***
— Ну вот и всё. До свидания, Людвиг, — Иван не спешно поднялся с места и покинул комнату. Германия, вроде как обычно серьёзный и собранный, но в чем-то неуловимо странно изменившийся, остался в кабинете. Думая об этом, Россия не мог не признать, что происходящее с немцем абсолютно не внушало ему доверия. Но, как говорится: «Худой мир лучше доброй ссоры». — Оу, какая встреча. Какими судьбами к нам, Иван? — с Юльхен они сталкиваются буквально перед выходом. И России как-то невольно кажется, что Пруссия с их последней встречи исхудала и осунулась. Ну хоть в язвительности не потеряла, и то хороший знак. — Мы с твоим братом заключили договор о ненападении, на всякий случай. Так что увидимся, надеюсь, не скоро. Пруссия лишь хмыкает в ответ. Ей нравится такая лесть на грани оскорбления. — … Ах да, передай ещё пожалуйста своему брату, — Россия уже стоит на пороге. Он говорит не оборачиваясь, каким-то приглушенным шепчущим голосом, от которого становится не по себе, — Надеюсь он не полезет на «хрупкую корочку льда». — Да-да, передам. Вали уже, — выталкивает Юльхен гостя за порог и… ничего не говорит брату. Ведь в Людвиге Юльхен уверена больше чем в себе. Никто не смеет поучать её младшего братишку. Тем более этот русский. Она опять, вместо того, чтобы внять совету, движимая чувством превосходства и вседозволенности, вместе с братом выходит на «хрупкий лёд». Набирает скорость. Пруссии кажется, что если быть быстрее даже законы физики и мироздания расступятся пред ними. Но… Лёд опять предательски начинает трещать. Он покрывается разломами всё больше и больше. Наконец под ноги немцам попадается маленький вмёрзший в лёд камешек. Легкое давление, и вот уже опять под ногами холодная и темная бездна. Они вместе уходят под воду, но в отличии от Людвига Юльхен уже не может сопротивляться давлению. Её утаскивает на самое дно.***
— Юль, поимей совесть, не ходи в таком виде по дому! — А ты мне не командуй. Мой дом как хочу, так и хожу, — кривит душой Юльхен, ведь именно Россия купил эту квартиру в новостройке и переселил сюда девушку, под её громкие ругательства и заверения, что ей и в музее пыток не плохо живется. — Да-да конечно. Ты прикроешься в конце-то концов? Юльхен гордо вышагивает в одной белой длинной рубашке и демонстративно делает вид, что оглохла к словам русского на оба уха. — Яс-но всё с тобой. Делай что хочешь, я пошел спать. — Диван сам себе разложишь! — Вот ещё чего. Юльхен не возвращаясь из кухни криво вздыхает, где-то на интуитивном уровне понимая, что Иван сейчас займет её кровать, и мысленно дает себе клятву, увидев такое безобразие скинуть его с этой самой кровати. Да, она уже больше не страна, но всё ещё Великая и будет отстаивать если не независимость, то хотя бы девичью честь. Вернувшись в спальню девушка подтверждает худшие из своих опасений — Россия в наглую занял две трети её двуспальной кровати и также в наглую уже успел заснуть. — Эй ты, Империя зла на пол ставки, быстро проваливай с моего ложа, — столкнуть Ивана с кровати хрупкая девушка конечно же оказывается не в состоянии. — Всё равно, хрен я тебе уступлю, — бормочет Юльхен, осознавая всю тщетность своих попыток, но не собираясь сдаваться, а потому забираясь на оставшееся место. — Чтоб тебе пусто было, — одними губами шепчет она, понимая, что от него валит жар как от самой горячей печки. Но её почему-то пробирает до дрожи в костях. — Юль… — Ну что ещё, — она невольно поворачивается и в туже секунду его широкая ладонь касается её лица. Пальцы аккуратно пробегают по оставленному кем-то давно шраму на щеке. Тихий треск. Юльхен буквально слышит, как трещит и ломается тонкая корочка льда. В его глазах — бесконечная водная лазурно-багровая бездна. Но… Но… На этот раз Юльхен не против утонуть.