— Ириса, рассчитай местоположение по заданной цели, пожалуйста.
Ладонь в чёрной перчатке медленно передвигается по голографическому экрану, лёгкими прикосновениями выбирая каталог за каталогом и листая найденные файлы. Остановившись на одном, парень отводит вторую руку и не глядя набирает знакомое имя.
— Как скажете, Оператор, — миролюбиво откликается Цефалон, и весь процесс задачи траектории она сопровождает напеванием смутно знакомой Кейну мелодии. Возможно, знакомой даже лучше, чем хотелось бы, но в голове у него абсолютно другое. Не до пения сейчас.
— Что с письмами?
— Ответа до сих пор нет, — немного подумав, извиняющимся тоном произносит Ириса, и перед лицом Оператора проносится папка со входящими сообщениями. Там маячат исключительно оранжевый огонёк Симэриса и старые письма от Лотос. Жизненно необходимой Кейну красной иконки старой знакомой там нет и в помине. — Хотите отправить ещё одно? Предлагаю прикрепить подарок. Шайен понравится.
— Понравится, определённо… — ворчит Кейн, рывком поднимаясь с кресла Переноса и семеня к выходу из комнаты. Окинув критичным взглядом дисплеи на стенах, он уже бегом проходит через дверь. — Где она?
— Из-за магнитных колебаний в Бездне сложно отследить местоположение, Оператор. Расчёт дополнительных данных займёт пять, четыре, три…
Пока Ириса мелодично, напевно отсчитывает секунды, Кейн скептично окидывает взглядом содержимое арсенала, машет на него рукой и, недовольно почёсывая затылок, проходит к мостику. Счастливый гельминтный инфестоид пытается привлечь к себе внимание хозяина, но тот на него даже не смотрит. В целом — как в воду опущенный, душа облюбована скребущимися кошками, а в мыслях всё яснее вырисовывается дурное предчувствие. Кейн злобно провожает взглядом движущиеся пластинки скульптур Аятан, пока Орбитер плавно дрейфует в необъятном космосе; смотрит на страницы магазина, прикидывая, как лучше распределить расходы; читает входящие в папке спама (количество писем от бедного Сталкера, возжелавшего смерти очередного Оператора, опасливо приближалось к отметке в сотню); с крайним интересом вычитывает вырезки, отложенные в Кодекс для таких моментов и всё-таки, обуреваемый недобрыми мыслями, спускается к арсеналу и дотошно выбирает себе облачение для короткого визита. Экипировавшись в лучших традициях вылетов на вылазки, он вернулся к карте в полном вооружении и апатии. Шайен не ответила на предупреждение, которое Ириса отправила Видусу. И даже Видус молчит! Кейн представляет себе все возможные кончины темноволосого Оператора и пускает скупую слезу, как Орбитер медленно застывает на месте.
Мимо окна чинным паровозиком проплывают зелёновато-белые линии, чётко обозначая местоположение космического транспорта. Кейн вздыхает, секунд за десять пробегает от мостика к комнате Переноса и плюхается в кресло, без лишних телодвижений Переносясь в разум Никс.
Знакомое тело бунтовать не стало, в отличие от новенького Умбры, которого Кейн убрал от греха подальше в Арсенал, не имея понятия, как приспособить приобретение. Само приобретение идей не подавало, но и против отдыха, кажется, не протестовало.
— На Орбитере прочитываются сигнатуры живых существ, — обрадованно восклицает Ириса, пока любимый Оператор спрыгивает в челнок. В качестве тестирования Мантис сгибает-разгибает «лапки», вызывая одобрительную реакцию парня. — Я отправляю вас.
Мантис отделяется от Орбитера и устремляется вниз, в бесконечность. Никс водит рукой в воздухе и быстро отстукивает пальцами по панели. Лаконичное сообщение содержит только одну, но и между тем весьма грубую строчку:
«Шайен, у какого чёрта ты шляешься?»
Шайен, конечно, на сообщение не отвечает — видимо, занята чёртом. Кейн тихо ругается, окошко растворяется в воздухе, и Никс застывает, сложив руки на груди. Начинает стучать пальцами по предплечью. Вокруг постепенно скапливается небезопасно выглядящая энергия. От дальнейших действий разрушительного характера Кейна оградила Ириса, напомнив, что Мантис у них в распоряжении только один и ремонту после разлома в Бездне вряд ли сможет подлежать.
Мантис застенчиво останавливается у тёмного Орбитера, ожидая разрешения на состыковку и плавно кружа вокруг, пытаясь светить белыми боками в стёклах иллюминаторов, однако Кейн видит, что на мостике никого нет. Редкие статуэтки Аятан, нервно дёргающие крылышками, приводят его в уныние. Во-первых, Шайен на там не было. Во-вторых, его праведная просьба заполнить недостающие ячейки для аятанских звёзд до сих пор не выполнена! Ну вот кто не заполняет статуэтки до конца? Кто? Никс мотает головой, а Оператор внутри едва сдерживается от зубовного скрежета. Пора брать ситуацию в свои руки!
Целеустремлённый настрой слетает довольно быстро.
— Приём, приём, — менее воодушевлённо зовёт Ириса. Молчит, а потом снова: — Видус, хватит вредничать! Отправь согласие на состыковку.
Вредный Видус согласие отправляет, но продолжает молчать. Говорливый Цефалон Кейна же пытается вытянуть из него хоть слово, в то время как сам Оператор, оставив Мантис под крылом Орбитера, вваливается внутрь мобильной базы подруги, как в свою. Однако даже такое провокационное проникновение остаётся без внимания.
Никс качает головой и сбегает на нижнюю палубу. В кузнице тихо складывается неизвестный предмет, инкубатор тоскливо пустует, но Шайен нет даже у арсенала. Кейн плюёт на всё и выпрыгивает из Никс, злобно топнув ногой и тут же получив коротенький разряд в ответ. Он останавливается у заражённого отсека, качает головой, помня, что Шайен от этого места в лучшем случае шарахается, в худшем — орудует Игнисом. В личной комнате, в которую парень деликатно заглядывает только одним глазком, тоже пусто — на столе одиноко стоит Донда, слабо позвенькивая. Решив, пан или пропал, Кейн рывком перемещается к двери в комнату Переноса Шайен и проводит перед ней рукой.
Дверь послушно отъезжает в сторону, и парень тут же переносится вперёд, спасаясь от неожиданного всплеска энергии, и выставляет руку. Неудачное покушение, как ему показалось, продолжает свои попытки стать удачным, и он склоняется, прячась от глаз неизвестного. Над ним проносятся длинные красные линии знакомого… слишком знакомого…
— Шайен!
Белоснежная Эквинокс резко останавливается, махнув алым Осколком Войны. Её противник, которого Кейн ранее не различил, тоже прекращает бой. Его красный клинок распадается на мириады тонких ниточек и пропадает, оставив быстро погаснувшие искорки.
Кейн хмурится.
— Можешь выйти, а? — первой нарушает молчание Шайен, и лепестки кресла Переноса раскрываются, являя миру её недовольное лицо. Бледные глаза сейчас горят так ярко, что Кейну даже… обидно? что его выгоняют с таким рвением. — Я быстро.
— Шай, до тебя
неделю не!..
Эквинокс резко хватает его на руки, выносит из комнаты, бросает на пол и возвращается обратно. Кейн, матерясь и потирая ушибленное, ковыляет к месту напротив и опускается у стены, оскорблённый и униженный явно не в самых лучших чувствах.
Да и ещё бы! Его променяли на Умбру!
Чёрт, да Кейн никогда не подумал бы, что рано или поздно Шайен — Шайен, которая, казалось бы, в последнее время решила что-то менять в их железобетонных дружеских отношениях! — заменит его варфреймом! Пусть живым, да, пусть реагирующим на неё не только в Переносе, но друга? Одного-единственного, согласного терпеть вредную девушку?
А ведь и заменила.
Друга.
Варфреймом.
Кейн, нахохлившись, сверлит взглядом бледно-розовый рисунок на двери.
— Оператор? — тихонько зовёт Ириса. — Всё в порядке? Ваш поток Переноса не…
— Я вышел.
— О… вот как… погодите! Что с Видусом? Он не отвечает даже по внутренней линии! Он есть на корабле? Он выключен? Шайен активировала Заповедь молчания?
В ногу Кейна снова впился разряд. Наверное, знак согласия. Видус же молчит.
— Да.
— Ох… — тяжело вздыхает Цефалон, после чего снова замолкает. И продолжает, стараясь звучать как можно более естественно: — Вы нашли Шайен, Оператор?
— Да.
Кейн не способен ответить ничего, кроме как «да». Потому что другие слова кажутся ему глупыми и лишними. И он думает, что вот-вот расплачется. И знает, что преувеличивает. Потому что врождённый оптимизм не позволял вешать нос. Или то была глуповатость, кто их разберёт.
— Тогда всё в порядке, — умиротворённо произносит Ириса, и её крохотное изображение, зависшее в углу, радостно крутится. Серебряные ромбы, украшающие бок Цефалона, переливаются всеми оттенками радуги. — Ах! Оператор, вы можете активировать Видуса!
— Ты уверена? — кисло спрашивает Кейн, не горя желанием отходить далеко от двери в комнату Переноса. Мало ли, что взбредёт в голову этому… этому… Умбре! — Он же не мой Цефалон.
— Нужно найти панель настроек, — упрямится собеседница. — И вы же добились расширения прав пользователя Орбитера Шайен! Действуйте! Поднимайтесь, я вижу, что вы до сих пор сидите!
Ириса была прекрасным Цефалоном, за исключением одного лишь её качества — настырности. Настырности и редких поломок в модуле памяти.
Кейн поднимается с неудобного сидения и плетётся на мостик. Когда он достигает конечной цели, Кодекс загорается огнями всех цветов. Видус, хоть и молчит, выражает свои эмоции ярко и понятно. Парень неспешно листает Заповеди, а Цефалон напряжённо следит за его действиями. Удары током становятся явлением настолько частым, что Ириса начинает звонко голосить что-то насчёт того, что Видус хочет лишить её Оператора. Пристыженный спровоцированный перестаёт подавать признаки существования ровно до того момента, пока Кейн с кислой миной не деактивирует Заповедь.
— Дрянной мальчишка! — скрипит над головой. Состояние голосового модуля Видуса оставляет желать лучшего.
Самого лучшего. — В ближайшую тысячу лет ты не ступишь на этот кор-Р-абль!
— Видус, он перераспределил твою Заповедь! — с укором напоминает Ириса, но желаемого результата не достигает.
— Всё зло невозможно замолить добром, — резко отвечает Цефалон.
— Вы закончили? — устало осведомляется Кейн, опёршись спиной на стойку Кодекса. Сложенные на груди руки, постукивающие пальцы, опасно горящие глаза. — Видус, что с Шай?
— А что с ней может статься? — невозмутимо скрежещет тот, и рядом с Кейном пролетает нечто тёмно-красное и шарообразное. Предмет-Цефалон общего назначения растворяется, достигнув магазина, и с нижней палубы тут же раздаётся шорох.
— Что ты делаешь?
— Настраиваю потоки Переноса для другого Варфрейма. — Скрежет Видуса уже давно достиг отметки в «ушераздирающий».
— Там же была Эквинокс?
— Вот именно, что была…
Кейн застывает, а потом резко бросается вниз.
— Шайен!
Он колотит в дверь, надеясь, что подруга одумается и прекратит бичевать варфреймов и себя. Видус и Ириса, скооперировавшись, решали, как отключить питание Переноса так, чтобы Шайен всё равно не смогла воспользоваться варфреймами, но все их предположения разбились об одно короткое Кейна:
— Для Переноса необязательно питание.
Дверь не открывается, изнутри слышатся звуки ожесточённого боя. Кейн выставляет руки перед собой, но его тут же останавливает истошный вопль Цефалона:
— Не сме-Е-Ей испО-ользовать здесь сво-Ою си-Илу-У, мальчишка!
— А как ещё её достать?!
Дверь открывается во внезапно наступившей тишине. В проёме стоит Умбра. Кейн поднимает руку, но варфрейм качает головой. Парень замечает на его руках Шайен.
— В-Видус! — испуганно восклицает Ириса. — Она без сознания!
— А я не вижу!
Кейн открывает-закрывает рот, протянув руку к Шайен. Скользнув ею по волосам, он словно просыпается и с силой выхватывает её у Умбры. Опасливо покачнувшись, он без лишних слов бросается в мед-отсек.
Варфрейм безмолвной тенью следует за ним.
***
— Несносная девчонка! — отказывается успокаиваться Видус. — Ты знаешь, сколько времени займёт восстановление вСеХ-х тВо-Ои-И-их?!..
— Молчать, — цедит сквозь зубы Шайен, и под её рукой растворяется дисплей со списком Заповедей. —
Слушай, выполняй и не отсвечивай.
В спину девушки тут же прилетает хороший электрический разряд, от которого она уклоняется. Разряд впивается в обшивку, оставив заметный след.
— Займёшься.
Она с непроницаемым выражением лица покидает мостик. Голографические кубики в кузнице складываются в угрозы от Цефалона, а Арсенал на попытки им воспользоваться не реагирует. Но при одном только виде экрана с Заповедями Видус тактично отступает.
В комнате Переноса пусто. Тёмная обивка, светлые лампы — Шайен падает в монохром. Дойдя до кресла, она тяжело опускается в него и глотает судорожный вздох.
Перед глазами она видит иконки непрочитанных сообщений и
его.
Рядом с креслом вырастает безмолвная фигура. Длинный тёмный шарф почти касается пола, а рука, не изменяя выработавшимся рефлексам, не покидает рукояти меча.
— Я вспомнила.
Умбра не отвечает.
— Я вспомнила из-за тебя. И если бы не ты, — медленно произносит Шайен, не смотря на него, — я бы не вспомнила.
Она цепляется за своё «вспомнила», отказываясь вникать в смысл слова. Умбра пожимает плечами и отходит от кресла. Меч почти незаметно покидает ножны, вычерчивая в воздухе невидимые узоры. Он орудует им так быстро, что Шайен на мгновение зачаровывается этим зрелищем.
Но в ней не угасает злость.
— Умбра, — зовёт она.
Воин останавливается.
—
Танцуй со мной.
***
— Дура.
Шайен молчит.
Потолок не упал, Орбитер тоже — слышно по шуму двигателей. Она жива. Кейн жив. Но ощущение пустоты где-то в груди не пропадает. Она бессознательно трогает ноющее место и чувствует толчки внутри.
Она переводит взгляд на Кейна и видит, что парень, закинув ногу на ногу, сидит рядом с импровизированной лежанкой и читает какую-то… сводку? Шайен видит даты и слова, но цифры путаются, а буквы отказываются сплетаться во что-то осмысленное. Невысказанные слова тянут горло, встают в нём комом.
Девушка смотрит в потолок.
— Я убила их.
Кейн тихо хмыкает.
— Я знаю.
— Давно?
— Пораньше тебя.
— …и?
— Это я должен спрашивать. Что за гладиаторские бои с явным дисбалансом ты устроила? Умбра места не находил, пока ты тут валялась. Видуса зачем-то заткнула. Когда что-то случается, предпочитаешь практиковать самокопание?
Шайен снова смотрит на парня и видит под его глазами мешки насыщенного синего цвета. А он ухмыляется ей, сцепив ладони перед собой.
Она откидывается обратно и отворачивается к стене.
— …плохой, плохой ответ, — цокает языком Кейн, слабо ткнув её в спину. — Отсыпайся, дурочка. И хватит думать о всяком. Это не ты их убила, а те, кто сошёл с ума. Да и сами они… ты видела.
Шайен неразборчиво мычит в ответ.
— Спеть тебе колыбельную?
Посредственные навыки вокала светловолосого Оператора заставляют девушку извернуться, чтобы предотвратить трагедию, но она видит только его глуповатую ухмылку и то, как он тянет к ней руку. Взъёрошив ей волосы, он довольно лыбится.
— Просто шучу. Если буду нужен — Умбра учит меня играть в Коми.
Увлекательнейшая вещь, хочу тебе сказать! Особенно, если не вспоминать о синем ублюдке в процессе, земля ему металлом.
— Думаешь, Баллас погиб?
— Ни-че-го не думаю. — Улыбка сползает с его лица, и Кейн поднимается. — …но даже если он и жив, то долго это не продлится.
