Белый лепесток любви

Дом Советского Союза вновь опустел. Едва первые лучи горячего солнца коснулись земли, все обитатели сея дома, точно птенцы, вылетели из гнезда и разбрелись по своим территориям. Исключением стали лишь Беларусь, который со вчерашнего дня неважно себя чувствовал, и Литва, добровольно вызвавшийся приглядеть за ним. Брагинский не стал возражать, ибо Торис на его памяти был одним из самых ответственных и доброжелательных республик. Сидя в мокрой траве на заднем дворе дома, где раскинулось шикарное ромашковое поле, молодой парень с платиновыми волосами и симпатичными чертами лица безжалостно щипал белые лепестки, приговаривая: — Любит, не любит, любит… Нет, Николай не был одним как те наивные девицы, которые верят, что если цветок нагадает им любовь, то она обязательно придёт. Он просто хотел скоротать время, прячась за пышными кустами от вездесущего литовца, который боится и на минуту оставить его без присмотра. Последней каплей стало то, как Торис сварил Коле куриный бульон и хотел покормить его с ложечки. Ну в точности как заботливая мамочка, заботясь о своем приболевшем чаде. Подобного к себе обращения Беларусь никак не мог стерпеть, поэтому и спровадил эту «мамочку» из комнаты, а сам вылез в окно и укрылся от заботы Литвы на заднем дворе. Николай не мог даже подумать, что этот задний двор настолько большой. Лужайка пестрит яркими цветами, среди них Коля сумел разглядеть подсолнухи, васильки и прекрасные ромашки. Пока надоедливого литовца нет рядом, можно немного полениться. Раскинувшись на траве, Николай продолжал дёргать белые лепестки полевого цветка. Гадал он, разумеется, на любовь своего драгоценного братика. — Не любит… — нахмурившись, заключил он, ибо лепестки закончились. — Николай, звонил ваш брат и сказал, что ближе чем к вечеру не стоит его ждать, — быстро и четко Торис озвучил цель своего появления. Похоже, сей инцидент пошел Лоринайтису на пользу, поскольку кидаться своими излюбленными заботливыми фразочками типа: «Не стоит сидедь на мокрой траве, простынете!» он не стал. — Ясно, — сухо отозвался парень, не поворачиваясь. — Эта звёздно-полосатая задница снова досаждает Ване? — Не могу знать, — пожав плечами, отозвался литовец. — Господин Брагинский не озвучил причину. После этого ответа наступило затишье. Гадать на ромашке надоело, а делать по-прежнему было нечего. Смотря в след уходящему Торису, Коля взял в ладонь волшебный цветок с белыми лепестками и вновь зашептал: — Любит, не любит… Последний лепесток, что юноша так не хотел отрывать, закончился на «любит». Так и не оторвав его, Беларусь с досадой отбросил голый стебель в сторону. Сорвав небольшой букет васильков, парень принялся плести венок. Но, как выяснилось минутой позже, у Николая в этом плане руки-крюки растут явно не из того места. Со злостью отбросив не получившееся творение к использованной ромашке, Коля почувствовал, как на его волосы легко опустилось некое плетение. Подняв глаза, он увидел улыбающегося Ториса. — В-Вот, — растеряно выдавил из себя литовец. Беларусь невольно отвел глаза в сторону и наткнулся на ту ромашку с одним не законченным лепестком. Злодейка-память быстро помогла Коле вспомнить, как окончилось сея гадание. — Торис, ты меня любишь? — неожиданно даже для себя спросил Николай. — Н-Ну, я… — замявшись, обдумывая только что услышанные слова и не веря своим ушам, растерянный Литва не стал упускать столь удобного случая и решил если не признаться, то хотя бы намекнуть ему о своих чувствах. — В-Вы мне… Нравитесь. — Что-то я не удивлён… — от всего этого ромашкового бреда у парня заболела голова. Поднявшись и отряхнувшись от грязи, травы, кровососущих насекомых и всего прочего, Беларусь направился к дому. — Николай, куда вы? — с тревогой поинтересовался Литва, идя за ним по пятам. — Голова от тебя разболелась, пойду полежу, что ли, — грубо и в тоже время без эмоционально отозвался тот. — От головной боли хорошо помогает ромашковый настой! — Хватит с меня этих ромашек! Лучше сделай мне чая с мелиссой. — Но вы же терпеть её не можете, разве нет? — Тогда принеси мне просто кипяченой воды, тупица! — Хорошо, — пробормотал Торис заметно поникнув. — А может, чая? — Знаешь, — остановившись, начал Беларусь, повернувшись к предмету своего раздражения, — мне безумно хочется натянуть чайник тебе на уши, но в виду воспитания, пожалуй, воздержусь, — одарив растяпу на последок холодным взглядом, парень поднялся наверх, громко хлопнув дверью. Сидя в своей комнате, Беларусь с нетерпением ожидал прихода Литвы с кружкой горячего чая, дабы в очередной раз сорваться на него из-за какого-нибудь пустяка и выплеснуть содержимое чашки ему в лицо. Скука — страшная штука. Когда людям, в нашем случае странам, нечем заняться, они начинают придумывать себе развлечения. И как не странно, характер Литвы вполне справедливо позволял наказывать себя за какие-то мелочи и придуманные недочеты. Торис прекрасно осознавал свою вину в плане излишней заботы, но не мог понять, чем и как разозлил Колю. Сейчас Беларуси нужно дать время поостыть, но опять же, чувство вины безжалостно грызло его тельце, просто сжирая изнутри, тщательно обгладывая каждую косточку. Всё же заварив ромашкового чая, Литва поднялся наверх. Стоя возле нужной двери, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, он ни в какую не решался постучаться или же войти без стука. Боясь, что Беларусь вновь накричит на него и прогонит, Торис резко передумал, решив не рисковать и подождать, пока ворчливый парень сам спустится. Не успел он и шагу ступить к лестнице, как дверь со скрипом распахнулась, задевая стоящего под ней литовца и опрокидывая на него этот злосчастный травяной напиток. Показавшейся в проёме Беларусь быстро сообразил, что натворил, но помогать пострадавшему не торопился. — Снова под дверью ползаешь, псина, — зарычал на него юноша с платиновыми волосами, быстро забывая о своей вине. — Тебе заняться больше нечем?! Так я быстро найду тебе работу! Хорошо, что чай был скорее теплым, нежели горячим, ни в каком другом виде Николой его просто бы не принял, поэтому Торис куда больше пострадал от испуга нежели от подкрашенной водицы. Схватив нарушителя своего спокойствия за руку, он отвел его в подвал и выдал самое глупое и невыполнимое задание, которое только могло прийти в его нездоровую, на тот момент, голову: — Вылови всех мышей в нашем доме, начни отсюда. Как закончишь, покажешь мне свой улов. Не давая литовцу и шанса на извинение и тем более на возражение, Арловский захлопнул дверь, заперев её на ключ. С облегчением вздохнув, Лоринайтис стянул с себя мокрую прилипшую к телу одежду и аккуратно сложил её на стуле. Охотиться на грызунов он не собирался, ибо в их доме почти не бывало мышей. Случайно кинув взгляд на дверь, литовец заметил просунутый через низ двери ключ. Неужели Арловский решил поиграть с ним? Нет, случайно обронить его он точно не мог! Бесшумно поднявшись к двери по бетонным ступенькам, Литва взял ключ, с некой опаской повертев незамысловатый кусок металла в руках. Мысленно готовя себя ко всему самому худшему, юноша отворил дверцу и осторожно вышел из подвала. Беларусь стоял в конце коридора под самым портретом Владимира Ильича Ленина, вертя в ладонях ромашку. Тихонько подойдя к предмету своего очарования, Торис наблюдал за тем, как Николай медленно поднимает на него глаза, отрываясь от своего цветка. Скользнув любопытным взглядом по обнаженному торсу литовца, Беларусь с неким смущением поспешил отвести взгляд в сторону. — Боже, оденься! На тебя помимо меня ещё и вождь народа смотрит! — недовольно проворчал белорус. Сделав шаг на встречу к Литве, Арловский всучил ему цветок, который ещё пару секунд назад без цельно теребил в руках. — Когда хоть один из этих лепестков закончится на «любит», я дам тебе свой ответ на твои чувства.