идикомне

Юность Мечты и слезы, Цветы и грезы Тебе дарю. От тихой ласки И нежной сказки Я весь горю. А сколько муки Святые звуки Наносят мне! Но силой тертой Пошлю все к черту. Иди ко мне. С. Есенин, 1914

В старом особняке Хейлов всегда холодно, темно, сыро: немудрено. Ведь на душе у жильца этого дома точно так же. Внутри Дерека Хейла будто бы гуляет ветер, заставляя того сжиматься и обхватывать себя руками, в надежде согреться. Но ни в одной, даже самой теплой стране, ни с каким огнем он не согреется и не наполнит себя былым теплом. Страшно. Страшно осознавать, что все вокруг живут, а ты умираешь. Нет, не в буквальном смысле, хотя… лучше бы так. Ты вроде жив, а может и мертв. Живой мертвец. Дерек поднимается с дивана, который тут же отзывается глухим скрипом, заставляющим мужчину непроизвольно вздрогнуть. Хейл смотрит в окно, - там темно. И ночь, вроде бы должна манить его, но это не так. Даже ей, с ясным сиянием луны на черном небе, не удается заставить его делать что-то. Он бы так и сидел на старом, обветшалом диване, без движений и без слов, пока его не нашли бы. Хотя… кто его мог найти? *** Около дома Стилински внутри у Дерека будто разжигается маленький огонек, но тут же меркнет, вместе со светом, только что потухшем в комнате мальчишки. - Стайлз, - почти шепотом говорит он, будто боясь, что тот услышит и поймет, что Хейл следит за ним. А он следит? Или, быть может, наблюдает? Мужчина рвано выдыхает и опускает голову, собираясь начать свое ночное дежурство, как всегда; никто не потревожит Стайлза и его семью. И Дерек тоже не потревожит. Но вот, в комнате младшего Стилински снова загорается свет, только уже более слабый, от ночника. И дом вновь начинает излучать свет, пробивающийся сквозь терновые заросли, прямо в душу и в сердце Дерека. Метафора, но все же. Мальчишка, потягиваясь, подходит к окну, открывая его. Потревоженный каким-то звуком, Стайлз не находит ничего лучше, чем посмотреть, что же там такое. Или, кто такой. А сколько раз Скотт и… Дерек предупреждали его: не высовывайся и не нарывайся. Но, тогда он бы не был Стайлзом Стилински. - Дерек, - негромко говорит он, усмехаясь. – Я знаю, что это ты, я тебя видел! Игра в прятки? – Здорово. Мужчина выходит из своего «укрытия» в виде дерева и предстает перед юношей. Волосы Хейла отражают лунный свет, переливаясь. А кожа становится мертвенно-бледной. - Привет, - тихо. - Что? – мальчишка хмурится, а после, закатывает глаза. – Прости, я не крутой оборотень и нихрена не слышу. Ну-ка, лезь сюда, - отходит от окна, чтобы Дерек поднялся к нему. *** - Так, что ты тут делаешь? – вскидывает брови Стилински, смотря на Дерека, который стоит в самом темном уголке его комнаты, с опущенной головой. – Эй, волчонок, кто-то обидел тебя? Волчонок. - Стайлз, я… Кто-то обидел тебя? - Что ты? – парень закусывает губу, смотря на мужчину. – Да ладно, - протягивает он, вскидывая руками, - ты что, приперся помолчать? Или… следил за мной? – прищуривается. - Нет! – слишком резко отвечает мужчина, тут же выдавая себя. *** Дерек выходит из тени, медленно подходя к мальчишке, смотря, неотрывно, в его глаза. - Ты только не бойся, - просит он, сглатывая. - Бояться? – нервно усмехается, невольно пятясь назад. – А я и не боюсь. Бояться? - Стайлз, я должен сказать кое-что… А я и не боюсь. - Ну, так говори. Говори… - Я думал, много думал… я же не всегда был таким. Холодным. Злым. Одиноким. Все было несколько иначе, раньше, - тяжело вздыхая, мужчина останавливается. – И сейчас, все готово снова измениться, в любой момент! Только, кое-что нужно для этого. Но я не должен пользоваться этим, понимаешь? Стайлз внимательно слушает его и понимает, что в горле стоит неприятный душащий комок. Если слова Дерека и правда, то, что ему надо от него? Хотя, все это было таким грустным. Мир Хейла рушился, это было заметно. И Стайлз замечал это. Ну, конечно, он все замечал. Он бы и рад помочь. Но, что он может сделать? - Пошли все к черту, - пожимает плечами парень, решив, что это неплохой совет. И все внутри у Дерека замирает. Сердце, кажется, перестает биться. Он больше не жив и сейчас упадет, словно тряпичная кукла. Но Стайлз заставляет его держаться на плаву, словно спасательный круг, брошенный потерпевшему, выброшенному в море или океан. И Хейл делает еще один шаг вперед, видя, что мальчишка улыбается. Он смелеет, снова чувствуя, как теплеет где-то в груди. Еще секунда, и он снова оживает. Подавшись вперед и накрывая губы мальчишки своими, тем самым, вовлекая его в поцелуй, - в самый желанный, в самый сладкий и ценный, - Дерек понимает, что все рядом со Стайлзом так просто, легко, воздушно. Стайлз не будет отталкивать мужчину. Он лишь положит руки на его талию, притягивая того ближе к себе. Тепло Дерека, отныне, будет вместе со Стайлзом, согревать его. Всегда. - Я люблю тебя, дурак, - шепчет мальчишка в губы Хейлу, когда отстраняется, чтобы втянуть воздух. – Ждал, пока пойму, что с тобой. Думал: проблемы, не хотел мешать еще больше. Дерек молчит, слушая его. В груди что-то тревожно, но приятно, защипало. - Иди ко мне, - говорит он на выдохе и укладывает голову на плечо мальчика, чтобы уронить на рукав его футболки одну единственную слезу, которую Стайлз никогда не увидит.