Хогвартская Лягушка

Первым, что увидел Севереус Снейп, полностью погрузившись в воспоминание, была хорошо знакомая ему гостиная Слизерина. Повернув голову вправо, он наткнулся на Малфоя-старшего, окунувшегося в Омут Памяти одновременно с ним, и теперь высматривавшего блондинистую макушку сына. Найти его оказалось не такой уж сложной задачей: на фоне темноволосых людей тот сильно выделялся, даже несмотря на то, что был ниже некоторых своих сверстников. Тем более, что Драко был тем, кто стоял чуть впереди других и без сомнения являлся зачинщиком происходящего. Остальные, - кажется, большая часть первокурсников Слизерина, - желающие "проучить" Айроне по большей части не вмешивались и оставались сторонними наблюдателями, которые ожидали зрелища. Подобное поведение наследников Чистокровных Родов было весьма необычно, учитывая, что тех с детства обучали вести себя как можно более сдержанно и отстранённо по отношению к людям, которые по их мнению были недостойны внимания. А грязнокровки без сомнения входили в эту категорию. Некоторые из нынешних Лордов даже называли это своего рода тренировкой на прочность, которая должна была научить их чад достойно держаться и в обычном мире, где каждая вторая Чистокровная Семья имела какой-нибудь вполне успешный бизнес. Собственно это и служило причиной, по которой Чистокровные вообще терпели совместное обучение. Однако дети есть дети. Иногда они все же переходили границы, и если быть совсем честным, и Северус и Люциус признавали, что такое происходило довольно часто. К счастью, как бы плохо не обстояли дела, дальше словесных перепалок это противостояние обычно не заходило. Или, по крайней мере, последствия оставались между участниками и не выходили за пределы факультета, становясь всем известным фактом, как то было у шумных Гриффиндорцев. Но, если быть до конца честным, оба мужчины могли понять, что привело к недовольству детей. Люциус контактировал-то с Франом всего пару раз, но даже он признавал, что Айроне, кажется, совершенно не осознает, где его место, не говоря уже о том, что он был не в состоянии держать язык за зубами. Впрочем, Малфой-старший слишком хорошо знал своего сына, чтобы не заметить знакомый блеск в глазах, какой он не раз видел у Драко в детстве. Что не говори, а Драко все же был несколько избалованным. Он являлся наследником Рода Малфой, а кроме того ещё и единственным ребенком в семье. Поэтому, Нарцисса не могла ни в чем ему отказать, да и сам Люциус частенько поддавался на уговоры капризного сына. Именно по этой причине, в детстве у Драко было огромное количество игрушек и других мелочей, к которым тот, стоило ему заполучить желаемое, очень быстро терял всякий намек на интерес. Однако была у него и любимая игрушка. Эту вещь ему подарил Северус, когда в очередной раз пришел навестить крестника и, если говорить честно, Люциус всегда немного злился, из-за того, что его сын практически никогда не выпускал ее из рук. Однажды, когда Малфою-старшему надоело видеть, как наследник его Рода в очередной раз укладывает спать плюшевого хорька, которого Северус скорее всего купил в каком-нибудь магловском магазинчике, он просто отобрал ее у ребенка, а после ещё какое-то время уверял, что плюшевый хорек убежал. Драко тогда долго ревел, отказывался даже смотреть на отца и поднял глаза лишь когда заметил, что тот, устав от его бесконечного нытья и гневных взглядов Нарциссы, все же решил вернуть ему эту глупую игрушку, на которую Малфой-младший смотрел все с тем же обожанием и, как бы глупо то не звучало, обидой. Кажется, он все же немного поверил глупым доводам отца. Примерно таким же обиженным взглядом Драко смотрел на Айроне, окружённого толпой детей. Словно этот зеленовласый мальчишка был его игрушкой, посмевшей сбежать. В отличие от Люциуса, Снейп видел абсолютно другую картину, больше напоминающую избиение ребенка толпой, во главе которой оказался его крестник. Северус не по наслышке знал, какого это, находиться в окружении ненавидящих тебя людей. Почти все свое время обучения в Хогвартсе он периодически - довольно часто на деле - сталкивался с подобным лично. Разворачивающаяся перед глазами сцена навевала неприятные воспоминание о Мародёрах, которые всегда стремились загнать его в угол, да ударить и унизить побольнее. В ход тогда шло все: сначала словесные перепалки, затем, если никто не спешил вмешиваться - кулаки, а нередко Мародёры использовали заклинания, которые по мнению Джеймса Поттера были весьма безобидные и которые он частенько именовал " маленькой шалостью". О том, что колдовать в коридоре на переменах запрещено, конечно, никто не упоминал. Даже директор не спешил вмешиваться, отнекиваясь тем, что Джеймс якобы никому не вредит, а в шутках нет ничего плохого. Впрочем, когда дело дошло до того, что он чуть не умер, из-за очередной неудачной шутки Сириуса, ситуация никак не изменилась. Вероятно, Дамблдора никогда всерьез не интересовало его благополучие. Северус и сам порой удивлялся, как он мог быть столь наивным, чтобы в прошлом всем своим детским сердцем верить в обратное. Профессор Снейп до сих пор помнил те эмоции, что он испытывал каждый раз, выходя в коридор после занятий. Страх, когтистой лапой сжимающий громко стучащее сердце, а затем и панику, всегда наступающую, когда вопреки всем его надеждам Мародёры находили его, чтобы снова устроить ему личный Ад. Честно говоря, Снейп бы очень хотел, чтобы воспоминания, которые он видит оказались фальшивкой, но упрямый разум прекрасно помнил, что те были взяты из головы Драко всего полчаса назад, а за столь короткое время подделать их вряд ли возможно. То, что Драко кое в чем оказался похож на Джеймса Поттера было настоящим ударом под дых. Вот только Франа, казалось, абсолютно не волновало его невыгодное положение. В его глазах не было и тени страха, не говоря уже о панике. Он взирал на детей, окружающих его буднично-безразлично. И молчал. Возможно, в силу своего возраста, Драко, занимающий главенствующее - как ему казалось, - положение в этой ситуации это молчание показалось признаком страха. Вот только оба мужчины, смотря на зеленовласого понимали: это молчание было опасным. Фран выжидал или же решал, что предпринять. Тем временем, Драко, выслушав какого-то юношу, наконец шагнул вперёд, ближе к Айроне. "Хлоп!" - раздалось, после того, как Драко, не жалея сил, влепил Франу крепкую пощечину, отчего голова мальчишки чуть повернулась в бок. "Зря ты отказался признавать мои идеалы". - протянул Драко. Его отец и крестный, наблюдая за происходящем синхронно поморщились. Северус просто не мог признать в этом нахальном ребенке своего крестника, а Малфой, хоть и считал, что таких, как Айроне, следует держать в узде, не одобрял методов сына. Внезапно глаза Айроне полыхнули недобрыми огнями. Какое-то время зелёные угольки буквально прожигали дыры в каждом присутствующем, а затем послышался странный грохот. Малфой и Снейп не сразу поняли, что это был звук обрушившегося потолка. "Что за?!.." - недоуменно вырвалось у шокированного Северуса, рефлекторно отступившего на шаг назад. Малфой-страший пораженно выдохнул: "Я не знаю!" Он кинул взгляд на зеленовласого мальчишку и вздрогнул, наткнувшись на холодный безжалостный взгляд ребенка. Совершенно осознанный холодный взгляд маленького монстра. Тем временем, гостиная Слизерина под крики детей продолжила разрушаться прямо на глазах Люциуса и Северуса. Наблюдая за тем, как большинство первокурсников в один момент лишилось сознания, Профессор Снейп подумал: "Но ведь когда мы пришли гостиная была цела!.." Однако на этом потрясения не закончились. Прямо из пола, один за другим, стали вырываться огненные столбы. Все они проходили около бессознательных детей и Драко, но не задевали и не вредили никому из них. Внезапно все замерло. Столбы медленно исчезли, словно их никогда и не было, унося с собой любые следы того, что когда-то здесь полыхал огонь. Разрушения начали постепенно таять, пока гостиная не вернулась к своему изначальному состоянию, словно кто-то невидимый нажал на кнопку возврата. На этом воспоминание обрывалось. После того, как Люциус и Северус вернулись в реальность, они некоторое время не могли вымолвить ни слова. Однако вопрос: "Что это было?" чётко читался на их лицах. Наконец, более-менее придя в себя, Люциус подошёл к своему столу и молча опустился в кресло. Северус поступил схоже, устало упав на единственное оставшееся свободным кресло напротив. В голове каждого из них была непонятная каша из вопросов, ответы на которые они никак не могли найти. Вскоре тишину разрушил задумчивый голос Малфоя-старшего: "Знаешь, я начинаю понимать, почему мой сын так зациклен на этом мальчишке..." Северус вскинул голову, недобро прищурив темные глаза: "Он ученик моего факультета". - напомнил он другу. "Пока". - поправил тот, пожав плечами: "Но, давай честно: вряд ли он сможет нормально устроиться в магическом мире. Я лишь предложу ему выгодную сделку". Северус Снейп явно не был рад слышать подобное. Нахмурившись, он выразительно глянул на Люциуса и, предчувствуя трудный разговор, напомнил: "Он всего лишь ребенок". В ответ на это Малфой-старший усмехнулся, зная только одно: что бы Северус не сказал, он приложит все силы, чтобы в итоге Фран стал подчинённым его семьи. И никакие доводы не смогут остановить его.