***
Воздух был спертым и горячим, пахло травами и медом. Бен чувствовал, что ему тепло и сухо, тупое нытье в подкорке мозга давило на глаза, которые открыть никак не получалось. Он застонал и попытался пошевелить руками – слушались пальцы плохо. – Тихо-тихо, все хорошо. Ты в безопасности. Не дергайся, тебе нужен покой. Ты сильно ударился головой о камень и поранил бок о ветки, но, в целом, можно сказать, что ты – везунчик, – снова женский ласковый голос, шуршание где-то неподалеку и нежное прикосновение к руке. Бен расслабился и впал в забытье.***
В следующее пробуждение он смог поднять веки, и увиденное показалось ему горячечным бредом: бревенчатый домик с потрескивающим очагом посередине, запах еды из дымящегося котелка наполнил его рот слюной, сам он лежал под меховым одеялом, а напротив… О боже! Напротив него, прислонившись к постели, спала девушка со змеями в волосах. Бен шумно вдохнул и подскочил на кровати, отчего она открыла глаза и резко повернулась к нему. Тогда Соло понял, что это никакие не рептилии – длинные каштановые волосы заплетены в мелкие косички. А еще он был обнажен. – Ты кто? – выдохнул Бен, всматриваясь в смуглое личико. – Человек, – солнечная улыбка украсила лицо милыми ямочками и загорелась в глазах зеленью. Сердце екнуло и застучало быстрее обычного. – Я понял, что не Медуза Горгона. Ты кто? И что здесь делаешь? – бесхитростный ответ и его реакция на него вызвал раздражение у мужчины. Но она не обиделась, лишь фыркнула и подошла к огню, давая Бену хорошенько себя рассмотреть. Коричневое платье-кокон в пол подчеркивало стройную фигуру, а из высокого, до бедра, выреза выглядывали загорелые ножки, обутые в сыромятные мокасины. На руках, от запястья до плеча, были намотаны странные серые тряпки на манер бинтов. При движении ее волосы тихонько звенели из-за разноцветных бусинок и перышек, нанизанных на косички. Облик был настолько экстравагантен, что Бен не заметил, как приоткрыл рот, пока она сама ему об этом не сказала. Он покраснел и тихо извинился. Тяжесть в голове еще не прошла, но его уже не тошнило. Соло аккуратно сел, облизал губы и снова спросил: – Как тебя зовут? Как я сюда попал? Девушка подала ему плошку с едой и наконец-то ответила: – Рей, меня зовут Рей. Я нашла тебя в земляном провале, точнее, Чара показала мне, где тебя найти. Потом мы вместе дотащили тебя на ветках ельника до нашей избушки. Ешь, тебе нужны силы. Это мясо и овощи. Бен принюхался к вареву – вкусно – и зачерпнул побольше, снедаемый стыдом за причиненные неудобства: – Спасибо большое тебе за мое спасение. Мне повезло, что твоя Чара заметила мой ночной забег. Я бы хотел еще и ее поблагодарить… Рей снова улыбнулась: – Оо, это хорошо. Она придет утром. Я уверена, что Чара будет рада, что ты жив. Мужчина перестал жевать: – Все еще ночь? – Нет, уже ночь. Ты был без сознания больше суток. Голова медленно начинала работать – сеть здесь не ловила, все вещи оставил в лагере, руководителя маршрута не предупредил, пошли вторые сутки, как никто не знал, где он. Бен сам не знал, где он. – Скажи мне поточнее, где я. И как я могу добраться до города. Рей забрала у него посуду и положила руку ему на грудь, понуждая лечь. От прикосновения кожа как будто загорелась, посылая толпу мурашек по телу. – Не сейчас, Бен. Отдохни еще немного… Некуда спешить… Он хотел спросить, откуда она знает его имя, но, повинуясь ее сладкому голосу, глаза Соло послушно закрылись.***
Еще не разлепив веки, Бен знал, что солнце уже давно встало, и он в хижине один. Мужчина с трудом поднялся с постели и вышел из домика, замотавшись в нечто, напоминающее попону. Своих вещей поблизости он не нашел. Он огляделся. Избушка стояла на небольшом пригорке, окруженная с трех сторон деревьями и густым кустарником. Круглая площадка с разбросанными бревнами была расчищена под место для костра. Безоблачное синее небо и веселые трели птиц как-то не состыковывались с воспоминаниями Соло о предыдущей ночи. Или когда там он провалился в яму? Там и тут валялись мелкие вещи: на ветках сушилась его одежда, неподалеку стояло несколько ведер, а к дереву были прибиты ковшик и маленькая мойка. Девушки нигде не было. Бен услышал шум воды, ноги сами понесли его к узкой вытоптанной дорожке, и он спустился по тропинке к реке. На берегу сидела Рей и что-то мурлыкала себе под нос, вытаскивая из воды плетеную ловушку для рыб. Он хотел выйти и поздороваться, но девушка начала развязывать пояс на своем платье. Соло замер. Конечно же, под платьем не было нижнего белья. Он зачарованно следил, как в воду ныряет загорелое девичье тело, останавливая свой взгляд на покрытой веснушками груди с темными сосками. Совесть кричала, чтобы он прекратил подсматривать, словно конченый извращенец, но Бен, почти не дыша, не отрывал взгляда от округлых бедер с темным треугольником курчавых волос. Рука безотчетно легла на член, мягко массируя успевшую затвердеть плоть. Сейчас он был искренне рад своей наготе. Тихое рычание где-то позади него прервало фантазию, где он слизывал речную воду с маленьких сосочков. Бен подскочил и обернулся. Перед ним стоял кугуар, грозно размахивая хвостом. Мужчина сделал шаг назад – хищник предупреждающе зашипел. Он лихорадочно высматривал поблизости какую-нибудь палку для защиты, удерживая у груди попону. – О, Чара, разве так приветствуют гостей? – Соло оглянулся на Рей, которая уже успела надеть платье. Девушка улыбнулась и помахала ему рукой, а кошка перестала рычать и прошла мимо Бена. – Это и есть Чара? – он осторожно обошел упавшую на каменистый берег пуму и приблизился к Рей. Уж не этот ли зверь его гонял по лесу? – Да, знакомься, это Чара. Тебя что-то смущает? – она лукаво ухмылялась, выжимая волосы. Бен завязал простынь на груди и взялся за плетенку. В корзине билась рыба. – Нет, что ты. Ручная домашняя киса – норма для городского жителя. Я сам оставил квартиру на попечение медведя, взяв с него слово не буянить во время моего отъезда и постирать мои носки, – они поднимались обратно к хижине, кугуар шел сзади – Бен проверял. Рей снова засмеялась, отчего пульс у Соло участился. Что за странная тахикардия? – Нет, Чара – не ручная. Она – мой друг и помощник, – будто подтверждая, за спиной у мужчины прозвучало мягкое мяуканье. – Ты здесь совсем одна? Почему? – Я не одна, у меня есть сестры. – Тогда где они? – Ты слишком любопытный, Бен. Они скоро придут за мной. Мужчина остановился: – Откуда ты знаешь мое имя? – Ты сам его назвал, когда я тебя принесла домой, – казалось, что девушка что-то недоговаривала, но его больше беспокоило, что она здесь жила одна. Они вернулись в дворик, Рей достала из ведра нож и доску. – Ты уверена, что сестры вернутся? – Да, уверена. Бен, твои вещи высохли, можешь одеваться, – Рей ловко поймала трепещущуюся рыбешку и отрезала ей голову. – И еще. Не смущайся, что подсматривал за моим купанием. Я не стесняюсь своего тела, это естественно, что тебе было… любопытно. Будем считать, что я расплатилась с тобой за то, что без спроса раздела тебя. Бен почувствовал, как лицо и уши загорелись от стыда.***
– Ты знаешь, как добраться до города? – Соло было неловко разговаривать с Рей, но иного собеседника поблизости не нашлось. – Да, знаю. Тебе показать дорогу? – ему показалось, или в голосе девушки прозвучали грустные нотки? Даже если не показалось, Бену давно пора возвращаться в Такодану и сообщить о своем местонахождении. Не караулить же ее здесь, дожидаясь ее сестер? Зудливая совесть напомнила, что Рей его спасла и бескорыстно приютила. – Ты бы не хотела вернуться со мной к людям? Что ты здесь вообще забыла? – она вскинула на него возмущенный взгляд. – Я – дочь Великой Матери, и мой долг оставаться на месте до дня Главной Дани. Я защищена древней силой от ярости внешнего мира, великодушие моей богини оберегает меня от диких зверей. Когда придет время двойной луны, за мной придут сестры и заберут с собой. Он мог бы промолчать, он мог бы покивать, но… Эта раболепная вера в нечто, не имеющее лица и голоса, разожгла его упрямство. Для себя Бен назвал свой порыв заботой и здравомыслием. Пламенная речь девушки о «благодати» языческого божества разозлила: – В чем великодушие? Жить вдали от людей и цивилизации, полагаясь на то, что высшие силы помогут тебе не умереть от голода, болезни или когтей местных животных? Глупо полагать, что пойманная тобой рыба послана эфемерной женщиной с небес. Думаешь, не заметно, что тебе здесь одиноко и тоскливо? Ты спасла незнакомца, даже не заботясь о том, кем я могу быть! – Бен брызгал слюной и перевернул ногой ведро с очищенной рыбой. – Я знала, кому помогала! Я вижу твою суть. Ты что-то говоришь про одиночество вдали от людей, но сам бежишь от них в поисках себя. Ты ищешь то, что есть у меня. Много счастья в толпе? Хорошо спишь по ночам в пустой коробке? – Рей захлебывалась слезами, пока собирала с земли их будущий ужин. – Могу ответить за тебя – нет! Тебя все раздражает: любовь, ненависть, забота, равнодушие. В этом весь Соло – вечно один, вечно обозленный. И теперь унижаешь мою веру и уничтожаешь нашу пищу, потому иначе не умеешь. Мужчина, молча, наблюдал, как она схватила ведро и пошла вниз к реке. Чара легкой поступью отправилась за ней. Злость на нее обернулась против него самого.***
Он отказался ужинать, ощущая неловкость после их ссоры. Бен ходил за Рей тенью и безмолвно помогал ей, не зная, как загладить свою вину. Еще сложнее было признать, что она права. Девушка тоже не разговаривала, изредка показывая ему пальцем, что ей нужно. Когда солнце село, она развела на площадке огонь и похлопала рукой рядом с собой. Бен чуть ли не бегом поспешил сесть около нее. Их бедра почти соприкасались, можно с легкостью почувствовать жар чужого тела. Или это жар от костра. Ему хотелось взять ее за руку и извиниться, рассказать, какой он болван, грубиян, но Соло продолжал сидеть истуканом и пялился на оранжевые с зеленцой языки пламени. Нет, он не косился на полоску загорелой кожи, что призывно выступала из разреза юбки. Нет, он не думал о том, что под одеждой нет нижнего белья. Давай, Бен, соберись, она всего лишь девчонка, ей не больше двадцати!***
Рей сходила в хижину и принесла с собой какую-то мутную бутылку и глиняные чашки. Она уныло вздохнула и прервала молчание первой: – Давай не будем ворошить прошлое, а постараемся непринужденно посидеть в ласкающей теплоте огня? Ведь мгновения настоящего быстротечны, попробуй потом поймать. Я предлагаю этот напиток как символ примирения между нами, – и протянула сладко пахнущую настойку ему. Он подумал, что больше не станет злиться на ее чудную философию, не желая расстраивать девушку. Его охватило тревожащее душу стремление защитить эту «ведьму» даже от самого себя. Они чокнулись стаканами и пригубили напиток. Бен словно выпил ягодное пламя: кисло-сладкий привкус во рту напоминал о детстве, а вот першило в горле совсем по-взрослому. Он закашлялся: – Рей, создатель, что это? – Ежевичный самогон. Мои сестры готовили. – Ты хотя бы совершеннолетняя, чтобы пить подобное? – морщась, спросил Бен, успокаивая совесть тем, что его любопытство не связано с ее возрастом, а с искренней заботой о ее организме. – В день прошлого осеннего равноденствия исполнилось девятнадцать, так что не нуди, – ответила Рей, вытирая побежавшие по подбородку капли тыльной стороной ладони. Нет, он не хотел их слизать. – Ты знаешь, кажется, я начинаю чувствовать вкус к жизни. Плесни мне еще. Несколько тостов растопили лед между ними окончательно, Рей слушала рассказы Бена о его семье и без остановки хохотала. Лицо девушки раскраснелось от близости к костру, зеленые глаза пьяно блестели. Настойка окрасила ее губы в лиловый цвет, но Бен не хотел проверить, были ли они на вкус такими же кисло-сладкими. Совсем не хотел. Он прочистил горло и перевел тему: – О чем еще ты хочешь поговорить? – У меня уже щеки болят от смеха. Хватит. Мы не будем говорить, мы будем танцевать, – Рей взметнулась, хлестанув косичками по лицу Бена, в хижину и выскочила с маленьким барабаном в руках. – О, нет, не проси меня играть на бубне, будто я какой-то шаман, призывающий дождь, – но Рей уже протягивала инструмент с умоляющим выражением на лице. – Нет, не шаман. И дождь бубном не призывают, а просят милости у богов. Но сейчас не об этом. Просто сыграй то, что идет от сердца, а я потанцую. Пожалуйста! – он явно был проклят, но отказать ей не мог. Соло закрыл глаза и начал отбивать известную мелодию Nirvana, но мутный разум не попадал в ритм, Бен мысленно плюнул, и ладони застучали по коже без оглядки на что-то знакомое. Бусинки зазвенели – мужчина открыл глаза, и немедленно пожалел об этом. От увиденной картины перехватило дыхание, а кровь в венах словно превратилась в расплавленный металл. Девушка, покачивая бедрами в барабанном ритме, медленно разматывала повязки на руках. Бен никогда бы не подумал, что его могло возбудить такое простое, совсем не эротичное обнажение. Он, краснея, передвинул барабан к промежности, надеясь прикрыть от нее свой стояк. Маленькие ладони ласкающе пробежали вверх по телу, путаясь в змеиных локонах, что оживали в красноватых отблесках пламени. Она плавно двигалась вокруг огня, то заламывая руки к небу, то выгибаясь спиной. Кончики тонких пальцев пробежали по животу и груди, через шею к волосам, Бен невольно облизнулся, представляя, что это его руки проследили этот путь. Его точно бросили в это гребанное кострище, нет, хуже, он как будто сел в него сам. Рей растворилась в неслышимой музыке, потому как мужчина давно перестал играть, зачарованно следя за причудливой игрой света и закрадывающейся ночи. Платье больше не скрывало стройность ног, что взмахами поднимали пепел в воздух. Рей, как в трансе, кружилась в вихре песка, скручивая свое гибкое тело. Она танцевала во имя своих богов так, будто это было высшее удовольствие в мире. А ему лишь хотелось, чтобы этим богом был он сам. При каждом повороте ее взгляд встречался с пламенем в темных глазах Бена. Невыносимо прекрасная дочь какой-то матери, жрица, его личная богиня без алтаря. Он явно был проклят, когда попал в эту чащу. Но кто бы ни попытался обернуть немилость в наслаждение? В какой-то момент он не выдержал и приблизился к ней, выдергивая в свои объятья из невидимого круга. Девушка инстинктивно схватила его за плечи и подняла голову. Не говоря ни слова, Бен обхватил ее лицо своими большими руками и закрыл рот поцелуем. Ежевично-сладкая, как он и представлял, – нет, лучше! – нежная в своей робости Рей прижалась к нему, забираясь горячими руками под толстовку. Она затряслась и несмело ответила, прикусывая нижнюю губу. Бен застонал. Подогретое хмелем и танцем желание уничтожало все мыслимые и немыслимые границы. Мы должны остановиться, думал мужчина, пока его пальцы расплетали узел на поясе ее одежды. – Ничего хорошего из этого не выйдет, – пробормотал Соло, помогая Рей снять с него кофту. В ответ девушка, как заведенная, шептала «да, да, да», то прижимаясь губами к груди, то безуспешно пытаясь расстегнуть ремень. С чем она соглашалась, было неважно, пока его язык и губы путешествовали по ее шее и ключицам. На секунду он замер, оглядывая свою почти обнаженную жрицу. Платье болталось на плечах, ничего не скрывая, смуглая грудь часто вздымалась, в глазах почти не видно радужки. Бен поднял Рей в воздух, как пушинку, и понес в сторону избушки, где по памяти нашел кровать. Опрокинул на узкую койку и навис над ней, стоя на коленях, широкой ладонью провел от горла до живота. Он буквально сорвал оставшуюся одежду с нее и приник губами к мучившим его весь день соскам. Его золотокожая богиня ахнула и раскинула свои руки-крылья, прижимая Бена к себе. Ногти с режущей болью впились в голову, но мужчина приветствовал все, что она приносила ему в дар. Все от блага, все правильно! Благодарный, он целовал и кусал, рычал и стонал, пока опухшие девичьи губы без конца повторяли его имя. – Бен, Бен, Бен… Грешные пальцы потянулись вниз, к сокровенному, но его взгляд безмолвно просил разрешения. Темнота для них не помеха, слова казались лишними. Бусинки зазвенели – она кивнула. Он скользнул между ее ног, прижимая пальцы к чертовски влажному входу дразнящими прикосновениями. Задушенный всхлип-стон послужил ответом, понуждая ворваться в нее одним пальцем. Как же горячо, как же узко! Рей задыхалась и извивалась, уничтожая остатки разума Бена. Он почти всхлипывал, ощущая пульсирующие, жаркие стенки, пока она царапала ему спину. Еле сдерживался, чтобы не сорвать с себя джинсы и ворваться в ее упругое тело. Продлевая свои муки, мужчина проник в нее уже двумя пальцами, вырывая из девушки сладостный вскрик. Он встрепенулся: – Все в порядке? Она притянула его к себе для жадного поцелуя, постанывая в губы: – Да, да, пожалуйста, не останавливайся! И Бен, послушный любому ее приказу, ускорил движения, толкая Рей за грань. От ее крика в голове зазвенело, но он был не против. Она трепетала вокруг его пальцев, дергалась под его взглядом, переживая свой первый – почему-то он был в этом уверен – оргазм, и ничего более прекрасного Соло еще не видел. – Сними…все, – шепотом потребовала Рей. Бен не мог ей отказать, никогда и ни в чем. Он безропотно срывал с себя одежду, потому что принадлежал ей, богине с зеленым огнем в глазах. Она опустила руку на грудь, рассматривая его. Соло всегда был уверен в своем теле, тратя по паре часов в день на тренировки, но под ее пристальным взором он чувствовал себя закомплексованным мальчишкой, что ждет одобрения от своей первой подружки. Почему-то стыда за такие мысли не было. Только жар от ее прикосновения. – Ты – воин, – все также тихо сказала она и поцеловала его в подбородок. – Мой воин, нашедший меня в лучах луны и свете молний. Тебя подарила мне Мать. Бен не был настроен на разговоры, тем более об эфемерном образе тещи, – серьезно, именно сейчас он так ее назвал? – поэтому прижался к ее губам, прерывая любые речи. Она такая вкусная, ягодная и потная, что Соло захотелось ее всю облизать. Покрыть ее собой сродни откровению – кожа к коже, сердце к сердцу, так, как и должно было быть. Руки ласкали без устали, губы целовали до пустоты в легких. Они словно растворялись друг в друге, разные в жизни, идентично нагие телом и душой в скрипучей кровати. Укусить за сосок, закинуть длинные ножки на бедра, первый раз толкнуться – громкое «АХ!» и всхлип из ее уст звучали музыкой в его ушах. Слезы брызнули из сверкающих глаз, но губы просили не останавливаться. Соло голодно отвечал на ее поцелуи, языком собирал со щек соленую влагу, подаваясь навстречу. Бена не заботила ее боль, знал, что она закончится. Дикая, страстная жрица прижималась к нему все теснее, впивалась ногтями все сильнее, стонала все громче. Так, как ему не снилось даже в самых непристойных снах пубертатной юности. Он чувствовал Рей, как себя. Захмелевший от возбуждающих криков, Бен остервенело двигался, вбивая ее в жесткую койку, даря ей то же наслаждение, что испытывал сам. Знакомое жжение разливалось внизу спины, понуждая Бена дотронуться до ее клитора. Он жаждал прочувствовать ее удовольствие на себе, заклеймить Рей собой. Сильнее, жестче, глубже. Так, чтобы не забыть ни секунды произошедшего. Никому из них. Соло стискивал ее бедра до синяков, умоляя всех известных и неизвестных богов только об одном – чтобы эта ночь никогда не закончилась. Пусть все сгорит и превратится в пепел, пусть утонет или высохнет напрочь, лишь бы рядом стояла Она. Рей выгнулась под ним и истошно закричала, обхватывая его руками и ногами. Несколько глубоких движений – и Бен отправился в круговорот вслед за ней, жмурясь до серебристых точек в глазах. Они упали рядом, негласно не желая расставаться. Ее спина вписалась в его грудь, его руки до чудовищного знакомо обхватили ее торс. – Мой, – Рей поцеловала его в ладонь и прижала ее к своему сердцу. Ему было нечего добавить, кроме как усилить объятья. Созданные друг для друга, Рей и Бен провалились в крепкий сон.***
– Бен… Бен! Бен! – назойливый голос вырывал из забытья, которое Соло почему-то не хотел покидать. Ему было так тепло под одеялом, где-то под боком лежала голая Рей… Стоп, почему голос мужской? И почему так сильно воняло псиной? Бен из последних сил открыл глаза и уставился на знакомую улыбающуюся рожу – По Дэмерон. Рядом стоял лабрадор и радостно вилял хвостом, вылизывая ему лицо. Над их головами виднелись сосны и клочки голубого неба, выглядывающие из-за низких облаков. – Привет, братец! Ну и напугал же ты нас. Ищем уже третьи сутки, Лея все глаза выплакала… Биби, фу! Бен встрепенулся и огляделся; он лежал в какой-то куче листьев, одетый в свою одежду, хижины нигде не было, как и … – Где Рей? – черт возьми, почему у него такой хриплый голос и поганый привкус во рту? – Какой Рей? Ты здесь с кем-то был? – По помог ему сесть и протянул воду. Мужчину мутило и странная слабость в конечностях не дала открутить пробку, пришлось просить помощи. Пока Бен большими глотками опустошал бутылку, Дэмерон достал рацию и кому-то сказал. – Я нашел его. Видимых повреждений нет, но возможно сотрясение… Да, пришлите вертолет на квадрат… Соло почти не слушал его, сердце тревожно забилось – неужели все это ему приснилось? Да быть этого не может! Он прекрасно помнил травяной запах в избушке, рычание кугуара и ежевичный привкус губ Рей. – По, где и как ты меня нашел? – по голове точно обухом ударили, от резкого движения картинка слегка двоилась. Вдруг и правда сотрясение? Провалялся в яме несколько дней без сознания, поднял народ на уши – вполне в духе его везучести. Но почему же так тоскливо тянуло в груди? Почти болезненно. – Искали, исходя из твоего последнего запеленгованного сигнала в Такодане. Парочка местных подсказали, куда можно забродить в этих лесах. Два дня поисков, и вчера мы нашли твою брошенную стоянку. А дальше помогли собаки. Бен, как ты вообще сюда забрался? Это чертовски далеко от скоординированного маршрута. Бен не ответил, чувствуя, как жгло в глазах. Не покидало ощущение, что он что-то безвозвратно потерял. Похожее чувство он испытывал, когда в детстве отец уходил в неизвестном направлении на неизвестное время. Но он давно не ребенок, и фантазии до добра не доводили. Бен встал при помощи По, оперевшись на него и игнорируя бесконечный словесный поток, побрел к цивилизации. Он пообещал себе выкинуть из головы золотокожую богиню и ее мир.***
Соло направлялся через заснеженный парк домой. Скоро Рождество. Бен об этом знал, но ничего праздничного не делал. Он проводил его всегда одинаково: включал старые фильмы, заказывал еду на дом и не отвечал на звонки. В этом году ему особенно не хотелось вспоминать о всеобщем веселье и подарках, потому что теперь религиозные и языческие праздники напоминали о ней. О несуществующей девушке с загорелой кожей, с бусинками в волосах… Прошло уже пять месяцев. Точнее, пять с половиной. Бен убеждал себя, что ему все привиделось вследствие сотрясения мозга, но что-то внутри сопротивлялось этому факту, не вовремя подсовывая ему то яркие сны по ночам, то зеленоглазых девушек с веснушками. Нервы сдавали, Соло бесился без причины, срываясь на родных и коллег. Он настолько устал от своих дерганий, что собирался посетить специалиста после Нового года. Бен заглянул в бакалейную лавку, что располагалась на первом этаже его многоквартирного дома, купил продукты и захватил бутылку скотча. Ему опостылели эротические сны со скачущими на нем, сладко стонущими богинями, алкоголь неплохо глушил подсознание. Конечно, по утру болела голова, но хотя бы не сердце. Он расплатился с заикающимся владельцем и вышел на морозный воздух. В лицо ему ударил ветер со снегом. Еще один бессмысленный день… – Рей, надень шапку, ты простудишься! – Бен вздрогнул и резко обернулся на строгий женский голос. Метрах в пяти стояла спиной к нему женщина в красном пальто. Она подняла руки к небу и ловила снежинки. Рядом с ней копалась в сумке высокая блондинка. – Ну же, Фазма, прекрати. Лучше посмотри на эту снежинку, что я поймала, – о, создатель, этот голос он не спутал бы никогда. Бен сделал пару шагов к ним и тихо произнес: – Рей… Ее словно прошило током, настолько быстро она повернулась к нему. Знакомые губы беззвучно прошептали его имя, глаза сверкнули возбуждающей зеленью. Все-таки не приснилась! Голова закружилась от учащенного сердцебиения, глаза медленно оглядели ее, и Бену захотелось присесть – не заметить обтянутый пальто живот было бы невозможно. Мое, требовательно и радостно завопило грустное чудовище внутри него. Он ринулся к ней, как к своему якорю, желая прикоснуться к коротким волосам, щекам и мягкой округлости, где кто-то, похожий на них обоих, надежно спрятан от всех проблем. Блондинка со страхом в глазах схватила Рей и попробовала увести, но она вырвала свое запястье. – Он – мой! – и протянула ему ладонь. Бен, не отрывая глаз от ее лица, сжал маленькую смуглую руку и последовал за ней.