Freya

Мне нравится ходить в свернутом пространстве. Это нельзя описать — такой поток ощущений и эмоций, что не знаю с чем можно и сравнить. Кажется, что кто-то невидимый провел по тебе, разгоряченному, прохладным ветром. Но как этот переход перенесет человек я не знал. Они очень хрупки, эти люди. Так что все, что я делал сейчас, делалось впервые. Так близко с человеком. Я усмехнулся, вспоминая как он сопротивлялся. Это будет очень интересный опыт. Я держал его в своих руках, и он не был тяжел. Его трепыхалка, дающая жизнь, стучала спокойно и размеренно. О том, правильно ли я делаю, я спросил у Фреи. Но мать ответила, что это мой выбор. И что бы ни последовало дальше, это будут последствия моего поступка. Ну что ж, уже много, бесконечно много циклов, я принимаю важные решения. И мой сегодняшний спонтанный поступок говорит лишь о том что мне просто и банально скучно. Шагнув из подпространства, я взглянул на свою ношу: он слегка побледнел. Хорошо, что он спит. Я оглянулся по сторонам и пошел в стоящий рядом с моим ют, понимая, что оставлять его далеко от себя было бы неразумно, да и опасно, в первую очередь, для него самого. В моем селении не все дружелюбно относились к этим странным существам, подспудно ожидая от них какой-нибудь пакости. Аккуратно положив его на спальное место, я накинул на него шкуру ворга (вдруг замерзнет) и еще раз просканировав его, нашел его состояние удовлетворительным. Я положил свою руку ему на лоб и тихо прошептал: — Спи. — Еще глубже погружая его в сон. Еще раз посмотрев на него, я вышел и пошел к себе. Пока шел, просканировал свой город. Все было хорошо, спокойно. Ничего не случилось. Так, кстати, я вспомнил что на утренней встрече кто-то спрашивал про пещеру. Я остановился. Пришлось разворачиваться и идти на мое возвышение, откуда я бросил всем мысленный вопрос. — Кто нашел новую пещеру? Ко мне. Через некоторое время ко мне подошел один из молодых. Интересно, кто это его отпустил по пещерам-то шариться. Еще тысячи циклов не прожил и уже нарывается на неприятности. Я сел на специальный, сделанный для меня, выступ на возвышении и скривился. Сидеть в человеческой форме было непривычно и не сильно удобно. Да и подошедший ко мне смотрел на меня скорее с любопытством, чем с почтением. Недовольно рыкнув, я быстро растекся серебристым туманом и вернул себе свою привычную форму. Глянул на молодого. Тот, шарахнувшись, упал навзничь. Я усмехнулся. То-то же. — Кто позволил искать пещеры? — Ментально рявкнул так, что все поселение ментально пошло волнами. Все выскочили и столпились в кучу. Я уже говорил, что иногда надо быть твердым в воспитании. Сейчас именно такой случай. Из общей толпы вышла родительная пара этого детеныша, и так же, как он, они упали передо мной. — Прости! Прости его! — Прошелестели они ментально. Я смотрел на них, ища решение. Должны были быть наказаны все три особи: они недосмотрели, он убежал. Но наказывать их строго желания не было. Я сегодня устал. Как оказалось, новая трансформация и общение с этим человечкой отнимает немало сил. Да и пока я усыпил его… Я еще раз посмотрел на лежащих передо мной. — Где пещера? — Я покажу, — даже ментально его голос дрожал и прерывался. Он бросил мне мыслеобраз. Я аж вздрогнул, и в гневе зарычав, наклонился к ним. Этот паршивец был за горами Забвения. Самое опасное место для любой особи на Фрее. Там жили беспощадные Тикирусы — червеподобные существа. Они вводили любую особь в транс, а потом, впрыснув в нее свой яд, медленно пожирали добычу еще живой. Я еще несколько сотен циклов назад просил у Фреи позволение очистить горы от этой пакости, но она была против. Наверное, это один из ее неудачных экспериментов. Но он все равно оставался ее детищем. И она их оберегала. Их от нас, а нас от них. Потому и появились эти горы Забвения, а вместе с ними строгий запрет на их посещение. Я оглядел площадь. Весь мой народ был здесь, замерший в ожидании. Пара, поняв, что натворил их детеныш, от страха начала многократно и хаотично менять форму. Они боялись. И поделом. Я сузил глаза и глянул на пару. Ожидание наказания, это еще большее наказание. — Вы, — указал я на пару, зная, что-то, что я сейчас скажу, сделает несчастными три особи. Но лучше сейчас несчастные и живые, чем очень скоро, судя по поступку детеныша, счастливые, но в желудке у хищника. — Вы разлучаетесь как пара на тридцать циклов. — Все ментальные эмоции на площади просто зашкаливали, а я продолжил. — Ты изгоняешься из поселения ровно на столько же циклов. Будешь жить в поселении за озером Нии. Они уже извещены. Видеться или как-то общаться я запрещаю. -Ты, — я ткнул в детеныша, — до своего тысячного цикла ухаживаешь за снорками. Я выпрямился. Наказание очень суровое, но возможные последствия были бы хуже. У нас каждый детеныш — это дар Фреи. И так халатно к нему относиться. Теперь каждый в селении трижды подумает, прежде чем лезть в эти горы. Я встал и послал мысленный приказ всем расходиться. И не оглядываясь пошел в свой ют. Я знал — все мои приказы будут выполнены мгновенно. Я шел и слышал боль расстающийся пары, боль от чувства вины детеныша. Но я уже все сделал. Иногда приходиться делать то, что самому не нравится. -О Фрея! Мать всего живущего, дай мне сил выдержать их боль, — взмолился я и вдруг почувствовал ментальную поддержку Фреи. Стало немного легче. Наша жизнь на планете отлажена: еду мы выращиваем, нам не угрожают дикие звери. Да и какие они дикие, если все мы живем в симбиозе. Любой детеныш неприкосновенен. Любой, кто посягнет на чью-то жизнь, немедленно карался. Не отнятием жизни. Есть что-то и похуже. Пещеры Рарха! Хоть Фрея и породила нас, но позволила расти, развиваться и жить по нашему усмотрению. Но привитые ею истины незыблемы, а законы нерушимы. Когда мы нашли эти пещеры, то те, кто, в принципе, не способен на убийство, нашли альтернативную замену наказанию за тяжелый проступок. Ведь если ты увидел потерявшегося детеныша и не помог ему, тем самым обрекая его на смерть, ты сам становишься убийцей. И тогда мы и используем эти пещеры. Попадая в них, ты переживаешь во сто крат усиленную боль матери от потери малыша. Говорят, что сила эмоций настолько велика, что тот, кто их испытывает, больше никогда не повторит этого поступка. Я же говорил, что я гуманен. Кстати о гуманности, как там мой глорг? Я мысленно позвал своего друга, советника, а так же того, кто остаётся за старшего, когда меня где-то носит — Фер! А ему позволено называть меня Сэм. Вообще то его зовут Ферар-Ир, но моё положение и долгое проживание рядом дает мне право на сокращение его имени. Не очень удобно, доставляя удовольствие друг другу, кричать все имя целиком. Да и по делу когда надо. Пока прокричишь, забудешь, зачем вообще звал. Хотя о чем я? Я не умею забывать. Мы не умеем забывать. Я уже говорил, что мы не имеем пола. Мы можем меняться, поэтому у нас не стоит вопрос деторождения. Если ты нашел свою пару (а только с парой могут быть детеныш), и ребенок может быть только один. Поэтому каждый детеныш так ценен. Поэтому сегодня мое наказание так сурово. И только паре решать, кто будет вынашивать малыша. Найти пару — это большое счастье, а так же большая редкость. Поэтому, наверное, мы не страдаем перенаселением. А то плодились бы как снорки, которых мы разводим себе для еды. Он откликнулся сразу. — Как наш смелый глорг? — А он глорг? — Феррр! — Сэм, я понял. Спит он. — Не буди, но присматривай. — Да. Зачем он тебе? — Еще не знаю. Я устало лег на свое спальное место, покрытое шкурой ворга, проводя рукой по его пушистому меху и уносясь в воспоминания. Одно время их расплодилось очень много, и с позволения Фреи нам пришлось не одну их сотню уничтожить. Это было нелегко. Они, как и мы, являлись порождением Фреи. И их боль и смерть мы чувствовали, как свою. Но с их количеством надо было что-то делать. Могли пострадать слабые. Пришлось вмешаться нам. Шкуру самого большого и красивого я оставил себе. Да и вообще, после той бойни наши жилища пополнились такими редкими и мягкими шкурами. Мне нравилось на ней спать. Но Фер, поганец, на ней любил заниматься совсем другим — быть со мной. Что для друга не сделаешь: и ему приятно, и мне не в тягость, а воргу вообще уже все равно. Я закрыл глаза. Надо хоть немного поспать. И поесть. Но сон победил. Проснулся я резко как от толчка. Меня звал Фер. — Что? — Проснулся. — Иду. Не выпускай. Быстро встав, я буквально ворвался в соседний ют. Там на такой же шкуре ворга сидел мой взлохмаченный глорг и оглядывался по сторонам. Увидев меня, он вскочил и, тыкая пальцем в меня (!), закричал: — Кто ты? Где я? Не понял. Я посмотрел на Фера в недоумении, замечая в глазах человечки панический страх. Я опять посмотрел на Фера. — Когда его приволок, ты был в другой форме, — кинул мне мыслеобраз Фер. И я увидел себя со стороны. Высокий. Мощный. С длинным волосяным покровом на голове, я нес человечку. Так вот, что его так напугало. Я мгновенно расстелился серебристым туманом и тут же сформировал тело привычное для моего глорга. Ого! Я уже называю его своим. А он стал пахнуть еще сильнее. И лучше. Я услышал усмешку и повернул к Феру голову. Он в такой же форме, как и я был ранее ментально надо мной издевался. — Уже твой? — Ментально спросил он. Я посмотрел на этого взъерошенного и взбешенного глорга и, кивнув, кинул ответ. — Мой. В это время, уже пришедший в себя от шока человечка негромко, но рыча, произнес: — Ты меня выкрал! Ого! Как он умеет рычать! А когда он в гневе, его запах усиливается еще сильнее. Запах гнева. Что он там говорит? О неру найва!!! Я лихорадочно стал вспоминать, как можно успокоить людей, и не придумал ничего проще, как медленно протянуть к нему руку, как на озере, и проговорить: — Сэм. Он замер, с опаской глядя то на мою руку, то на Фера. В какой-то момент он, будто поняв, что от него хотят выпалил: — Нейдин. Но это не меняет того, что ты меня выкрал. Меня будут искать! Какой же он громкий. Я поморщился и, не спеша, повторил за ним: — Нэээииидиин… Как же трудно-то. Он замер в растерянности и, глубоко вздохнув, как перед прыжком, глядя мне в глаза, предложил: — А, ладно все равно не выговоришь правильно, зови меня Дин. Я, склонив голову, смотрел на него, параллельно слыша заинтересованность происходящим Фера. Человечка еще раз тяжело вздохнув, протянул ко мне руку, касаясь моей руки, и негромко произнес: — Дин. — Дииин, — произнес я медленно, словно пробуя на вкус. Мне понравилось. У него была теплая на ощупь рука, которая слегка подрагивала. И не сказать, что она была маленькая. Я был выше его на целую … голову? Да. Все это хорошо, но я вспомнил, что так хотел есть и, не отпуская его руки, предложил, как смог: — Еда? Он шарахнулся от меня с возгласом: — Я не еда! Я вздохнул таким непривычным телом, и тут мне подумалось, что, наверное, мне еще и есть придётся в этой форме. И услышал, как веселится Фер. — Сам его приволок, сам и выкручивайся, — ментально сказал он мне. Я опять посмотрел на Дин. Мне все больше нравился мой глорг. — Дин, есть. Он нервно сглотнул и кивнул головой. Я только повернул голову в сторону Фера, как тот вышел, чтобы вскоре вернуться с огромным подносом в руках. Поставив его на шкуру, он поклонился и вышел. Я протянул руку, приглашая. Человечка не тронулся с места. Тракс!!! Что-то я стал часто ругаться. Вздохнув, я сел рядом с подносом, не зная, что делать дальше. То есть примерно я предполагал, что надо делать, но вот как точно, еще не знал. Я вздохнул и, взяв кусок лепешки такими непослушными руками и макнув ее в миску с тушеным мясом и овощами, положил в рот. Проглотить не получилось. Чуть не подавился. Видя все это и уже не сильно меня боясь (человеческий запах стал слабее), он тоже взял кусок лепешки, макнув его в миску, положил в рот и с видимым удовольствием стал двигать челюстями, затем все это проглотил. Глядя на него, я опять оторвал кусок лепешки и проделал все так же, как это делал Дин. Я ведь только снаружи похож на человека, а внутри у меня мое строение. Мне просто надо научиться пользоваться этой формой. И мой глорг мне в этом поможет. Да и язык кстати надо бы выучить. И вот еще что, там на озере, он долго сопротивлялся моей ментальной атаке. Надо узнать, как это у него получилось. А может и человечки могут ментально общаться, просто они не умеют. Все это я обдумывал, жуя уже второй кусок мяса. Я поднял голову от своей чашки с едой и встретил заинтересованный, но настороженный взгляд Дин, и улыбнулся ему. Когда раньше наблюдал за людьми, подметил, что этот жест говорит о дружелюбии. А я сейчас ну просто сочился дружелюбностью. Лишь бы мой глорг был спокоен.