Танцуя в темноте

— Я уже предупреждал тебя, Гэвин, что если в ближайшее время долг не будет погашен хотя бы частично... я просто не смогу закрывать глаза и дальше, полагаясь на одно честное слово. Придётся прикрыть твою лавочку. — Дай мне ещё неделю, Сэм, постараюсь всё уладить в ближайшее время. Сам понимаешь, что я терплю невероятные убытки в связи с отсутствием покупателей, — Рид лишь разводит руками, пальцы одной из которых судорожно сжимают чёрную папку с документацией магазина. Он и сам прекрасно знает, как сильно подставляет друга, и что тянуть дальше — подсудное дело, но до последнего пытается доказать кому-то, что в его возрасте можно вполне себе преодолеть любые трудности.       Прошло всего два года с тех самых пор, как он отправил горячо любимого дедушку в последний путь, согласившись вступить в не самое завидное наследство, которое досталось ему по завещанию. Мать тогда слёзно умоляла сына одуматься, не бросать работу в адвокатской компании, написать отказ и не брать на свои плечи такой груз. А он, стоит заметить, был достаточно тяжелый — магазин мистера Рида терпел ежемесячные убытки, деньги за аренду помещения не платились какое-то время и вовсе, а сам пожилой мужчина едва сводил концы с концами.       Гэвин тогда, конечно, никого слушать не стал. За двадцать восемь лет жизни дурная голова всё никак не хотела завести дружбу с рассудительностью и мудростью, толкая Рида на самые безумные и порой отчаянные поступки. Однажды он чуть не сделал предложение женщине, которая была старше его лет на пятнадцать, хоть и успешно скрывала свой истинный возраст — родители и друзья засуетились вовремя, не дав подписать юношеской заднице смертный приговор.       А теперь приходилось сидеть на старом диванчике и думать, как всё-таки выходить из сложившейся ситуации. За все два года ему удалось погасить лишь небольшую часть платежа за счёт сбережений, которые некогда откладывались на покупку собственного автомобиля с незавидного оклада, но новые счета приходили каждый месяц, а вот покупатели — нет, несмотря на то, что лавка была расположена практически в центре города.       Взяв наугад одну из книг с ближайшей полки, Гэвин опустился в глубокое кресло, раскрыв томик на середине, и провёл кончиками пальцев по шершавой странице, поправил сползшие на нос очки. В своё время в небольшую лавочку мистера Рида люди несли свои любимые книги со всего Детройта — дедушка выделял своё место для каждой, запрещая работницам расставлять их в свободном порядке. Ценил и любил каждый корешок, относился к бумажным друзьям, как к собственным детям. Именно он привил Гэвину любовь к чтению, приводя юного мальчишку в магазин каждый раз, когда занятая постоянными заработками мать сдавала отпрыска в заботливые руки собственного отца.       Своего папу Рид практически не знал — появлялся пару раз, вкладывая в руки мамы смятые зелёные бумажки, и исчезал так же быстро, пока и вовсе не пропал бесследно. Рид его не искал, да и не тянуло особо — Бог всех рассудит. Так говорил дедушка, доставая с самой высокой полки любимую книжку мальчика — «Close Your Eyes». Гэвин знал её наизусть, то и дело цитируя монолог мамы тигрёнка ещё до того, как книга откроется.       Будучи подростком, Гэвин практически перестал навещать дедушку, изредка забегая перед учёбой наперевес со стаканчиком кофе, чтобы поздороваться и передать последние новости, будучи студентом — два раза в неделю, с появлением работы — ни разу. А потом провожал его в последний путь в закрытом гробу.       Книга сама по себе выпала из рук Рида, заставляя вынырнуть из воспоминаний и, наконец, поднять взгляд. Так что он даже не сразу заметил двух посетителей в самом конце среднего ряда.       Возле высоких книжных полок стоял молодой мужчина с ребёнком, которого крепко держал на руках; мальчик с интересом перебирал книжки на самой последней полке, находясь в надёжных руках отца. Риду пришлось подняться со своего места и поспешить к потенциальным покупателям, которые за сегодняшний день были у него первыми.       Они не обратили на него никакого внимания, занятые шутливым спором, так что Гэвин прислонился к стеллажу и тактично покашлял, обращая две пары глаз на свою скромную персону. — Добрый день, могу ли я чем-то Вам помочь? Выбираете литературу для сына? — О, да, конечно. Прошу прощения, — мужчина неловко улыбнулся, опуская ребёнка на пол,— не хотели отвлекать Вас от работы. Коннор, возьми понравившиеся книги и посиди на диване. Дай мне немного времени.       Коннор оказался на редкость спокойным мальчиком, так что без лишних вопросов убежал в другой конец зала, прижимая к груди заветные томики, будто их вот-вот отнимут. Рид даже разглядеть толком не успел, зато своего собеседника... ещё как. Выше самого Гэвина на голову, в приличном брючном костюме и с безупречной причёской, из которой как-то по-домашнему выбивалась вьющаяся прядка волос. У таких, как говорила мать, улыбка на миллион и полный кошелёк. Интересно, что этот пижон забыл в его магазинчике? Разве такие не ходят в места получше? — Значит, Вы теперь владеете Аркадией? — мужчина первый нарушил молчание, побудив владельца протянуть ладонь для рукопожатия. — Всё верно. Гэвин Рид, — крепкая ладонь сжала протянутую. В какой-то момент оба поняли, что незамысловатое прикосновение затянулось. — Ричард Харрис, очень приятно познакомиться с Вами. Вы...внук мистера Рида, не так ли?       Гэвин отвёл взгляд в сторону, выпуская чужую руку из своей, и нервно кашлянул. Неужели незнакомец знает его деда? Он приходил сюда раньше? Смятение на лице мужчины не осталось незамеченным, и Рид невольно вздрогнул, когда на плечо опустилась крепкая ладонь. — Простите меня за бестактность, Гэвин, я не хотел задеть Вас своим вопросом, — губы Ричарда дрогнули в подобии лёгкой улыбки, заставляя мужчину залиться едва заметным румянцем. Харрис бросил беглый взгляд на стеллажи с книгами, прикрыв светло-серые глаза. — Я приходил в Аркадию будучи совсем маленьким. Мои родители постоянно находились в разъездах по штатам, считая, что от любого ребёнка можно откупиться дорогими подарками и непомерными денежными суммами, заменив тем самым родительскую любовь и ласку. Ваш дедушка любил детей, но ещё больше он любил свои книги. Каждый раз, заходя в эти двери, я получал новую книжку и чашку горячего шоколада, забирался с ногами на кресло прямо в уличной обуви и читал до самого вечера, пока не приходилось бежать домой к ужину.       Рид внимательно смотрит на Ричарда и пытается вспомнить, видел ли он в прошлом этого человека. Достаточно было посмотреть на Коннора, чтобы представить его отца в юном возрасте. — Мистер Рид никогда не брал с меня денег, позволяя пользоваться книжной лавкой, как маленькой библиотекой. Это было довольно щедро с его стороны, учитывая экономическую... — За это его и уважали люди, — Гэвин всё-таки подал голос, осторожным движением снимая руку Ричарда со своего плеча. Незнакомцу удалось залезть в самую душу, а в долгу оставаться не хотелось. Взгляд кофейных глаз устремился на притихшего мальчика. — Это Ваш сын? — Да, — ответ прозвучал неуверенно, но Ричард продолжил, направляясь в сторону Коннора и побуждая Рида направиться следом, поддерживая диалог, — Коннор, очень способный для своего возраста малыш. Мы жили в Линкольне несколько лет, пока руководство фирмы не предложило сотрудникам два места в Детройте. Практически все вцепились в рабочие места, но... мне требовалось сменить обстановку, да и сыну тоже. Жена ушла к успешному пожилому бизнесмену, который вот-вот коньки отбросит, а я. Я родился и вырос в Детройте, так что расценил это как подарок судьбы. — У Вас с ним поразительное сходство, — Гэвин приблизился к мальчику ближе, забирая аккуратную стопку книг из маленьких пальчиков, и направился к кассе. Посетители следовали по пятам, а Ричард никак не унимался. Да и Рид был не особо против. Мало с кем из клиентов удавалось поговорить по душам. — Это настолько заметно, да? Почти каждый указывает на этот факт и... думаю, мне ужасно повезло, что он — моя копия, но каждый раз, когда я смотрю в его карие глаза... — Прекрасно Вас понимаю, — Гэвин спешно меняет в аппарате чековую ленту и пробивает несколько книг, упаковывая их в фирменный пакет. Он сам унаследовал черты отца, с чем так и не смирилась его мать, — благодарю за покупку. Приходите... ещё? — Обязательно придём.       Ричард принимает пакет и будто бы специально задерживает руку, позволяя пальцам соприкоснуться, но через долю секунды всё ещё отходит в сторону, придерживая повисшего на шее Коннора свободной рукой. Оставляет купюры на столе и уходит прежде, чем Гэвин успевает сосчитать сдачу.       Прикосновение чужих пальцев всё ещё приятно обжигает кожу, и Рид смотрит на себя в отражении монитора компьютера, качая головой. Ну и куда ты на этот раз вляпался?

***

      Ричард действительно сдерживает обещание и приходит практически каждую неделю, приводя с собой восторженного сынишку, который каждый раз, как в первый, кидается с горящими глазами к полкам с детской литературой. Устраивается на высоком старом кресле, получает из рук Рида какао с печеньем и читает, пока отец приглушённо болтает о чём-то с Гэвином.       Они упускают момент, когда привыкают друг к другу настолько сильно, что Харрис практически каждый день несётся к заветному магазину, а Гэвин заранее штудирует полки, выбирая для Коннора новое произведение. А в один из тёмных морозных вечеров протягивает ему «Close Your Eyes». Обложка у книги яркая, и ребёнок доверчиво тянет руки, выхватывая добычу и забираясь с ней на свою точку обзора. — О чём она, дядя Гэвин? — Будет неинтересно, если я расскажу тебе её сюжет, Коннор. Разве ты читаешь состав конфеты в пёстрой обёртке, которую тянешь себе в рот в надежде ощутить на языке приятный вкус?       Мальчик качает головой и открывает книгу на первой странице. С чёрно-белой картинки ему приветливо улыбается тигрёнок, и Коннор зеркалит его улыбку, демонстрируя почти все тридцать два зуба отцу, который стоит за спиной Рида. — Я очень любил эту книгу, когда был маленьким. — А сейчас? — И сейчас люблю, — Гэвин всё так же вздрагивает, ощущая спиной прикосновение тёплой ладони. Ричард тихо покашливает и кивает в сторону служебного помещения, и Рид вспоминает, что несколько минут назад сам попросил мужчину помочь ему с коробками. Они оставляют мальчика наедине с книгой и отходят в сторону. Ричард говорит первый. — Это правда, что Аркадию могут закрыть в ближайшем будущем? — Правда, — Рид краснеет пуще прежнего и отводит взгляд, отпирая замок на двери, за которой скрыты десятки картонных коробок, наполненных новой партией книг. Он знает, что не продаст и половины. — Долг слишком велик. Никаких денег не хватит, чтобы удержать лавку на плаву. Я не справился, налажал, чего все от меня и ждали.       Рид судорожно выдыхает, нажимая на ручку двери, и окидывает тоскливым взглядом коробки. Может, ещё не поздно обзвонить издательства и отослать товар обратно? Есть ли смысл их распаковывать? — Ох, чёрт побери, Ричард, ты случайно не захватил с кассы ножн...       Договорить не дают крепкие и требовательные руки, заставляющие Гэвина в одно мгновение развернуться на сто восемьдесят градусов и прижаться к чужой груди. Мужчина смотрит внимательно, но так и не говорит ничего, накрывая губы в конец опешившего Рида своими. Они стоят в объятиях добрых пять минут и целуются, как сопливые подростки, сталкиваясь носами и зубами, пока не находят удобный для обоих угол. Гэвин переступает через возмущение, надеясь всё же однажды отомстить нахальному Ричарду, и прижимается доверительно, гладит крепкие бёдра, переходя на спину. Харрис поощряет его тихим мычанием прямо в губы, пока вовсе не разрывает поцелуй, жадно хватая ртом воздух. В помещении довольно темно, и Рид ужасно доволен этим фактом, потому что алеют даже кончики ушей. — Аркадию не закроют. — Не строй пустых надежд, — Гэвин решает, что после обмена слюной сам Бог велит перейти на «ты», и смотрит на мужчину совершенно серьёзно. — Я адекватно оцениваю ситуацию. Лучше признать себя банкротом, чем тащить на плечах непосильный груз. Я, как ты успел заметить, не похож на муравья.       Ричард в ответ улыбается по-детски, заправляя короткую прядь волос за ухо, и тянется к Риду за новым поцелуем, не сталкиваясь с протестом. — Я дам денег. — Это слишком много, Ричард. Мы друг друга знаем всего несколько недель, и ты... я не смогу принять эти деньги. Мой магазин придётся... — Наш. Ты закроешь наш магазин только через мой труп. И не возмущайся.       И опять улыбается, как ребёнок, накрывая щёку Гэвина своей ладонью, поглаживая нежную кожу кончиками пальцев. И ведь знает прекрасно, чёртов ублюдок, что Рид ничего закрывать не будет. Ради памяти дедушки, ради их общего будущего, ради Коннора, ради самого себя.