Ничего общего

Артуру Пендрагону семнадцать лет, он лучший охотник в гриффиндорской команде по квиддичу за последние два десятка лет, староста седьмого курса и завидный чистокровный красавец. Мерлин Эмрис пятнадцать лет, она любит укромные места, ценит ту самую хаффлпаффскую дружбу и у неё оттопыренные выделяющиеся уши, которые она по привычке прячет за чёрными лохматыми волосами. Их пути пересекались несколько раз за все годы учебы: трижды в библиотеке, два раза вплотную столкнулись в Большом Зале и один раз медотсеке. Тем для разговоров у них никогда не находилось, да и личного знакомства они не имели — Мерлин точно знала такого выделяющегося среди всех напыщенного осла и точно знала, что Артур знать не знает кто она. И от этого в ней просыпалась странная, нелогичная, аномальная обида, будто он должен был её узнать. Эмрис гнала это нелепое чувство подальше, ибо ему совсем не место в её голове, на носу СОВ и сломанная кость в руке совершенно не повод держать её в лежачем положении, подумаешь зачиталась и не заметила, что лестница сдвинулась — с кем не бывает! «Да только с тобой и бывает», — ворчит Гаюс, её лучший друг с счастливого шестого курса, который постоянно лечит её травмы и по-отечески цокает языком на каждый её виноватый взгляд. В целом и в общем между тихой хаффлпаффкой Мерлин Эмрис и ярким гриффиндорцем Артуром Пендрагоном нет ничего общего и их жизни никак напрямую не могли и не могут пересекаться. А потом в Дырявом Котле перед Рождеством напившиеся семикурсники стали приставать к младшекурсницам и Мерлин сама не знает как и почему, но сломала нос наглому гриффиндорцу, который лез к её скромной сокурснице. И, честно, она не понимала откуда и почему появилось приятное наполняющее чувство справедливости и отомщённости. Артур выглядел больше удивлённым, чем разозлённым, на что Эмрис — опять же, в несвойственной ей манере — сдержанно хмыкнула и, невозмутимо накинув на шею шарф, вышла за дверь. Тогда Артур Пендрагон заметил её и пропал. Чем больше он её узнавал от посторонних лиц — потому что хаффлпаффка его персону начисто игнорировала — чем больше получал от неё категоричных отказов хоть на разговор, чем больше он её видел — тем сильнее чувствовал, что она ему нужна. Просто нужна. Без объяснений, без разговоров, без сотни вариантов подтекстов — нужна и всё. Артур не понимал природу своей, откровенно говоря, одержимости, но чувствовал — жизнью готов поклясться! — что они связаны. Он и она с её весьма ироничным для магического мира именем. Мерлин делала вид, что всё как обычно, все как всегда, но, чтоб её, ничего не как всегда и обычно. Ей, конечно, могло показаться — скорее Мордред воскреснет по её душу — но Пендрагон стал её чуть ли не преследовать: она вышла гулять по двору — он «внезапно» вышел подышать воздухом; она сидит в укромном уголке в полупустой библиотеке — он садится рядом с ней, говоря, что места лучше нет; она пробирается на кухню к домовикам — и вот совпадение! — он уже сидит там и пьёт горячий шоколад, предоставляя ей кружку. Мерлин язвит, грубит и называет его ослом — Артур не обижается, колко бьёт в ответ и шутит над её неуклюжестью. Мерлин улыбается чему-то своему — Артур хмурится, не замечая пенные усики на верхней губе. Мерлин отчего-то называет его «Ваше Величество» — Артур говорит, что из неё вышла бы худшая служанка на весь Альбион. Мерлин возмущается за необоснованностью его выводов и говорит, что она хотя бы не ленивая и в состоянии встать по утру с кровати самостоятельно — Артур замечает, что её голубые глаза отливают золотым и в голове что-то щёлкает… Великий Волшебник понимает всё лишь через два года, в свои семнадцать и в день своей свадьбы с очень наглым гриффиндорцем и королём.