***
— Будешь делать ставки, Рита? — спрашивает Людо Бэгман, когда они пьют сливочное пиво в баре. Ее перо прыгает по блокноту, записывая каждое слово разговора; Людо пытается его поймать. «Это же свидание!» — возмущается он. Рита хохочет: «Это интервью!» — Нет, — говорит она, откидываясь на стул, и ехидно щурится. — Я же не могу повлиять на оценки, потому и рисковать деньгами не хочу. Ну… в отличие от тебя. Людо смеется. — Действительно, быть судьей — хорошее преимущество, — он опасливо косится на перо, но Рита делает вид, что не замечает его взгляд. — У нас же свидание, — улыбается она, накручивая на палец прядь, и чуть не ломает ноготь. — На кого ставил-то, Людо? — На Гарри Поттера, — отвечает он и подмигивает ей. Рита уже представляет, что выйдет в следующей статье, и делает глоток пива, предвкушая вкус скандала, когда Каркаров бесцеремонно опускается рядом с недовольным видом и бокалом огневиски в руках. — У тебя опять усы, Скитер, — говорит он. — Отрастила, — и вопреки обыкновению подается вперед и стирает их большим пальцем; до Риты не сразу доходит, что нужно было отстраниться или ударить его по рукам. — Хоть что-то с Хогвартса не меняется. Людо присвистывает. — Вы встречались? — спрашивает он, приподнимая брови. Игорь скалится. Рита отмахивается от вопроса, словно от мухи. — Мы одноклассники. — Мы спали. Она обещает себе, что напишет про него нечто ужасное-омерзительное-пошлое-низкое настолько, насколько не писала никогда, и улыбается. — Было дело. Но мне не понравилось. Людо смеется. Рита закидывает баллы на свой счет.***
— Да ладно, Скитер, не убивай меня, — Игорь хватает ее за руку у самого выхода, когда она думает, что пора бы аппарировать домой, пока она еще может аппарировать. Он пьян намного сильнее ее самой и явно с трудом стоит на ногах, но пальцы сжимают ее запястье цепко и отпускать не собираются. Рита вскидывает брови, дескать о чем ты, милый? Игорь закатывает глаза вместо объяснений. — Я тебя знаю, — говорит он. — Ты уже планируешь месть. — Не настолько хорошо знаешь, Игорь, — она щурится. Он в ответ лишь целует, и ей не хочется, чтобы он отстранялся.***
— Итак, мир? — спрашивает Игорь. Рита на него даже не смотрит, его стараниями боковой шов на мантии разошелся, а она не помнит нужное заклинание, чтобы это исправить, но палочку достает все равно. Каркаров обнимает ее со спины, и его руки, исцарапанные ею же заставляют ее улыбнуться; ей нравится видеть шрамы от собственных жестких ногтей — маникюр она делала не зря, ох, не зря. — Конечно, мир. Как же иначе? Статья под названием «Как Пожиратель Смерти стал директором Дурмстранга???» выходит в свет утренним номером. И Рита жалеет лишь о том, что она не видит лица Игоря при прочтении.***
— Ты сука, — шипит Каркаров, прижимая ее к стене, когда они случайно сталкиваются среди пустого коридора. Рита старается не выглядеть особенно довольной; но его перекошенное лицо едва не доводит ее до оргазма. — Ты уже говорил это, Игорь, милый. Но спасибо, — она лукаво улыбается, не обращая внимания на его руку, сжимающего ей горло. Дыхание он ей не перекрывает, и она знает, он уже не настолько зол, насколько хочет казаться. Да и вреда он ей никогда не причинит. Они трахаются в кабинете Макгонагалл; его пальцы оставляют синяки на ее запястьях, сжимая руки над головой, а парты до сих пор неудобные. Но теперь Рита не закусывает губы, чтобы не стонать, она едва не кричит. — Прямо, как в школе, — шепчет Игорь ей в шею. Но теперь ей хочется, чтобы Макгонагалл их все-таки обнаружила — не везет.***
На столе у Флитвика оказывается удобнее, Рита обхватывает талию Игоря ногами, запрокидывает голову и громко стонет — ей ни капли не страшно, что их услышат, они даже не наложили барьер. — Напиши что-то хорошее о Краме, — просит Игорь, впиваясь зубами в ее шею — ей щекотно и больно, и она улыбается, наслаждаясь, не обращает внимания на его слова. Он отстраняется и смотрит на нее настойчиво, Рита едва не закатывает глаза, приближается сама, впивается в его губы поцелуем. Он не отвечает, и только тогда она шепчет «хорошо», лишь бы он продолжил. Игорь улыбается, и его руки сжимают ее грудь. В тот же вечер Рита пишет. Пишет о том, что Гермиона Грейнджер разбила Виктору Краму сердце. Каркаров сминает утренний номер за завтраком; кидает скомканный шарик ей в лицо чуть после. Рита смеется «я написала». Игорь шепчет «сука». И ей это кажется забавным, потому что именно эти слова он выдыхает ей в шею в следующую минуту и все полчаса, что они проводят вместе — сука, сука, сука.***
Рита не думает, что все серьезно; «все серьезно» закончилось у них еще на седьмом курсе Хогвартса, если и начиналось вообще. Но когда Каркаров застывает на пороге ее дома, прислонившись лбом к косяку, и смотрит на нее со смесью страха и мольбы, а она впускает его, несмотря на то, что понимает, отчего он бежит, понимание, что все серьезно, приходит само собой. — Они убьют меня, — шепчет Игорь, прикладываясь к бутылке огневиски. Рита тяжело вздыхает, доставая из сумочки сигареты. Сердце бешено бьется в груди, но ее даже не посещает мысль выставить его за дверь. Сердце бешено бьется за него. — Они тебя не найдут, — обещает она, хотя слышит, как будут стучать каблуки Беллатрисы по паркету ее дома. Она отнимает у него бутылку и прикрывает глаза. Она обзывает себя дурой в этот момент, но все равно говорит. — Ты можешь оставаться у меня, сколько захочешь. Тебя никто здесь не найдет. Игорь усмехается — он не верит. Но остается. И Рита чувствует себя счастливой, хотя понимает, к чему это может ее привести. Прекрасно понимает. Как минимум — к смерти. — Я люблю тебя, — говорит, она знает, врет Игорь, прижимаясь к ее губам в поцелуе. Она позволяет ему эту маленькую ложь, давно зная цену его словам. Она его не любит, и это точно и очевидно. По крайней мере, для нее самой. — Ты будешь готовить мне ужин, если останешься, — требует она, отстраняясь. Игорь вяло улыбается. — Могу даже завтрак. — Мне на работу к шести. Его смех — насквозь фальшивый. — Значит, не могу. Ужин так ужин. У тебя ведь аллергия на томаты, верно?***
Он исчезает бесследно спустя полгода, когда Рита смиряется с мыслью, что он живет у нее, что ждет ее каждый вечер. Она злится, когда не находит ни его, ни ужина по возвращению, заказывает еду на дом и чувствует себя очень голодной и злой. Пицца ей не нравится; огневиски горчит в горле. Она тяжело вздыхает, думая, о чем бы написать в следующем выпуске. Идей нет, но мысли все равно о Каркарове. Она думает, что когда увидит его в следующий раз, отвесит ему пощечину. Или бросит в него круциатус — надо же когда-нибудь опробовать его на человеке, не просто же так Беллатрикс учила ее этому. Она узнает о его смерти, до того как заметка появляется на страницах «Пророка». И почему-то усмехается. — Если бы ты остался у меня, а не свалил в Европу, ты был бы жив, — говорит колдоографии смеющегося Игоря она. Но тот лишь хохочет в ответ — вполне себе искренне. И Рита бросает газету в огонь. — Ты сам виноват.