Скажи жизни да

Сколько я здесь? Не знаю, меня вообще не интересовал этот вопрос. У меня было все что только можно пожелать. Каждое утро я завтракала со своими родителями, провожала отца прося беречь себя, это было очень по земному, но меня это успокаивало. Иногда мы с мамой сидели в нашей беседке, иногда к нам присоединялся папа и мы смеялись и баловались. Мама все чаще и чаще оставляла меня одну и я приходила на берег прудика и разговаривала с рыбками или с кувшинками казалось, что они меня понимают. Все легче мне давалось создание как малых так уже и значительных объектов. Дженс все это время был со мной, смотрел на меня своими зелеными глазищами и тихонько мурчал, он был моей незримой поддержкой, опорой. Я была казалось в ожидании чего-то, как будто есть день Х, и он неотвратимо приближается. Был очередной день один из многих, здесь, мы с мамой сидели в нашей беседке и я чувствовала, что приближается какой-то разговор, который все изменит, будто я была в отпуске на лазурном берегу и все, время вышло. Это напрягало, я не могла насладиться нашим обществом, меня не радовали мои фрукты, а шоколад казался безвкусным, я будто замерла от какого-то страха как перед прыжком в пропасть. Казалось, что моё такое беззаботное время вышло, кончилось безвозвратно. — Нет! Сказала мама. Я вздрогнула. Что? Я это сказала вслух? — Нет — еще раз произнесла мама и покачала головой. И рассмеялась слегка взлохматив мне волосы, и прижимая к себе и будто окутывая меня теплом и спокойствием. — Ты так до сих пор до конца не принимаешь мысль что ВСЁ! здесь состоит из чистой энергии, ты, твои мысли, твои желания все это энергия. -все мои мысли? Мама кивнула. — все? Все? Мама улыбнулась и опять кивнула. И мы опять сидели молча наслаждаясь моментом единения с окружающим меня великолепием, которое не могло надоесть. Сколько так мы просидели я не знаю, но в какой-то момент я посмотрела на небо по которому лениво плыли облака, как часто мы не замечаем очевидного, вот и я сейчас только сейчас обратила внимание что за все время нашего сидения солнце как было в зените так там и оставалось. Как же так?! — Что? Спросила мама. — Солнце в зените! Когда мы шли сюда оно там было и сидим долго уже, а оно не сдвинулось с места? — А! Солнце, время? Здесь нет того времени, к которому ты привыкла. Хочешь увидеть закат и ночное небо? Я только молча кивнула. Мама на мгновение закрыла глаза и как будто задумалась, и солнце казалось тоже задумалось и на мгновение замешкавшись словно извиняясь за нерасторопность тихонько, медленно поползло к горизонту. И буквально через несколько минут на небо выкатилась луна и начали зажигаться звезды. Я сидела затаив дыхание, а мой мозг вопил и бился в истерике в моей голове. Или у меня уже нет мозга? И я всего лишь продолжение этого солнца, прудика, неба? Всего что вокруг меня! Я не являюсь частью целого, я и есть это целое, неделимое! — Ну вот ты все и поняла. Ты всегда была сообразительная девочка, а теперь домой? — Домой? Испугалась я, думая, что пришла пора расставаться. — В наш домик. Ты ведь все поняла по мирозданию правильно, и мыслишь о будущем тоже верно, ты осмыслила увиденное, теперь необходимо принять это и наконец последние в списке, но не по значению это выбор. Вот он это час, день, момент Х! то чего я боялась гнала от себя всеми способами. Момент расставания. Я замерла. Но мама меня снова обняла и сказала: — Ты торопишь события. Я ведь уже сказала, как это будет, ты только только осмыслила себя, дальше принятие, а только затем выбор. --Я здесь ещё на долго? -Ты о времени? Да, я опять ко всему с земными мерками, времени здесь тоже нет, оно столько сколько тебе надо, а потом я должна буду покинуть этот такой уютный для меня мир. Я посмотрела на маму. — Ты тоже уйдешь? — Да. Когда я решу, что я этого хочу то да я тоже уйду в один из миров. — В один из миров? — Пришла пора тебе с этим всем познакомиться. Улыбнулась мама. Ну что я могу сказать из того что я узнала и увидела, это настолько великолепно и грандиозно что можно говорить часами. Поэтому попробую все это обобщить. Как уже стало понятно время, расстояние и вся остальная так нам понятная со школы физика здесь не работает. А теперь представьте бесконечно большую и толстую книгу, представьте её в раскрытом состоянии, так вот каждый лист этой книги — это отдельно взятый мир, со своими жителями, вероисповеданиями, Богами, царями, колдунами. И еще один Бог знает чем, видно все кто писал в моём мире фантастику и фентази не были сумасшедшими, они просто более чувствительны, и они скорее всего немного экстрасенсы, чувствующие, ощущающие, каждый мир пропитан энергиями, а человек или другой какой житель является этаким мини аккумулятором сам себя генерирует и потребляет окружающею энергию, иногда его так сказать «закорачивает» на ком то и он вырабатывает такое бешеное количество энергии что буквально светиться изнутри это называется Любовь. Так вот если листы книги — это миры то сам корешок книги — это соединение всех миров, их сосредоточение, там энергия рождается, там она переходит одна в другую, там она распределяется по мирам, как я уже поняла ничего не исчезает, а просто становиться другим. Вот как-то так. И в одном из этих миров я сижу сейчас на кухне с мамой и папой и я лопаю очередную ушастую оладушку политую таким ароматным медом, я чувствую каждую нотку вкуса, каждый оттенок. Я дышу воздухом напоенным ароматом трав и музыкой солнца. Хотя я уже понимаю, что и дышать мне не надо, и есть тоже. Но это такой кайф! Я сижу одна у прудика, ну как одна со мною рыбки и кот опять-таки, и вдруг я услышала: -Элиссон! Детка нам пора! Я вскочила и обернулась, сзади меня стояла мама и протягивала ко мне руку. — Куда пора? Холодея и заикаясь спросила я. — Пришло время перейти к следующему пункту, принятие, а чтобы это сделать необходимо попрощаться с собой. — Попрощаться? — Пойдем со мной и ты сама все поймешь. — Мы вернемся? Холодея спросила я. — Конечно. Я взяла маму за руку, буквально вцепившись и мы казалось сделали только один шаг и оказались на земле на кладбище моего родного города, моя могила уже была выкопана и рядом с ней стоял гроб, в котором лежало мое тело, а сверху огромный букет роз, провожали меня в мой последний путь, я усмехнулась, последний тоже ж скажите. Тем не менее провожали меня только бабушка скупо стирающая слезу и дед, да Мэдди со Стивом, и священник который читал из библии 22 псалом: «Господь — пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды, ради имени Своего. Если пойду я и долиною смертной тени не убоюсь зла, потому, что Ты со мной. Твой жезл и твой посох, они успокаивают меня. Ты приготовил предо мной трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей и я пребуду в доме Господнем многие дни.» Никогда я не была набожной и в церковь то ходила по воскресеньям из-под палки, если меня успевали выловить, но именно сейчас видя неподдельное горе моих друзей и моих родных я поняла, что во многом что происходило в отношении меня была и моя вина, вина непримиримости и не умения прощать идти как говорят на компромисс. Мы стояли никому не видимые, я чувствовала их боль, даже боль нашего пожилого священника, меня сотрясала дрожь и мама обняла меня, и вдруг рядом сгустился воздух и из него вышагнул мой папа. Вот тут это и случилось, я кинулась к нему с рыданием и воплем: Простите! Я просила прощение у всех, кого когда-то обидела, не услышала, не поняла, не приняла. И вдруг я услышала тихие слова бабушки: — Прощай Эллисон! Прости нас за все. И меня как будто отпустило, вот оно, то принятие, принятие себя со всепрощением, с любовью, с жизнью. Через мгновение мы были уже в нашем домике, папа держал меня на руках и тихо покачивал меня сидя на диване, а рядом моя мама. А у меня внутри была звенящая пустота. Я осознала. Я приняла. Дело за выбором.