Бессмертник. Цветок счастья...

Тем временем, волнующий звонок Надежды (Надежды во всех смыслах для их семьи) вдохнул в Полину силы. Не всё потеряно! Надюшка нашла выход! Ещё бы – Надежда Шевченко и не нашла бы выход! Ведь Надя подобно львице всегда сражается за близких и правду до последней капли крови! «А ведь я когда-то недооценивала эту девочку! У неё есть-таки зубки! И я уверена, полностью уверена, что Надя сможет не только помочь Олежке, но и сделать его счастливым!»- вдруг женщину словно подкинула током.-«Олежка! Сыночек мой! Мне же надо к сыну..»- сказала про себя Полина, аккуратно поднимаясь с кровати. Невероятно кружилась голова, казалось, что мир, как вереница, вертится вокруг тебя, что у земли нету притяжения, и, если она сейчас поднимется, встанет на ноги, то сразу же упадёт. Но желание увидеть сына, убедиться что с ним всё хорошо было сильнее любого физического недомогания. Ну и что, что ноги плохо слушаются женщину? Зато душа летит-рвётся к сыну! К Олежке, к её герою. Понимая, что в любой момент может упасть, Полина одной рукой ухватилась за спинку кровати, а другой – за штатив капельницы, которая была подключена к её руке. Мельком посмотрев на себя в зеркало, поправила взлохмаченные волосы – м-да уж, зрелище, как говорится, не для слабонервных. «Господи, о чём я думаю?!»- мигом одёрнула себя женщина. – «Мне надо думать, как поскорее дойти к сыну и узнать о его самочувствии, а не о своём внешнем виде!»- про себя чертыхнулась Полина и, пододвинув к себе поближе штатив с капельницей, одной рукой сделала упор на него и, крепко сжав металлическую ножки подставки, уверенно оттолкнулась вперёд. «Выгляжу, конечно, как призрак оперы... Ещё и сына своим видом напугаю!»- подумала она, рассмотрев в зеркале мешки у себя под глазами. Но как только женщина почувствовала у себя под ногами, обутыми в уютные домашние тапочки (доктор Поллок и Надюша постарались, раздобыли такие), земную твердь, то сразу же пошатнулась... «И, всё-таки, она вертится!» - про себя процитировала знаменитого учёного Полина, сделав несколько шагов так, словно идёт по палубе дрейфующего на морских волнах корабля. Затем, она не сдалась, сделала ещё несколько более уверенных шагов, но тут ноги вдруг подвели Полину и подкосились, сразу же став ватными. Женщина рухнула бы на землю, словно неживая, тряпичная кукла, как вдруг двери палаты распахнулись и к женщине буквально подлетел доктор Поллок, который тут же подхватил её под руку. Словно неживая игрушка, Полина повисла в его крепких, широких ладонях и расплакалась от досады и бессилия. -Фрау Полина, ну что же Вы? - журил доктор женщину, словно нашкодившую школьницу.- Вам положен постельный режим, а Вы его нарушаете! Вашему организму нужен отдых для восстановления сил! Второй кризис за это время? Разве Вы не понимаете, какая это нагрузка на организм?! – Поллок уже перешёл на крик, так как очень испугался за женщину. -К чёрту мой организм! К чёрту все эти кризисы! Мне к сыну нужно, понимаете?! К моему сыну!- упрямо кричала Полина, стуча своими изящными кулачками в груди медика. -Понимаю. Но, поверьте мне, фрау Полина, то, что Вы будете так себя изводить, никому не пойдёт на пользу, а тем более, Вашему сыну, который даже в таком состоянии беспокоится за Вас? Неужели Вы хотите доставить ему лишних волнения?- доктор Поллок решил надавить ещё и на эту, как говорится, струну, а всё ля того, чтобы хоть немного образумить Полину и заставить её подумать о своём здоровье. Наступила пауза. Полина замолчала и вроде бы немного успокоилась, но потом вдруг посмотрела в глаза доктору Поллоку так, что мужчине сразу же стало не по себе. -Скажите, доктор, а у Вас есть дети?- спросила она, после чего медик лишь, тяжело вздохнув и опустив глаза, только качнул головой в знак согласия- Ну вот! Разве Вы не понимаете, как может болеть душа за родного ребёнка, за свою кровинушку?! Доктор Поллок сконфуженно молчал. Он понял, что пауза затянулась, когда они с Полиной сидели на больничной койке и каждый смотрел куда-то в сторону. -Понимаю… Ещё как понимаю, фрау Полина.. Именно поэтому мне очень близка Ваша душевная боль, Ваши метания. -У Вас..-не решилась договорить Полина, понимая, что без спроса лезет в чужую душу. Но механизм, как говорится, было уже не остановить. Впрочем, было отлично видно, что и сам доктор Поллок был готов излить Полине свою душу. Свою родительскую, отцовскую боль. -Моей Сандре 17. Она у меня особенная, очень необыкновенная девочка. – говорил Ганс, а в его глаз были безграничная отцовская любовь, гордость, а также, невероятная боль. Боль настолько сильная, что сердце Полины невольно сжалось.- Мы… Мы с ней всегда вместе, как одно целое. Ракель, мама Сандры, умерла при родах. У неё был сахарный диабет. Когда мы узнали о диагнозе, Ракель была уже на шестом месяце беременности и была очень высокая вероятность, что болезнь может поразить и плод. Всё дело было в том, что в начале она скрывала свой диагноз, но когда узнал обо всём этом я, врач сразу же поставил нас перед фактом, что беременность любой ценой надо прерывать..-доктор Поллок тяжело вздохнул. -Но Ракель, моя смелая и отчаянная девочка сказала категорически, что она в любом случае подарит жизнь этому малышу. – было видно, что глаза мужчины увлажнились. Он тяжело вздохнул. – Она, как и я, очень хотела этого ребёнка. Я искал лучших врачей, собирались консилиумы, Ракель шутила, что чувствует себя подопытным кроликом, а я.. Я жизнь свою готов был отдать ради того, чтобы жили мои девочки, чтобы они были здоровы, но… Иногда ни докторский статус, ни связи, ни баснословное состояние не могут противостоять болезни и коварной смерти. Сандра появилась на свет в тот же миг, когда этот мир покинула моя Ракель. Она даже не услышала первого крика дочки. Моя Ракель ушла из жизни, оставив после себя жизнь. Маленькое чудо. - Ганс тяжело вздохнул, протёр увлажнившиеся глаза и продолжил: - Когда тело Ракель предавали земле, будучи сломленным, я клялся, что буду беречь и лелеять нашу малышку, наш цветочек, нашу принцессу, но… Не уберёг... Когда Сандре исполнилось три годика, на её беззаботном детстве была поставлена жирная точка. Диагноз тот же, что и у мамы – диабет в прогрессирующей форме. Я снова подумал, что моя жизнь остановилась, что из-под ног выбивают почву, но сами небеса мне дали сил бороться за дочь, осознать, что не всё ещё потеряно, что я не имею права сдаваться, что должен бороться за дочь, ведь кроме меня у неё никого нет. - доктор Поллок перевёл дыхание. – Я решил всего себя посвятить дочери. Пока она была маленькой, даже ушёл из клиники, занимался научной деятельностью на дому, писал статьи о пластической хирургии. Моя Сандра росла обычной девочкой, как все, она играла со сверстниками, у нас во дворе всегда было много детворы, а мне, в свою очередь, было только в радость придумывать им всё новые и новые игры. Рядом с детьми и сам чувствовал себя ребёнком.- Ганс грустно и светло улыбнулся. -Я восхищаюсь Вами!- абсолютно искренне сказала Полина.- Вы – замечательный отец и Вашей девочке очень сильно повезло с Вами!- добавила женщина, пристально смотря на доктора Поллока. У него были невероятно добрые глаза, с которых так и лился лёгкий, успокаивающий свет, который внушал Полине большую, незыблемую веру в том, что всё обязательно, непременно будет хорошо. А вот в глазах самой Полины была горечь. Горечь и чувство вины. Она не смогла стать хорошей матерью для Олега. Из-за её страха, нерешимости и давнишней, застывшей боли, которая, казалось, сопровождала женщину каждую минуту, Полина практически отказалась от собственного сына, оставив его на попечение бабушки, своей мамы, а потом и вовсе отправила в Лондон. А надо было действовать так, как действовала в своё время Анна – ради ребёнка идти напролом. Познакомить Олежку с Анатолием поближе, настоять на том, чтобы он рос наравне с Игорем и Ритой и также получал всё, что хотел. Хотя.. Кто знает, вырос бы тогда Олежка тем человеком, каким он есть сейчас? Сердце Полины снова сжалось, но она вовремя взяла себя в руки, вспомнив о конкретной цели их разговора – дать возможность выговориться Гансу, ведь он слишком долго прятал-таил всю эту боль внутри себя. А так же нельзя, катастрофически нельзя. Полина знала это по себе, как никто другой. Знала, как тяжело носить на сердце груз под большим, ржавым замком тягостного молчания. Затем, Ганс тяжело вздохнул и продолжил: -У нас было счастливое, можно сказать, совместное детство. Я тоже словно бы превращался в ребёнка рядом с дочкой. Мы придумывали истории, клеили фигурки, читали книжки. Сандре и пяти лет не было, когда она научилась читать самостоятельно на английском и немецком. Нам приходилось месяцами лежать в больницах – уколы, процедуры, капельницы – и, чтобы коротать время, иногда я читал Сандре вслух, а иногда и она мне. Именно тогда я убедился, что у дочки очень развита фантазия – она могла к любой сказке придумать абсолютно неожиданную концовку, переиграть то, что не понравилось ей в финале или же придумывала варианты дальнейшего развития сюжета. Потом Сандра начала пересказывать мне свои сны и я понял, что это –плоды её детской фантазии. Потом в один из дней около магазина канцтоваров дочка попросила меня купить ей тетрадки и ручку. Я удивился, мол, зачем, к школе уже почти всё готово. Но моя затейница сказала, что ей это нужно совершенно для другого! -Сандра пишет рассказы?- спросила Полина, в глазах у которой было искреннее и неподдельное восхищение этой невероятной девочкой, даже не смотря на то, что они не были знакомы лично. -Да, пишет. Это…. Это как её отдушина, возможность отвлечься, окунуться в абсолютно другой мир, в свой мир. Даже сейчас, когда возможности писать стало значительно меньше, она ни в какую не оставляет это дело! – вот теперь в глазах доктора Поллока была настоящая горечь и боль. Даже казалось, что она была готова вырваться наружу вместе со слезами, но он, как истинный мужчина, вовремя сдержался. Полина поняла, что сейчас не стоит расспрашивать дальше, изображать нетерпение – всё, что нужно, мужчина расскажет сам, если захочет. – Когда Сандре исполнилось тринадцать, на одной из медосмотров перед школой врачи отметили, что у Сандры начало стремительно падать зрение. Конечно же, как и любой другой родитель, я начал сетовать на телевизор, компьютер, гаджеты, телефоны, ругал её за чтение лёжа. Капли и гимнастика для глаз в начале не давали никаких результатов. Мы полетели в Бостон, к моему знакомому другу окулисту! –Ганс тяжело вздохнул и уронил голову на руки.-Вот тогда-то и мы услышали тот самый вердикт.. Ни чтение лёжа, ни компьютер не были виной.. Моя Сандра, моя девочка, мой маленький и отважный воин, теряла зрение из-за диабета, проклятого диабета, который в своё время отобрал жизнь её мамы и лишил саму Сандру полноценного детства… -Господи..- одними только губами прошептала Полина. Только сейчас она поняла, какая жизненная драма пряталась в этом безгранично добром и готовом помочь всем и каждому сердце врача.- Я не знала всего этого…Простите меня, пожалуйста….- тихо сказала женщина, потупив глаза. Ганс же наоборот- светло улыбнулся. -Вы знаете, она у меня –удивительно сильная девочка, правда.- сказал с невероятной теплотой мужчина.- Многие мои достижения, собственно говоря, произошли благодаря ей, благодаря тому, что дочь мотивирует меня двигаться вперёд, не позволяет мне останавливаться, сдаваться. Она – моя мотивация, мой двигатель вперёд, мой стимул не опускать руки. Она улыбается и я тоже знаю, что не имею права, не должен унывать. -Да, я верю.. Да… - со слезами на глазах сказала Полина. Теперь она, кажется, начала понимать, почему доктор Поллок так внимателен и так чуток к ней. Потому, что сам отлично понимает, каково это, когда твой ребёночек, твоя кровиночка болеет, а ты – бессилен. А ты не можешь ничего изменить. – Вы знаете... Вы сейчас меня так вдохновили. Правда… -Мне приятно, если так, но… Полина.. Я ещё хотел сказать...Давно уже хотел сказать, что....- Ганс смотрел в глаза Полине и вдруг понял, что начал запинаться, путать слова, говорить что-то не то даже на английском. И Ганс, и Полина замолчали, смотря, друг другу в глаза и вдруг… Их губы потянулись, чтобы слиться в поцелуе. Ганс уже даже коснулся пальцами лица Полины, она затаила дыхание… Он поцеловал её, решился, как вдруг Этот волшебный момент нарушил-разорвал звонок телефона доктора.- Хм…Прошу меня простить, Полина, это мой…Мой ассистент.. Мы ожидаем экстренного сложного пациента и вот.. Прошу прощения..- пробормотал Ганс и, отойдя в сторону, ответил на звонок. Разговор вёлся сосредоточенно, на немецком языке. Когда Ганс закончил разговор и повернулся к Полине, он выглядел крайне озабоченным и виноватым.- Вы… Вы простите меня, фрау Полина, но.. Мне надо бежать… Пациент уже здесь.. Простите меня, я..Я потом ещё к Вам непременно зайду.. А Вы отдохните пока, хорошо? Не напрягайтесь.. Я попрошу медсестру, чтобы Вам поставили капельницу...- растерянно пролепетал доктор и, поправив Полине одеяло, торопливо направился к двери, едва не опрокинув по дороге стул. Когда Ганс скрылся за дверь, Полина растерянно улыбнулась и легонько коснулась пальцами своих губ. -Я влюбилась… Кажется, я влюбилась... Как девочка…- сама к себе прошептала Полина и улыбнулась. Так внезапно и даже немного неуместно в сердце робким молоточком постучалось счастье…