Кессир

С самого утра Дживон носился по своим делам как сумасшедший. Едва приехав в Кессир, он тут же отправился на встречу с заказчиком, а затем помчался в Посольство для согласования деятельности их организации, работавшей по протоколу Светлых Эльфов, с местной организацией, работавшей по протоколу Лесных Эльфов. Проведя полтора часа за сверкой документов, он получил нужные пыльцовые печати и, впервые за долгое время вздохнув свободно, устроился за одним из столиков в кафе на Обрыве Магнолий. Пока готовился его мандариновый раф, Дживон лениво просматривал ленту новостей в телефоне, однако это занятие быстро подошло к концу. Делать стало резко нечего, поэтому взгляд невольно начал бродить по интерьеру, а затем зацепился за вид из окна. Правый берег лазурной реки являл собой начало огромного поля, переходящего в густой лес с пышными кронами. Внимание привлекали два неожиданно светлых дерева, чьи стволы переплелись друг с другом на манер закрученных проводов. Они стояли четко на линии, разделяющей лесную чащу от покачивающейся в районе лодыжек травы. - Извините, - бариста, что-то записывавший в блокноте, тут же поднимает голову. – Вы знаете что-нибудь о тех двух деревьях? Я часто бывал в городах округа Дриад, но даже там такого не было. - О них тут знают все, - парень с прикрепленной к груди именной табличкой «Ким Ханбин» откладывает свои записи в сторону и, наклоняясь вперед, опирается локтями о стойку, чтобы его было лучше слышно. – Вообще это местная легенда, но многие в нее искренне верят, особенно старшее поколение. Тысячу лет назад, когда на месте первого города еще стоял Камень Вечности, Лесные Эльфы жили единым племенем, занимавшим огромную территорию нашего полуострова. По выходным на главных площадях каждой области выступали самые разные артисты, которые в обычное время либо работали в театрах, либо и вовсе занимались какой-либо отдаленной от этого деятельностью. В один из подобных вечеров пересеклись на сцене травник Джинхван, чей голос внушал покой любому, кто его слышал, и начинающий литератор Чжунхэ, всегда поющий настолько эмоционально, будто он делал это в последний раз. Гармония их голосов была такой чистой, словно их создали друг для друга еще тогда, когда мир являл собой одни только разрозненные частицы. Неделю за неделей судьба сводила их на одних и тех же площадях, пока они, наконец, не слились с толпой танцующих пар, крепко взявшись за руки. Бесчисленные вечера они проводили друг с другом, то гуляя по цветочным тропам, то обсуждая мистические публикации в газетах, сидя в Саду Звезд и попивая вересковый мед. Отдавая дань уважения вселенной, которая соединила их души, они каждые выходные радовали людей своим идеальным дуэтом и руно жизни казалось им волшебной сказкой. - Но что-то явно пошло не так в их розовой идиллии, - подмечает Дживон, когда Ханбин делает лиричную паузу. - Абсолютно верно, - бариста кивает. – Первую половину дня они были заняты своими делами: каждый в отдельной части поселения. И в один из таких дней правительственная ложа Эльфов объявила войну и немедленное разделение земель. Территория Гиацинтовой Поляны, где жил Джинхван, уходила к Зеленым Эльфам, а Изумрудный Лес оказался под управлением Древесных Эльфов. Разделенным семьям давались сутки на то, чтобы переехать в один из новообразовавшихся населенных пунктов. Всякое другое перемещение меж двух территорией пресекалось на корню: сильнейшие ворожеи были собраны вместе для того, чтобы возвести полупрозрачный барьер, который невозможно было повредить или сломать. Вопреки ожиданиями возлюбленные стали видеться лишь чаще. Теперь уже днем они встречались на берегу Лазурной Реки и не расставались до рассвета. Но сердца их ныли от безысходности: они могли видеть друг друга, слышать, но никак не чувствовать прикосновения. Барьер, разделявший их, был не толще миллиметра, однако он все же существовал. Он был холодный, точно кристальное стекло, и раз за разом разрывал их души все сильнее. Они сидели спина к спине и пели в унисон настолько пронзительно, что проходившие мимо эльфы уходили в слезах, будучи не в силах вытерпеть боль, которой были пропитаны их бесконечно чистые голоса. С каждым разом они задерживались у барьера все дольше. Джинхван потерял всякий интерес к травам и врачеванию, равно как и Чжунхэ, для которого важнее всех книг стали любимые грустные глаза, не хотел даже просто прикасаться к литературе. Невозможность почувствовать тепло друг друга поселила в них страх того, что они могут в любой момент потерять еще и то, что имеют. Не зная сколько им осталось, они хотели провести вместе настолько много времени, насколько возможно. Неравнодушные к их горю эльфы по обеим сторонам барьера принялись писать бесчисленные письма в правительственные ложи с просьбой позволить им воссоединиться. В конце концов разрешение было получено, однако Зеленые заявили, что позволят Джинхвану перейти на ту сторону, но никак не принять Чжунхэ. Древесные же требовали того, чтобы Чжунхэ переехал на Поляны, и отказывались пускать Джинхвана. Так, из-за упрямства двух правительственных коалиций их надежды были окончательно разрушены. Обезумевшие от страданий, они и вовсе перестали возвращаться домой. Их голоса с каждым днем становились все тише и тише, пока однажды не смолкли окончательно. Боящиеся того, что могут увидеть, эльфы осторожно ступили на землю, где возлюбленные провели сотни часов. К их величайшему удивлению вместо окоченевших тел они обнаружили два крохотных деревца, чьи тонкие гибкие стволы сплелись друг с другом, каким-то образом просочившись через барьер. Одно едва-едва возвышалось над травой гиацинтового поля, а другое, что было немного повыше, поддерживало его со стороны тенистого леса. Джинхван и Чжунхэ, наконец, обрели покой вместе. - А ничего так легенда, - Дживон одобрительно кивает, прихлебывая свой мандариновый раф. – Ее бы в массы пустить и у вас тут от туристов отбоя не будет. - Я еще не сказал самого главного, - загадочно улыбается Ханбин. – С того момента их голоса иногда можно услышать, проходя в районе тех двух деревьев. - Вот это уже попахивает городской байкой, а не исторической легендой. - Я сам в это не верю, - бариста пожимает плечами. – Но кто знает? Интерес все же взял свое. Перекусив, Дживон отправился на берег лазурной реки, которая волшебно искрилась в лучах садящегося солнца. Настойчиво пахло гиацинтами, чей запах окутал его еще с Бузинного Моста. Эльфов в поле практически не было, многие уже давно с наслаждением ужинали в своих домах. Когда Дживон увидел те самые деревья в нескольких метрах от себя, то поймал себя на том, что испытывает легкое чувство благоговения, нарастающего с каждым его шагом. Легенда так или иначе сыграла свою роль: в голове всплывали образы услышанной ранее истории. Но никаких голосов он не слышал, да и не верил Дживон в них. Он обошел деревья вокруг, прикоснулся ладонью к немного шершавым стволам и в очередной раз поразился тому как чудно они выросли. Одно четко стояло в тени леса, другое же светлело среди изумрудной травы. Действительно захватывающе. Решив, что туризма с него уже достаточно, Дживон сделал фото на память и, развернувшись, направился обратно к мосту. Стоило ветру всколыхнуть густые кроны, как нараспев вдруг пронеслись по округе слова «И день за днем». Дживон тут же обернулся, но никого не увидел. Сердце забилось быстрее. Подождав пару минут, он покачал головой и посмеялся. Знает он такие фокусы сознания, если бы ему не рассказали эту историю, то он бы ничего и не услышал. Однако едва он успел отойти подальше, как снова фактически из ниоткуда прозвучали очередные слова: «Даже если понадобится вечность». Голос был мужской, но отличался от первого: был ниже и с заметной хрипотцой. - Ладно, это уже не смешно. Дживон обошел деревья вдоль и поперек, тщательно прощупал кору и осмотрел ветки, но так и не нашел никакого динамика, из которого могла бы доноситься дурачащая прохожих запись. Зато голоса успели прозвучать еще несколько раз, причем с разных сторон и настолько близко, что стало не по себе. Когда у самого уха раздалось звонкое: «Глазам подвластно не всё», Дживон от неожиданности вскинул руки и уязвленно прожег деревья обиженным взглядом: - Да понял я, понял! Он цыкнул и, покачав головой, торопливо отправился обратно к оживленным улицам, игнорируя легкие смешки из ниоткуда. А с первыми зажженными фонарями на Гиацинтовой Поляне проявились два силуэта, сидящие как обычно: спина к спине с крепко сомкнутыми руками.