Вот и всё. Никогда бы не подумал, что буду умирать вот так.
Единственное, что я хочу сейчас, это поиграть на своём "Хэммонде", размять свои отёкшие пальцы и снять напряжение. Ха, да я даже с кровати встать не могу. Лёгкие сжимаются при каждом вздохе и движении, а отголоски глухой боли отдаются не только в сердце, но и в голове.
Чёрт, это так обидно, что последние мгновения я провожу вот так. Может быть, мне хватит сил посмотреть из окна на холодный, осенний Лондон: на улице как всегда идёт дождь, прохожие бегут под крыши, чтобы не намокнуть, а пожелтевшие листья клёна кружатся в диком вальсе с сильным ветром.
У меня есть еще немного сил и времени вспомнить дни, наполненные различными эмоциями и проведённые вместе с Сидом, Ником, Дэвидом и Роджером. Это самые лучшие ребята, с которыми мне довелось работать, общаться, просто быть рядом...
Сид — это парень, который был для меня не просто коллегой по группе, а очень хорошим другом. Он слишком быстро покинул наш уютный коллектив, и все эти годы мне его не хватало. Честно признаться, я даже хотел уйти вместе с ним, но что-то внутри мне мешало это сделать, и поэтому я остался. И это было правильным решением.
На замену Сиду быстро взяли парня, которого звали
Дэвид Гилмор, и чёрт, я думал, что с этим парнем я никогда не подружусь, но я глубоко ошибался. Он не только нашёл ко мне индивидуальный подход, но и даже смог установить со мной телепатический контакт.
Ник — весёлый и серьёзный одновременно, очень классный парень. Он всегда относился ко мне с теплотой.
И
Роджер... Через несколько лет после ухода Сида, он был невыносим. Часто цеплялся ко мне по пустякам, порой даже оскорблял, аргументируя это "мотивацией, для создания нового материала". Конечно не очень обидно, но мне всё равно было неприятно слышать эти слова.
Его предводительство пошатнуло ту приятную атмосферу в группе, и находиться там мне было не очень комфортно. Но всё это положение спасал Дэвид, который своим присутствием давал понять, что всё не так уж и плохо.
Но всё-таки без Роджера Флоиды были бы совсем не теми, кем являлись на протяжении пятнадцати лет, и поэтому я терпел.
От таких воспоминаний появился ком в горле, а глаза стали распухать от струившихся слёз, тех слёз, накопленных за всё то время, когда я получал порции оскорблений от Роджера во время записи the wall. А потом он меня уволил. Я надеялся, что он одумается и передумает, но он не передумал.
На протяжении этого времени, я всё терпел, держал в себе, и не мог ни перед кем выговориться, даже перед Дэвидом, который всегда мне говорил: "Хээээй, Рик, если что, ты всегда сможешь поделиться со мной своими чувствами, и что бы не случилось, я всегда тебя выслушаю и помогу. Мы же друзья", но я так никогда и не обратился к нему. Теперь я об этом жалею. Сейчас я бы отдал всё, лишь бы Дэвид был здесь, сидел рядом со мной и смотрел, смотрел как я рыдаю и слушал мои глухие всхлипы, словно я маленький мальчик, потерявший свою любимую игрушку.
Дышать становилось всё труднее, а каждый всхлип отдавался жуткой болью в лёгких, словно они вот-вот разорвутся на много маленьких кусочков. Но сейчас я не замечал эту боль, ведь физическая боль — это ничто по сравнению с моральной, той, которую я испытываю сейчас.
Но через несколько мгновений что-то произошло. Может, я потерял сознание? В последнее время я часто его терял, но длилось это недолго. Потом я снова приходил в себя и лежал там же, где и забылся. Но сейчас я что-то долго лежу в забытье. Боли я почти не чувствовал, а силы покидали меня с пугающей скоростью. В глазах темнело, двигаться я не мог. Я понял, что умираю, затаив в себе все старые обиды и переживания.
Но почему я всё ещё могу думать и рассуждать, если я умер? Такое продолжалось несколько дней, или недель, или полгода. Время вокруг меня будто бы остановилось, а я всё ещё продолжал думать и рассуждать о том, почему я всё ещё здесь и почему я ещё не забылся навсегда.
***
Внезапно я проснулся. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в совершенно другой комнате. Обстановка в комнате была в стиле барокко, а сама она по размерам была не шибко большой. И, чёрт, почему я это заметил раньше, чем то, что я вообще здесь делаю, если я уже умер. Напротив кровати находилось огромное зеркало, и впервые мне действительно было страшно в него смотреть. Может в нем я увижу вовсе не себя, совсем не Рика Райта, коим я был на протяжении 65-и лет.
Но я посмотрел...
— О, боже. Что произошло? — спросил я сам себя.
Я готов поклясться, что в зеркале был не тот Рик, которому было за 60, а тот, которому было 27 и он только вернулся из студии, исполняя там известную Echoes вместе с Дэвидом.
Дэвид... Мне его очень будет не хватать. Надеюсь, он будет скучать по мне.
Я всё ещё продолжал рассматривать себя в зеркале, не замечая вокруг себя ничего. Мысли крутились со скоростью света, а новые вопросы продолжали витать в моём разуме.
Где я? Как я здесь оказался? Почему я выгляжу моложе? Что вообще здесь происходит? И один ли я здесь?
Ответ на последний вопрос был найден сразу же. Мои размышления и вопросы были прерваны глухими шагами по деревянному полу.
—Это ещё что? — спросил я сам себя шёпотом.
Я не стал оборачиваться, подумав, что так менее страшно, поэтому я просто стоял, облокотившись на комод с зеркалом, в которое я не стал смотреть, дабы не узреть нарушителя спокойствия.
—Ох, Рик, как же я тебя долго ждал, — прозвучал до боли знакомый голос с нотками искренней радости.
Весь мой страх улетучился, и я обернулся на голос. Да, я не ошибся. Это был тот, о ком я подумал.
—Сид? Чт-что ты.. К-как ты вообще... — всё новые и новые вопросы продолжали появляться, но я не смог ничего толкового сказать, только невнятные звуки и слова соскальзывали с языка.
Сид стоял в дверном проёме на выходе из комнаты. На его лице сияла радостная улыбка, в глазах плясали задорные искорки, а руки его были раскинуты в стороны для объятий. Ну, наверное для объятий — это только моё предположение.
Выглядел он превосходно, как в старые добрые: цветная рубашка, вельветовые брюки, слегка растрёпанные волосы до плеч, а на его лице совсем не осталось следов ЛСД, он выглядел абсолютно свежим и полным энергии.
—Ну, что ты такой зажатый? Чувствуй себя здесь естественней, а то ты такой скованный будто перед тобой Роджер стоит. Я не собираюсь тебя отчитывать за твою пассивность.
—Что? Откуда ты знаешь, что Родж себя так вёл по отношению ко мне?
—Не волнуйся я всё знаю, что о тебе, что об остальных, — сказал он с лёгкой ухмылкой и присел на скамью, стоящую рядом с комодом, — присядь лучше ко мне, я вижу, что у тебя есть ко мне вопросы.
Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться и присесть рядом. И надо бы сказать, что не зря я подсел к нему: как же от него приятно веяло ароматом полевых цветов. Ох, а вблизи он ещё прекраснее: глубокие карие глаза, изящный нос и приятная улыбка. И почему я раньше не замечал, какой Сид очаровательный? Как же мне хочется его обнять, зарыться в его густых, спутавшихся волосах и вдыхать его приятные запахи. Может даже поцеловать? Ну уж нет Ричард Уильям Райт, давай–ка отбрось срочно эти грязные мыслишки из своей головы, тебя это ни к чему хорошему не приведёт. Но как назло, идея с поцелуем застряла крепко в обоих полушариях мозга и выходить оттуда явно не собиралась. Интересно, а как Сид отнёсся бы к такому? Скорее всего он бы не одобрил, а возможно и вообще бы ушёл подальше, лишь бы не видеть меня. Может, я утрирую, и всё будет не так уж и плохо?
—Так что ты хотел узнать? — спросил Сид с какой-то странной улыбкой, настолько странной, что мне стало не по себе.
Неужели он прочитал мои мысли и теперь осуждает меня за такое? Теперь я чувствую себя просто ужасно: лицо налилось краской, а ноги начали непроизвольно еле заметно подрагиваться от подступающего приступа смущения.
—Эй, Рик, что с тобой? Ты как-то себя странно ведёшь. Необычно. Что-то не так?
Зараза, какой же у него мягкий, чарующий голос. Меня уже перестали волновать те вопросы, теперь же я хотел только одного: поцеловать этого парня и забыть обо всех проблемах, окружавших меня уже неизвестно сколько времени. А ещё я очень стеснительный. Но всё-таки, одна адекватная часть моего мозга ещё не ослепла от этих мыслей, и она жаждала ответов на те вопросы.
—Сид, прошу, объясни мне несколько вещей: во-первых, как я здесь оказался. И, во-вторых, где мы сейчас находимся? — спросил я, едва сдерживая свои всхлипы, чтобы не зарыдать от противостояния внутри себя.
Адекватность или безумие? Сумасшествие или здравомыслие? Ну давай же, Рик, поцелуй его. Нет нет, не смей этого делать. Слышишь? Не. Смей. Этого. Делать.
— Хах, ну слушай, если тебе это так интересно; во-первых, каждый оказывается здесь по-разному и тебе теперь придётся привыкнуть к этому миру, ведь ты тут останешься навсегда, а вот где мы с тобой находимся, я и сам толком не знаю. Но знаю, что тут находятся многие другие прекрасные музыканты, в число которых входим и мы с тобой. Но так как ты тут совсем новенький, тебе надо самому всё увидеть и узнать. Я просто буду твоим проводником, проводником в этот чудный мир, где тебе обязательно понравится.
Я жадно проглатывал каждое его слово, каждую реплику, но мне этого было мало (На самом деле, я просто слушал голос Сида, и не особо раздумывал над его словами).
— Эй, Рик, ты меня слышишь? Почему ты такой... Несуразный? Может быть, хочешь прогуляться вместе со мной по местным окрестностям?
Чёрт, мне очень бы хотелось пойти погулять с ним, развеяться и просто посмотреть где я, но с моего языка слетело то, что я совсем не планировал говорить.
— Н-нет, прости Сид, но я не могу. Мне надо побыть одному и обдумать всё то, что произошло со мной за всё это время что я провожу здесь. Прости.
И я поспешно направился к выходу из комнаты, оставив Сида одного. Я не знал, что меня ждёт за пределами этой комнатушки, и поэтому выходить мне было слишком страшно. Единственное, на что я способен сейчас, так это свернуться в клубок и лечь в углу, чтобы никого не видеть.
На выходе из комнаты раскинулся огромный коридор с большим количеством комнат. Их было настолько много, что у меня закружилась голова. Комната, в который я находился, была в одном конце коридора, и я решил пуститься бегом в противоположный конец, в самую дальнюю комнатушку, чтобы меня там никто не видел и не слышал, в первую очередь, сам Сид.
Бежать на удивление пришлось не слишком долго, и в мгновение ока я оказался у той самой комнаты, которая сразу бросилась мне в глаза. Очень странная дверь, не похожая на остальные: слишком шаткие петли и полугнилые доски. По всей видимости, этой комнатой не пользовались очень давно, значит, не стоит там увидеть кого-то постороннего. И без зазрения совести я зашёл в неё.
Как и предполагалось, никого там не оказалось. И внутри комната оказалась приятней, чем я ожидал. Из мебели там были только массивный шкаф, стеллаж со всяким хламом и старая кровать, которая больше походила на сложенные доски прикрытые простынёй и одеялом. Под потолком висела лампочка, которая ко всему прочему ещё и не работала, но мне и без неё было всё хорошо видно.
Обойдя комнату вокруг, я остановился около кровати и присел на неё. Она оказалась гораздо мягче, чем я предполагал, и я даже рискнул прилечь.
Полежав несколько минут и подумав насчёт Сида, из моих глаз полились слёзы. Солёные капли стекали по щекам, оставляя после себя липкую полосу и падая на подушку, превращаясь в мокрый след. Я повернулся лицом к стене и начал тихо плакать, одновременно думая о том, как я плохо относился к Сиду во время моего прибывания здесь. Нет, не плохо, скорее не особо дружелюбно.
Интересно, а Сид всё ещё сидит там или пошёл за мной? Надеюсь, он забыл про меня и пошёл по своим делам, оставив меня одного. После недолгих раздумий я уснул.
...
— Так, Рик, записываем теперь твою партию. Готов? Два, три, четыре...
The echo of a distant time
Comes billowing across the sand
And everything is green and submariiine
— Воу, Рик, не знал, что ты можешь быть такой писклёй, — промолвил Дэвид с некоторой теплотой в голосе.
— Специально вытягиваю, чтобы на фоне твоего голоса не сильно померкнуть.
— Для клавишника у тебя очень неплохо получается петь. Надо бы тебе почаще давать исполнять вокальные партии, — промямлил Роджер сквозь сигарету во рту.
— Спасибо, я старался.
— Так, ребятки, на сегодня хватит. Вы очень хорошо сегодня поработали, — проговорил звукорежиссёр, — Дэвид, завтра не опаздывай, будем записывать твое соло.
— Окей, понял–принял, — отозвался Дэвид из соседней комнаты.
...
— Хэй, Рик, не мог бы ты остаться со мной на пару минут? — спросил Дэвид с неким беспокойством.
— Оу, да Дэйв, конечно, — отозвался я тоже с иным беспокойством.
— Давай только отойдем в другое место, хорошо?
Мы пошли с ним в близлежащий парк и весь путь прошли в напряжённой тишине, не обменявшись ни единым словом. В конце концов, найдя одинокую лавочку в тени старых деревьев, мы присели, причём слишком близко друг к другу. Мне не очень нравилось выражение лица Дэвида, словно он чего-то боится. Я даже не знаю, зачем он меня позвал. Просто сидеть и молчать? Надо бы спросить, что он хотел от меня.
— Ну так о чём ты хотел со мной поговорить?
Этот незначительный вопрос отпустил спусковой курок на затишье Дэвида. Он внезапно схватил меня за ворот пиджака и, приблизив своё лицо к моему, начал чуть ли не кричать на меня.
— Прошу тебя, Ричард, не уходи. Пожалуйста. Ты мне очень нужен здесь.
Ричард? Так меня только называли, когда происходило что-то серьёзное или когда я разбил любимую вазу Ника, хотя разница невелика.
— Слышишь меня? Пожалуйста, не покидай меня.
Внезапно перед глазами всё поплыло и я ничего не успел ответить Дэвиду. Спустя пару секунд всё погрузилось в темноту.
...
А теперь я проснулся. Лёжа в холодном поту, на той же кровати, обрывки воспоминаний постепенно складывались в единую картину. Я начал потихоньку вспоминать всё то, с чем я пришел сюда. И сон, очень странный сон. Вроде бы там был Дэвид... и студия... и парк... Боже, я хочу одновременно и забыть, и запомнить этот сон. Сколько же интересно я здесь находился? Думаю, пора бы отсюда уйти и вернуться в ту комнату, где я оставил Сида одного.
Стряхнув с себя остатки сна и сев на угол кровати, я принялся обдумывать всё то, что произошло со мной в последнее время. Мне нравится думать, это помогает отвлечься от каких-то своих проблем. Но порой я не замечаю, что происходит вокруг меня. С одной стороны это хорошо, но с другой...
— Ну, Рик, наконец-то ты проснулся, а я то думал целую вечность здесь просижу, — проговорил Сид, — Ты очень мило спал первые пять минут, а потом ты начал ворочаться с боку на бок, при этом что-то нашёптывая. Тебе снился кошмар?
Все мысли разом улетучились из моей головы оставив меня наедине с...
— Сид? Но что ты здесь делаешь и как ты меня нашёл?
— Всё дело – в мыслях, — полушёпотом произнёс Сид, — присядь ко мне, мне надо с тобой кое о чём поговорить.
Неужели он действительно умеет забираться в чужие мысли и всё читать? Если так, то всё Рик, теперь этот засранец знает про тебя всё, что только можно и нельзя. Может, снова уйти куда-нибудь подальше, чтобы... А, ладно, просто возьми и уйди.
Но поднявшись с кровати и подойдя к двери, Сид не стал просто сидеть сложа руки. Он резко поднялся с места, схватил меня за руку и, развернув к себе с нотками злой обиды в голосе, начал осыпать меня вопросами:
— Почему ты постоянно пытаешься избегать меня? Тебе неприятно моё присутствие? Неужели тебе так трудно остаться со мной наедине и поговорить? Я что, для тебя пустое место, слова которого ничего не значат? По твоему мнению, меня можно просто игнорировать и не замечать, ведь так Рик, я прав?
Эти слова раздались глухими выстрелами в голове, а перед глазами встал туман. Мне стало ужасно стыдно за своё поганое отношение к Сиду. Почему я сам сначала не заметил, как Сид был дружелюбен со мной, а я повёл себя с ним как последний придурок.
Сид прожигал меня своим взглядом от которого всё моё тело свело от судорог, и я упал на пол перед ним. Перед глазами появилась пелена, а в горле ком, который пытался сдержать подступающие приступы рыданий. Внезапно, Сид потеплел и, опустившись на пол, сел передо мной.
— Эй, Рик, ты в порядке? — спросил Сид с сильным беспокойством.
— Да Сид, всё хорошо, я просто это, ну, как это... — голос мой осел и я не смог ничего договорить.
— Мне не стоило быть таким резким, я и забыл, что ты очень чувствительная натура, — проговорил Сид слегка виноватым голосом, — Я надеюсь, тебе это чем-то поможет и ты не сильно будешь против, — и, взяв мою голову за подбородок, Сид накрыл мои губы своими и начал меня нежно целовать.
Это был слишком неожиданный шаг Сида по отношению ко мне. Он старался целовать осторожно, без резких движений, заставляя моё сердце бешено биться, словно в него ударили тысячи молний. Его язык начал свободно кататься по моему рту в поисках моего языка.
Свободной рукой Сид водил по моим волосам. Сначала это было приятно, но потом он начал их крепко держать, настолько крепко, что из меня непроизвольно вырвался звук сильно похожий на кошачье мяуканье, но он быстро утонул во рту Сида, не успев полностью раскрыться.
Внезапно Сид оторвал свои губы и слегка хриплым голосом произнёс:
— Хэй, а я ведь всегда тебя сравнивал с котом. И я в этом убедился. Ты даже звуки похожие издаёшь. Помнишь мою "Lucifer Sam"? Все думали, что эту песню я написал про кота Томаса Перси. Но на самом деле я написал эту песню когда смотрел на тебя и на то, что ты делаешь. Иногда ты меня вдохновлял на очень прекрасные вещи.
Не дав мне ничего ответить, Сид продолжил своё дело. На этот раз его руки держались за мои плечи, то и дело теребя мой свитер. Но постепенно его руки опускались всё ниже и ниже. Вот они на лопатках, а теперь и на талии нежно поглаживали мою спину. И только мои руки были безучастны ко всему этому безобразию. Я попытался их как-то задействовать, но бесполезно: они просто болтались как дождик на рождественской ёлке.
Холодный нос Сида непрестанно прижимался к моим щекам, которые пылали огнём, то ли от стыда, то ли от чувства вины за то, что я должен был первым поцеловать Сида, а не он меня.
Неожиданно Сид прервал поцелуй и резко отшатнулся от меня. Его взгляд был устремлён на меня, и в нём можно было увидеть отчаяние. Или безысходность.
— Сид, в чём дело? — спросил я с удивлением, ведь я никак не ожидал такого поворота событий.
Он ничего не ответил, а только спрятал голову в подогнутые колени и начал слабо трястись. От такого меня тоже пробило на лёгкую дрожь, ведь это действительно пугало. Недавно же всё было хорошо, даже слишком. Или он испугался того, что я буду его осуждать?
— Сид, объясни мне, что произошло. Всё же было так хорошо.
— Ты... Тебе правда понравилось? — проговорил Сид, устремив свой нежный взгляд на меня.
— Конечно, ведь это было ошеломляюще и очень неожиданно. Честно сказать, я с первой минуты проведённой с тобой, только об этом и мечтал. Ты не представляешь себе, как я желал этого поцелуя. Именно из-за этого я плохо к тебе и относился. Я ужасно переживал по этому поводу, боялся, что ты меня не поймешь и начнёшь осуждать. Прости меня.
Я обхватил своими руками ладони Сида и большими пальцами начал нежно поглаживать его шероховатые ладошки. Наконец-то мои руки были не бесполезны. В этот момент Сид был похож на маленького скворца, который отбился от стаи. Он смотрел на меня своими глазами, которые напоминали мне чёрные дыры в небесах. Он улыбался мне своей мягкой улыбкой, которую он, к сожалению не так часто использовал в своей жизни.
— Знаешь Рик, я всегда чувствовал, что между нами что-то есть, но я никогда не говорил тебе этого. Я думал, что если я выкину что-то подобное, то меня ты не поймешь, решив, что я опять натянулся кислоты.
Я ничего не ответил Сиду, а только продолжал сидеть рядом с ним, держа его за руки и думая о том, что мы смогли разрушить барьер неуверенности между нами. И вот мы сидим вместе как два влюблённых дурака, в этой тёмной комнатке, и не думаем ни о каких проблемах бытия. Мы просто счастливы быть вместе здесь и сейчас.
