. Если бы не уверенность в том, что в силу специфики модифицированной электрохимии собственного мозга, для паразитов он является несъедобной игрушкой, Дин бы с легкостью поверил в собственное заражение.       Шею кольнуло, стоило Винчестеру повернуть голову, разглядывая светлые стены камеры. Дин поморщился, борясь с желанием вновь прикоснуться к следу от укола и мысленно пожелал здоровья и долголетия имперцу, засадившему в его тело иглу.       Синие глаза, встревоженно вглядывающиеся в его лицо, всплыли в памяти слишком резко, внезапно и чётко. И ладони, подносящие инъектор к шее, Дин узнал бы из тысячи других. Он практически наяву почувствовал под подушечками пальцев знакомое тепло и ощутил кожу, покрытую едва заметными мурашками возбуждения…       — Хороший выстрел, капитан…       Собственный, внезапный даже для него самого шепот, заставил хрипло закашляться и судорожно вдохнуть, ловя холодный воздух обветренными губами. Всплывшие в памяти одобрительные, слегка насмешливые слова, на миг заслонили желанный образ. Но только на миг. В следующую секунду, Винчестер зло сплюнул себе под ноги перемешанную со слюной кровь, пролившейся из ранки на внутренней стороне щеки.       Отлично! Значит Кастиэль сделал свой выбор и выбор этот был не в пользу Дина. Или же… В то, что капитан явился на задержание лично для того, чтобы попытаться спасти задницу Винчестера, верилось с трудом. Особенно веру подрывал выстрел из бластера, направленный Дину под колено и окончательно сваливший с ног. А затем ещё и блокиратор в шею… О да, Винчестер всегда выбирает не самых покладистых любовников. Чёрт...       Дин сжал пальцы до хруста в костяшках, внезапно осознавая, что представляет в своих руках запястья Каса. Каса…       Твою мать!       Боль вспорола предплечье, когда Винчестер от души приложил кулаком в стену своей камеры. Зажмурившись и чувствуя, как в мозг стучится раскаленный молот, Дин расслабил руку, разжимая пальцы и криво усмехаясь. Что-то в последнее время входит у него в привычку колотить ни в чём не повинные вещи…       Почему Кастиэль не предупредил? Почему не дал знак, что Дина вообще засекли? Почему хоть как-то не намекнул?       А как тут намекнёшь, если связаться с тобой нет возможности, долбодятел?       Дин тряхнул головой, в надежде прогнать глухой звон, пришедший на место боли и злости, но получил новую порцию замечательных ощущений, заставивших сложиться пополам и снова пытаться сдержать рвотный позыв.       Великолепно. Просто великолепно. Полностью дезориентированный, с блокированной электромагнитной силой, посаженный в камеру, преданный собственным любовником, которого, между прочим, он спасал от неминуемого безумия. Отличные перспективы, Дин!       — Безумно приятно тебя здесь видеть, Дин.       Винчестер резко выпрямился, ощущая как спину сводит новая болевая судорога, и хмуро уставился на мужчину, за плечами которого уже закрылся входной люк в межузловой отсек, отделяющий камеру от внешнего коридора. Светлые глаза нежданного посетителя окинули насмешливым взглядом напрягшегося Дина. Тонкие губы расплылись в снисходительной улыбке.       — Почему мне кажется, что я эту фразу услышу ещё не раз? — буркнул Винчестер, внимательно изучая пришедшего и понимая, что он ему уже не нравится.       — Наверное потому, что слишком многие хотели бы видеть тебя за решёткой? — почти ласково улыбнулся посетитель, приближаясь к прозрачной стене из свинцового стекла. Винчестер криво улыбнулся с той стороны, чувствуя, как над левой лопаткой разливается боль от потревоженной раны.       — Какая прозорливость...       — Но меня всегда восхищала твоя дерзость, Дин, — собеседник не обратил внимания на язвительный тон, приблизившись вплотную и остановившись напротив стекла, глядя на Винчестера сквозь едва заметные блики прозрачной преграды. — Дерзость, наглость, умение выходить сухим из воды.       — Что-то вы слишком от меня в восторге, маршал, — насмешливо заметил Дин, узнав, наконец, своего нежданного посетителя. — Я бы сказал, в преступном восторге. Для имперца это непозволительно.       — И твоей способностью добывать нужную тебе информацию я восхищаюсь тоже, — снисходительные нотки из голоса Захарии не пропали, размываясь в показном уважении и смятом удивлении. — Впрочем, это твой хлеб – информация, ведь так?       Винчестер настороженно вскинул голову, вглядываясь в серые глаза.       — Что тебя так удивляет? — Захария, не теряя дружелюбной улыбки, сложил руки на груди. — Моя обязанность – знать о тебе всё, Дин. Для того, чтобы когда-нибудь остановить тебя.       — Думаю, с этим у вас будет накладка, маршал, — Винчестер усмехнулся, судорожно пытаясь понять что его напрягает в тихом голосе Захарии – показное спокойствие, неимоверная самоуверенность или звенящие нотки, природу которых Дин пока определить никак не мог. Чувство своего превосходства? Ликование? Предвкушение победы? Что-то неосознанно сквозило в словах маршала, но Винчестер никак не мог ухватиться за это что-то.       — О, ты считаешь, что что-то о тебе скроется от моего ведения? — Захария вновь улыбнулся, глядя на Дина словно на первоклассника, ошибшегося в формуле Эйлера. — Заблуждаешься, Дин, заблуждаешься.       Винчестер вопросительно поднял бровь, чувствуя, как раздражение подкатывает с новой силой.       — Дин Винчестер, старший ребёнок Мэри и Джона Винчестеров, заботливый брат для Сэма и Адама, внимательный, чуткий, смелый, с детства приученный к тому, что семья – это святое. Неважно, что твоя семья – это контрабандисты и торговцы запрещёнными предметами.       — Отец любил приключения, мама его поддерживала, — хмыкнул Дин, стараясь не напрягать плечо, чтобы снизить боль, растекающуюся по телу. — Но это вы и в любой полицейской сводке узнаете.       — Дерзкий, — расплылся в одобрительной улыбке Захария. — Как всегда дерзкий и считающий себя королём мира. Только вот мир тебя своим хозяином не считал никогда и в четыре года отобрал мать. Что там случилось, Дин? Поломка двигателя? Взрыв?       — Имперский патруль, — сквозь зубы процедил Винчестер, прекрасно различивший в глазах собеседника притворное сочувствие. — Но ведь вы сказали, что прекрасно всё обо мне знаете. К чему вопросы?       — Может быть, мне захотелось освежить память тебе, — ласково улыбнулся маршал. — Хотя, судя по твоему лицу, ты и так всё превосходно помнишь. Ох, наступил на больную мозоль, извини.        Дин тихо скрежетнул зубами.       — А что было после смерти мамы? Беспрестанные скитания с платформы на платформу, вечный поиск наживы и попытки выжить? Твой отец заботился о тебе и братьях? Оберегал вас или всё так же бросался за каждым быстрым заработком, оставив тебя и малышей Сэмми и Адама на произвол судьбы?       — Нихера ты о моей семье не знаешь, — тихо проронил Дин, поднимаясь с кушетки и приближаясь к стеклу. Захария в очередной раз улыбнулся.       — Ну как же, Дин, — маршал внимательно смотрел в зелёные глаза и не мог не различить гнева, зарождающегося в глубине сверкающего взгляда. — Я знаю всё. И о беспрестанных перелётах, и о множестве учебных отсеков, и о тренировках, проводимых отцом, и о его мечте видеть вас продолжателями своего дела. Космические пираты, джентльмены удачи. Романтика, развеянная быстро и разом. Когда ты понял, что твой отец преступник?       — Тогда же, когда осознал, насколько сраная у нас Империя, — Дин качнул головой, осознавая, что ухмыляется самой поганой из своих улыбок.       — Так почему бы не пойти в космический флот, Дин? Почему не стать тем, кто сделает Империю великой, пустив свою доблесть на защиту и расширение ее владений? — Захария склонил голову набок, не отпуская взгляда Винчестера.       — Потому что я не хочу расстреливать корабли с женщинами и детьми на борту.       — Твоя мать помогала незаконным эмигрантам пересечь границу галактики, Дин, — пожал плечами Захария. — У нас не было иного выхода.       Винчестер зло сверкнул глазами. Маршал вновь улыбнулся.       — Да, ты вправе осуждать нас за то, что мы отняли у тебя мать, но тогда и себя вини за то, что лишил своих братьев отца.       Дин вздрогнул и недоумённо уставился на маршала.       — Я же говорю, что я знаю о тебе всё, мальчик, — Захария удовлетворённо кивнул. — Говоришь, у тебя не было выбора? Говоришь, то существо уже не являлось твоим отцом?       — Откуда вы?.. — ошарашенно выдохнул Винчестер, пытаясь скрыть панику, вмиг просочившуюся в голос.       — Откуда мы, Дин? — маршал сделал шаг назад, отходя от стекла и не прерывая зрительного контакта. — Мы из той части Вселенной, которая считается непригодной для жизни разумных рас. Хотя точнее было бы сказать, что там просто нет углеродных планет. Скопление Лугоши, Дин. Именно оттуда.       Винчестер почувствовал, как кровь в его жилах стынет. Осмысление только что произнесённых Захарией слов ударили по разуму выбивающим из реальности молотом.       ― Вы, ― сквозь зубы выдавил Винчестер, впиваясь в лицо маршала взглядом. ― Я должен был догадаться…       ― Но не догадался ведь, ― усмехнулся Захария. ― Как о многом не догадываешься. К примеру о том, что блокиратор в твоей крови произвёл я, желая максимально обезвредить тебя и выбить эти проклятые электрохимические связи из твоей ДНК. И раздавить тебя как муху – быстро и наслаждаясь процессом.       Дин молчал, буравя маршала ненавидящим взглядом. Но на визитёра это не произвело ни малейшего впечатления.       ― Какого хрена вам от нас нужно? ― Винчестер едва удержался от того, чтобы вновь сплюнуть под ноги.       — Нам просто хотелось изучить галактику, Дин, — продолжая улыбаться, Захария чуть качнулся на носках, заведя руки за спину, напомнив вдруг прилежного ученика, отвечающего у доски. — Свою, а затем и чужие. Но возможности передвигаться самостоятельно у нас не было. Да ты и сам об этом знаешь. Так что до тех пор, пока к нам не заглянула первая исследовательская экспедиция, мы мирно сидели на своей планете, даже не мечтая о полётах среди звёзд. Вы – люди - дали нам шанс на путешествие. Ваши тела такие удобные, а жизни такие длинные. И вас так много. Несколькими сотнями больше или меньше – этого практически никто не заметит. Не стоит отказываться от шанса получить новую жизнь, если он сам идёт тебе в руки.       — Твари, — процедил Винчестер, сжимая кулаки и глядя в серые глаза, постепенно заполняющиеся голубым светом.       — О нет, Дин, твари – это вы. Подверженные страстям твари, заселившие все известные миры. Мы всего лишь хотим перемен. Неважно какой ценой. Жизнь в обособленной колонии откладывает отпечаток и поражает наш интеллектуальный центр. Но если рассредоточиться поодиночке и не пересекаться большими группами, то всё меняется. И жизнь приобретает смысл и яркость.       — Я вас уничтожаю с превеликим удовольствием, сукины дети, — Винчестер и сам не заметил, как его голос сорвался в злое шипение.       — О да, уничтожаешь, — согласно кивнул Захария. — Только вот если бы не твой отец, ставший одним из инкубаторов, и Сэмми, к сожалению нами упущенный, то ты бы и понятия не имел о нас. Может быть, когда-нибудь потом, когда и ты бы стал нашим, ты бы догадался, но не раньше.       — Не смей упоминать моего брата, — процедил Дин, сжимая кулаки.       — Ах, эта сентиментальность, — улыбнулся Захария. — Вы, люди, так предсказуемы, так непорочны в своей святой тоске по семье. Малышу Сэмми повезло – его ты убить не успел, следом за отцом. Но кокон, предназначавшийся для твоего брата, распался, не успев срастись с мозгом. Жаль. Кома и потеря дееспособности не лучший вариант для такого сильного человека, как Сэм. Очень жаль, Дин. И вдвойне жаль, что ты не догадался просто усилить заряд, изничтожая зародыш в мозгу у брата. Всего лишь короткое воздействие – и Сэм вновь был бы с тобой, живой, здоровый и без нас в его голове. Но твой страх убить ещё и брата погубил всё. Теперь Сэмми не очнётся и подавно.       — То есть, мне нужно было всего лишь… — Дин замолчал, ошарашенно отводя глаза. Понимание того, что три года назад он сам остановил свои руки, которые должны были помочь избежать всех этих мучений, обожгло раскалённой иглой.       — Конечно, Дин! — воскликнул Захария, вновь приближаясь к стеклу. — Всего один заряд – и кокон распался бы окончательно, вернув твоему брату разум. Мы не успели овладеть Сэмом, поэтому он свободен. Неужели ты не знал? Или ты боялся? Боялся остаться совсем один? Ты ведь не так любишь Адама, как Сэма, не правда ли?       — Заткнись, — Дин вскинул голову, впиваясь злым взглядом в серые глаза. — Ты ни черта не знаешь о моей семье, тварь!       — Ну вот, я опять тварь, — сокрушённо цокнул языком Захария. — Неужели ты ещё не понял, Дин? Эта Империя очень даже неплоха. Зря ты назвал её сраной – нам тут нравится и уходить мы не собираемся. Это не вы являетесь хозяевами Вселенной. Ты всерьёз считал, что сможешь в одиночку справиться с нашим решением переселиться из своей забытой галактики? Ты и в самом деле полагал, что у тебя получится? Ты думал, что убивая наш молодняк, ты остановишь нас? Дин, Дин, самонадеян, заносчив и уверен в себе. Даже сейчас.       Винчестер молча буравил Захарию взглядом.       — Ты уничтожал наших малышей, Дин, тех, кто ещё не окреп и вынужден часто менять носителей, — маршал насмешливо окинул парня взглядом. — Если бы не это обстоятельство, ты никогда бы и не понял, что в головах людей больше не их сознания. Ни за что бы не вычислил. Ведь меня вы вычислить не смогли. А я сменил шесть оболочек перед тем, как засесть вот в этой – сильной, имеющей статус и власть. Четыре года, Дин. Три из которых я наблюдаю за тем, как ты убиваешь мою семью. Три года я мечтаю свернуть тебе шею, щенок. Три долгих года.       Шипение, наполненное ненавистью, исказило губы Захарии, голубое свечение выплеснулось из глаз крохотными молниями.       — И мне до сих пор не верится, что уже через пару дней моя мечта станет реальностью, — маршал приблизил лицо к стеклу так близко, что Винчестер, наконец, почувствовал электромагнитную волну, исходящую от Захарии. Волну, которая напрягла Дина с самого начала, но которая никак не могла пробиться за свинцовую перегородку. — Что через пару дней ты превратишься в горстку пепла. За всех моих детей, Дин. За всех, кого ты убил.       — А скольких убил ты? — Винчестер не отводил взгляда от сверкающих голубым зрачков и проклинал себя за то, что не может активировать свою силу и выжечь эти мерцающие ненавистью глаза.       — А скольких ещё убью, — усмехнулся маршал, прерывая, наконец, поединок взглядов. — Знаешь, я уже присмотрел для себя следующего носителя. Более молодого, более перспективного, открывающего новые горизонты. И спасибо тебе за то, что ты оставил его для меня, а не позволил вселиться в его тело кому-то другому. Не думал, что буду благодарить тебя за сохранённую оболочку, но... Спасибо.       Дин замер, пытаясь понять - о ком именно говорит маршал, и вздрогнул от ослепительной догадки.       — Нет, — почти неслышно шепнул Винчестер, подскакивая вплотную к стеклу. — Не смей.       — Дин, это уже дело принципа, — улыбнулся Захария, отходя назад и прикасаясь ладонью к панели управления замком камеры. Люк за спиной маршала поехал в сторону, открывая внешний коридор. — Ты подарил мне Кастиэля, как я могу отказаться от такого подарка? Жаль, что ты не увидишь, как твой капитан становится моим.       Винчестер ощутил, как рот заполняется кровью из прокушенной в отчаянной попытке сдержать стон губы.