Тише

      Я попрошу у того божества, что способно послать нам сны, чтобы он принес тебя. Такая простая просьба. Может быть, я даже стану на колени у своей кровати, облокочусь руками о матрац и сложу ладони в молитвенном жесте, взывая к нему. Или все же к тебе. Я буду просить настолько долго, насколько понадобится, пока сон не поглотит меня, пока я не осяду на пол, провалившись в царство иллюзий. Пока ты не спустишься ко мне. Я буду произносить простую молитву, нет, не ту, что можно найти в книгах стоящих на моих полках, нет. Ту, которая сильнее всех других, ту, что идет из глубины моего сердца, ту, что предназначена только для тебя. Я буду молить чужого бога, и пусть меня постигнет кара, ибо не смеют люди молиться иным божествам, противным тому, силуэт чьего сына висит у изголовья кровати; ибо не смею я желать тебя настолько яро и страстно. Ибо всё же желаю. И возвожу в ранг божества.       Я желаю ощутить легкое дуновение ветра, несущего твой запах. Тот, что остается на твоих вещах, тот, что еще хранит в себе тот шелковый шарф, что когда-то был повязан на твою шею. Ты забыла его у меня, и теперь я храню его как священную реликвию. Бережно касаюсь его, когда сердце устремляется к тебе, когда не думать становится более не возможно, когда становится невыносимо.       Так сложно и одновременно так легко жить, зная, что ты совсем близко, но при этом так невыносимо далека. Какое счастье встречать тебя днем, ходить вместе на прогулки и говорить о важных и не очень вещах, но какая же боль ощущать при этом, что ты так невообразимо далека, что до тебя невозможно дотянуться. Иногда я хочу коснуться тебя. Просто чтобы поправить выбившуюся из прически прядь, или даже просто приобнять, когда ты кажешься слишком напряженной. Но я не могу. Ты никогда этого не видела, того, как иногда моя рука зависает буквально в сантиметре от твоей руки, будто вокруг тебя какое-то защитное поле, через которое мне не пробиться. Нет, я не потревожу твой покой. Не позволю своим чувствам испортить всё то, что сейчас между нами есть. Я настолько зависима от тебя, что согласна даже так, через боль, через слёзы и бессонницы, но видеть тебя хоть иногда, говорить и смеяться. И по ночам, в тишине, опустившись на колени перед Ним, читать молитву, посвященную тебе, предавая своего Бога.       Я не буду каяться, я отправлюсь гореть за это, но сейчас, проваливаясь в сон, я вижу тебя, я чувствую тонкий запах - твой - и тепло, идущее от твоих рук. Я слышу твой голос, твой тихий шепот и чувствую, как наши ладони наконец соприкасаются. Стою пред тобой на коленях и сил нет подняться, сердце стучит как бешеное, а ты просто стоишь рядом, проводя рукой по моим волосам. Успокаиваешь. - Пожалуйста, - единственное, что могу сказать, поднимая свой взгляд. Говорят, что божества всегда знают, в чем мы нуждаемся. Я не знаю, но сегодня ты - мое божество. - Пожалуйста, - и руки трясутся. Если бы ты не стояла рядом, я бы точно упала, хоть и так уже сижу. Я молю тебя, - Пожалуйста, - шепотом, на грани слышимости.       И ты слышишь мои молитвы. Садишься на кровать - я всё еще у твоих ног - касаешься моего лица. Так нежно, невесомо, даруя ласку, на которую я и не могла надеяться. Касаешься подбородка, заставляя взглянуть тебе в глаза. И я не вижу больше ничего кроме них. Ты меня околдовала, загипнотизировала, я совершенно не могу сейчас думать ни о чем, кроме того, как по-особенному чувствуется это прикосновение.       В какой-то момент я решаюсь, привстаю, так, что наши губы оказываются в паре сантиметров друг от друга, хватаюсь за твои запястья, прижимая их к матрасу, не слишком сильно, достаточно для того, чтобы тебе не захотелось мне противиться. Ты не шевелишься, ждешь. Еще минуту и наши губы соприкоснутся и ты поймешь, насколько отчаянно я нуждаюсь в тебе. Отчаянно, невыносимо, я прошу, прими моё сердце. Отчаянно, я прошу, спаси меня. Я не могу больше страдать в одиночестве, пожалуйста, раздели со мною эту ношу. - Пожалуйста, - отрываюсь от твоих губ, и мы снова встречаемся взглядами. Я знаю, ты не жаждешь, ты не нуждаешься, ты пришла только потому, что я просила, только для того, чтобы принять, позволить поклоняться тебе этой ночью. Будь я менее взволнована сейчас, эта мысль заставила бы почувствовать, насколько всё происходящее является фальшивым, но не сейчас. Об этом я буду думать утром, а сейчас я забираюсь рукой под твою футболку, невесомо проводя по талии, задевая за лиф, касаясь лопаток, и прижимаю к себе.       Это новое, от того яркое и неописуемое чувство, когда к тебе тесно прижимается другое тело. Женское, прекрасное, любимое, боготворимое тело. Настолько же непередаваем звук сбившегося дыхания и его тепло, касающееся шеи. Настолько же прекрасны мягкие волосы, которые я убираю от твоего лица, чтобы коснуться губами нежных его черт.       Избавляю тебя от майки и мягко надавливаю на плечо, чтобы ты упала на кровать, чтобы я могла в считанные секунды оказаться рядом, прижавшись еще плотнее, поцеловать твою шею и ключицы, чтобы наши бедра смогли соприкоснуться, чтобы дыхание сбилось еще сильнее. Сейчас я могу думать не лучше, чем после нескольких бокалов вина, полагаю, что ты - этому причина. Всё вокруг становится таким неважным, таким размытым, единственное, на чем получается сосредоточиться - ты. То, как ты дышишь, как поднимается при этом грудная клетка, то, как ты поворачиваешь голову, открывая еще больше места для касаний, то, как ты проводишь своими руками по моей спине, стаскивая длинную ночную рубашку. Чувствую себя совершенно беззащитной перед тобой, а места, в которых соприкасается наша кожа, будто горят огнем. Оглаживаешь мою талию, плечи, будто случайно проводишь по груди, от чего я заливаюсь алой краской.       Так нелепо, несколько минут назад так яро желала тебя, а сейчас смущаюсь лишь от такого сравнительно невинного жеста. Смотришь снизу вверх. Я надеялась не увидеть в твоем взгляде насмешки, что может сейчас, когда настолько раскрыты друг перед другом, уничтожить меня, но в твоем взгляде тепло и понимание. Ты понимаешь меня, ты не будешь смеяться над этим стеснением и над моей неопытностью. Ты не высмеешь меня.       Снова проводишь по моей груди, в этот раз уже более напористо. Смотришь в глаза, не давая мне отвести свой взгляд, будто гипнотизируя, так, что очнуться удается уже от собственного приглушенного стона, когда твои пальцы сжимают сосок. Скольжу руками по твоей талии до пояса штанов, а потом стягиваю их, оставляя тебя лишь в нижнем белье. Я хочу, так хочу коснуться тебя там, так хочу доставить тебе то удовольствие, которое сама ощущала всего пару раз, когда закрывалась в комнате, накрывалась одеялом и давала волю рукам. Тогда это было стыдно, сейчас это смущает, но стремление настолько велико, что я не хочу ему сопротивляться. Прокладываю дорожку из поцелуев по твоему животу, спускаясь к бедренным косточкам, чувствую, как ты напряглась. Я что-то делаю неправильно? Чуть испуганно смотрю на тебя. Мысль о том, что могу сделать что-то, чего ты не хочешь, что будет тебе противно, вселяет в мою душу ужас. Но ты лишь закусила губу, загнанно дышишь и... тоже смущаешься.       В этот раз уже моя очередь быть настойчивой. Медленно стягиваю с тебя мешающий атрибут одежды, так, чтобы ты смогла почувствовать, как ткань скользит по бедрам, по ногам, чтобы ты понимала, что более нас не будет ничего разделять. Снова прижимаюсь к тебе, касаясь губ, попутно расстегивая лиф, который сразу же отправляется куда-то за пределы моего поля зрения. Наши груди соприкасаются, от чего ты не можешь удержаться на месте, выгибаешься, разорвав поцелуй шепчешь: - Ну же, - двигаешь бедрами, пытаясь потереться о мою ногу. И я касаюсь тебя там. Там, где так тепло и влажно, там, где так мягко и нежно, там, где всё так чувствительно, что ты не можешь удержаться от рваного вздоха, что ты не можешь более оставаться недвижной даже на секунду, что ты хватаешься руками за мои плечи, будто боишься упасть.       Пальцы одной моей руки движутся внизу, даруя тебе наслаждение, пальцы другой держат твою голову, не давая отвернуться и пошевелиться, когда в твоем рту хозяйничает мой язык. Настойчиво, безапелляционно, не давая ни единого шанса на сопротивление. Сейчас твое тело полностью мне принадлежит, так же, как и твой разум. Сейчас, когда ты выгибаешься, прошибаемая мелкой дрожью, когда не можешь удержаться от стонов. - Тише, - сбавляю напор, губами касаясь ключиц, - тише, моя милая. Тише.       Спускаюсь поцелуями ниже, туда, где раньше касалась рукой, замечая, как ты снова чуть напряглась, провожу ладонью по бедру, успокаивая, а потом припадаю к тебе. Невозможно описать, что значит, чувствовать тебя так. Невозможно описать, насколько ты прекрасна, когда хватаешься за простынь, не зная куда деть руки, насколько красива когда пытаешься контролировать себя, не двигая бедрами, не издавая слишком громких стонов. Как еще можно описать то чувство, когда твоя рука ложится на мой затылок, мягко сминая волосы, направляя, прижимая, не давая отстраниться. Как еще выразить то, что делает со мной твой взгляд, когда перед самым пиком, за секунду до того, как выгнуться в судороге и непроизвольно закатить глаза, ты смотришь прямо на меня, с чем-то непередаваемо первобытным, животным во взгляде.       Невозможно описать и ту нежность, что просыпается во мне, когда я вижу твое расслабленное лицо, когда слышу, как ты пытаешься отдышаться, и чувствую как расслабилось все твое тело. Мне снова хочется покрыть тебя поцелуями, мне так хочется, чтобы мы заснули в обнимку, счастливые. Так хочется утром увидеть блеск твоих счастливых глаз.       Ты хочешь что-то сказать, может, ту фразу, которую чаще всего говорят в таких ситуациях, ту, что я боюсь произнести даже мысленно, ту, которая слишком значима, будучи произнесенной сейчас, слишком фатальна, ведь любой звук может разрушить хрупкую иллюзию. Потому я прикладываю указательный палец к твоим губам и шепчу: - Тише, я не хочу снова оказаться одна. ***       Просыпаюсь утром, лежа на полу, обнимая забытый тобою шарф. Взгляд Божьего сына с распятья смотрит укоризненно, призывая сожалеть о том, что произошло этой ночью и о собственном поведении. - Нет, я не буду молиться о прощении, - отвечаю ему. Я знаю, насколько я грешна, но это мой выбор, и если суждено, если даже Всевышний не сможет понять меня, я буду гореть за эту любовь в аду.