От большой любви

Несмотря на свою вполне безобидную внешность, Бьянки была невероятно опасной. Сама она, правда, признавала это только в том случае, если речь шла о работе. Когда же кто-либо имел глупость указать ей, что любая ее готовка становится смертельной, он с высокой долей вероятности умирал. Обычно, конечно же, в мучениях. Бьянки не была бы экспертом по отравленной кулинарии, если бы заказанные ей личности погибали так просто — ну а своих врагов она и вовсе не считала нужным щадить. К сожалению, не только врагов. Мало кто мог противостоять Реборну в мощи, уме, ловкости, но на кухне даже он начинал немного опасаться кулинарных шедевров Бьянки. Это было бы крайне глупо для сильнейшего киллера в мире — умереть от пирожного или пасты, разве нет? С другой стороны, было бы еще глупее погибнуть от руки любимой, но разгневанной женщины, чьи блюда ты отверг. — Только у тебя хватает храбрости есть то, что я готовлю, — ядовито-сладко протянула Бьянки, осторожно кладя тарталетку с вишней в рот Реборна. Тот с довольной улыбкой пошел на поводу, прожевал и проглотил, коротко ответив: — Как всегда великолепно, Бьянки. — Ах! — радостно воскликнула она, тут же захлопав в ладоши, и заерзала на коленях у Реборна. — От моей еды и умереть не жалко, верно? Реборн мог бы с ней поспорить, конечно, но вместо этого только сдержанно кивнул. — Я бы даже сказал, что твои блюда убийственно хороши. Бьянки широко улыбнулась и звонко засмеялась, крепко обнимая Реборна, сжала его плечи своими пальцами, прижалась губами к его шее и смущенно ответила: — О, да будет тебе! Реборн позволил себе улыбнуться краешком губ. Сегодня у него был не слишком тяжелый день: в конце концов, когда ты выполняешь заказы своего босса идеально, и работа идет в радость. Но это не отменяло того факта, что Реборну хотелось хорошо отдохнуть, и Бьянки была отличным способом. В конце концов, с ней было приятно проводить время, и не только потому, что она была по уши влюблена в Реборна. Желай Реборн женщин, он мог бы выбрать любую, ведь под ноги такого прекрасного мужчины ложилась штабелями вся Италия, и даже не только девушки. А вот Бьянки... Бьянки была особенной. Она была почти равна ему по силе, и Реборну доставляло редкостное удовольствие времяпровождение рядом с такой женщиной. — Милая Бьянки, — наконец, протянул он, когда ловкие пальчики Бьянки перебежали на его плечи, чтобы помассировать их после трудного дня, — не желаешь ли ты завтра сходить со мной в филармонию? На миг ладони Бьянки сжались, и она воскликнула: — О, свидание! — Оно будет великолепным, Бьянки, — протянул Реборн в ответ, прикрывая глаза и расслабляясь в теплых и нежных руках Бьянки, — ведь там должно произойти двойное убийство. Я буду рад, если ты составишь мне компанию. — Лишний раз увидеть тебя в деле — радость для меня, — почти прошептала Бьянки, — а помогать тебе — радость вдвойне. Она вздохнула, а потом медленно склонилась над Реборном. Тот это, конечно же, почувствовал, и их взгляды встретились — прежде чем Реборн положил пальцы Бьянки на губы, останавливая ее порыв, и поинтересовался: — Разве твоя помада не ядовита? Бьянки улыбнулась, целуя кончики его пальцев, и сладко зашептала: — Конечно же ядовита, Реборн. — Так ты пыталась меня сейчас убить? — требовательно глянул Реборн на нее. Бьянки вновь усмехнулась, а потом все-таки скользнула вниз и поцеловала Реборна в уголок губ, оставляя яркий след помады. — От большой любви, только и всего. Из-за большой любви и ради нее Бьянки была готова, кажется, на все, потому Реборну и пришлось научиться разбираться во всех существующих видах ядов. Для него это было просто, конечно же, но Бьянки была куда опаснее, чем казалось. Даже танец с ней мог закончиться смертью, но Реборн был рожден, чтобы убивать, а не быть убитым. Поэтому он все еще был жив — и приглашал свою любовницу на прекрасный вечер в филармонию. Вернее, потому, что пару часов назад принял с десяток различных противоядий, но Бьянки об этом знать было совершенно необязательно. В конце концов, зачем расстраивать даму сердца? Тем более, когда это может плохо кончиться.