На улицах был тот час, когда законопослушные граждане уже легли спать, а преступники ещё не вылезли из своих нор. В Исправительном Лагере #3 потому было безлюдно. В народе его называли Дырой и неспроста: здесь царили бедность и беззаконие. Сюда отселяли лишенцев (проблемных детей, сирот и тех, от кого отказались родители). Были здесь и взрослые: выросшие лишенцы, ссыльные и кореши (родившиеся свободными в ИЛ#3). Лагерь охраняли жандармы, во времена волнений заезжали солдаты, руководил всеми Надзиратель (который был царём и богом в этом лагере). Дети жили в бараках; их кормили, следили, чтобы изредка посещали школу, в основном же они были предоставлены сами себе.
Муха или Михаила была сиротой: родители погибли в аварии. Она их не помнила. Девочка была почти что альбиносом, выглядела младше своих пятнадцати и напоминала кролика, которого всем неизбежно хотелось обнять, приласкать.
Она шла вприпрыжку: в кармане звенели деньги. Чинно зашла в лавку антиквариата (единственное заведение с товарами роскоши на территории ИЛ#3). Сколько тут всего интересного! Дорогая посуда, старая мебель, разные диковинки, которым и названия не было. Но главное — самовар. Муха грезила о нём днём и ночью. Вот купит она самовар, пригласит Комара и устроит свидание. Настоящее. Как у взрослых.
— Чем могу помочь? — поинтересовалась у неё хозяйка. Муха помнила, как старики осуждали ее за развод. Как-то он вернулся пьяный и по какому-то мелочному поводу избил её, тогда беременную. Ребёнка спасти не удалось. Тогда всем кварталом собирали деньги на лечение. Она подала в суд. Муж выплатил компенсацию. Они развелись. А потом она открыла свой антикварный магазин и, похоже, была счастлива.
Покупателей было немного, но она не жаловалась. В основном покупали что-то заезжие солдаты, жандармы, Надзиратель.
— Сколько стоит самовар? — Поинтересовалась Муха почти по-взрослому.
— 50 ОРДЕ (*).
Она молча положила деньги на прилавок. Женщина удивилась:
— И откуда у такой маленькой девочки столько денег?
— Нашла, — она чуть не покраснела от стыда.
Продавщица, мурлыча под нос песенку, завернула самовар и вручила ей. Муха стала было мучиться совестью, но её затмила радость от покупки. Девочка, счастливая, понеслась в барак и только потом сообразила, что чая-то у неё нет. Пришлось спешно вручить самовар опешившему Комару и бежать в магазин.
Чаепитие решили устроить в столовой — большом помещении с стоящими рядами столами. Обыкновенно Муха не была щедра, но сейчас её мучили угрызения совести — она хотела загладить вину.
Комар стоял рядом с Михаилой, которая нарочито весело напевала песенку и кипятила самовар.
— Муха! Откуда у тебя деньги?
— Нашла, — с вызовом сказала она.
— Надо же. Что-то мне давно так не везло, — он взглянул ей прямо в глаза; она покраснела. — Муха, ты что-то скрываешь.
— Ничего! — она совсем по-детски топнула ножкой.
— Михаила!
Комар был очень высокий и поджарый, из-за чего и получил свое прозвище. Блондин. Поговаривали, что отец не поверил, что это его ребёнок, и заставил мать отказаться. Комар был до жути «правильным» мальчиком: грабил Надзирателя, презирал правила, ходил в школу ровно столько раз, чтобы его не наказали, ненавидел исправительный лагерь, жаждал отсюда уйти. «Какой же он хороший, я никогда не стану такой».
Больше они не проронили ни слова. Когда подготовка была окончена, он извинился и сказал, что договорился с пацанами пойти на жир — что означает, присваивать себе всё, что плохо лежит. Она удивилась: это не похоже на него, вот так уходить, не доделав дело до конца. Видимо, он обиделся, видимо, не поверил ей. Только бы он не узнал…
Вскоре стали приходить первые гости. Все приглашённые были лишенцами. Многие дарили Мухе подарки, надеясь, что она им нальет чаю получше: Пчела принесла мёд, Тараканы принесли сапоги с золотыми застежками. Сама она никогда раньше не пила чай, а о том, как пользоваться самоваром, узнала из картинки в школьном букваре. С тех пор и грезила о собственном самоваре. Но хотела казаться гуру в деле заваривания чая. Муха была самой счастливой здесь: она заразительно смеялась, сыпала шутками направо и налево.
Гости чинно расселись, гремя жестяными кружками. Последние из них уже пришли. Муха командовала подачей чая и только что не надулась от важности. Совсем как ребёнок. Кто-то принес старую колонку, которая скрипела и шипела. Дети после чая стали танцевать под так называемую «музыку».
Казалось, всё идёт как по маслу: все танцевали, веселились, пили чай. Муха была королевой вечера: все хотели с ней поговорить, познакомиться. Ей дарили комплименты и осыпали подарками. Дети наперебой хвалили чай. Словом, вечер был удачный.
Тут заявился Паук. Это крупный русоволосый подросток среднего роста. У него было квадратное лицо, серые глаза и ехидная усмешка. Он считался лучшим бойцом в ИЛ#3, потому ему не перечили. Родители отказались от него, когда ему было лет десять. Муха боялась Паука: даже когда тот смеялся, его глаза оставались холодными.
Когда он вошёл — всё застыло. Воцарилась тишина. Он налил в свою стеклянную кружку чаю, бросил туда неведомо откуда взявшийся сахар и стал шумно пить.
— Вкусно… Везёт тебе, Муха: столько денег разом найти, — он многозначительно подмигнул. Она зарделась. Голос у него был мягкий и тягучий, как мёд.
Почему именно он? Из всех лишенцев ей меньше всего хотелось видеть его! Он тем временем встал, поставил кружку на стол, подошёл приобнял её за талию.
— Потанцуем? Эй, диджей, вруби что-нибудь эдакое! — он был явно сильно возбужден. Она положила руки ему на плечи, стараясь находиться как можно дальше от него. Они закружились в такт музыке. Девочке было страшно. Ни один из них не умел по-настоящему танцевать, потому со стороны могло показаться, будто они вытаптывают линолеум.
Он заломил ей руки — она даже не успела вскрикнуть.
— А теперь ты пойдешь со мной.
И повёл её, словно куклу, к выходу. Муха даже думать боялась, что он с ней сделает потом. Кто-то выключил музыку. Воцарилась мёртвая тишина.
Вдруг проход загородил неизвестно откуда взявшийся Комар. Муха воспрянула духом: её не дадут в обиду. Паук и Комар буквально сжигали друг друга взглядами. Они напоминали боевых псов, готовых вот-вот сцепиться. Первым ударил Паук — Комар упал. «Ну же, поднимись…» Она не уловила момента, когда Комар поставил подножку — Паук упал. Теперь они в буквальном смысле по полу катались. Определить, на чьей стороне перевес, было невозможно. Наконец бойцы поднялись: у Комара из носа капала кровь, Паук имел лишь несколько ссадин.
— Уйди, — прохрипел Комар.
Паук посмотрел на Михаилу — она улыбалась; она была рада приходу избавителя.
— Ты за это ещё заплатишь, Комар.
И ушёл.
***
Паук злился. Злился на себя и на целый свет. Он плюнул: как он смел надеяться, что Михаила с ним пойдет? Комар ведь намного лучше его: и говорить красиво умеет, и драться, и даже танцевать. А кто такой Паук? Главный хулиган на районе. Да, в честной драке он одолеет Комара, но в остальном...
Муха ему давно нравилась. Он не знал, почему: то ли это её заразительный смех, то ли ровное ко всем отношение, то ли доброта. Он мечтал с ней познакомиться, по-настоящему познакомиться, поговорить. Но, видно, не судьба…
Он прикусил губу: надо что-то делать. Нутром чуял беду. Остался стоять возле здания столовой. Вся природа, казалось, была в волнении: ветер качал кроны дубов и осин, птицы галдящими стайками устремились в небо, кровавый закат освещал идущих на жир преступников.
Паук никогда не был верующим, но сейчас пожалел, что не знает ни одной молитвы. Он скрестил пальцы. Вскоре из здания со скоростью пробки из-под шампанского вылетел рассерженный Комар. Паук не успел его даже окликнуть.
Беда не заставила себя ждать. Здание столовой просто схлопнулось в какой-то момент, словно карточный домик: крыша просела, стены покосились. Из окон повалил дым.
Не колеблясь ни секунды, Паук плюнул на рукав, приложил его к носу и бросился в здание. Не зря его прозвали Пауком: он мог протиснуться в любую щель, удержаться на любой вертикальной поверхности. Сердце билось как бешеное, чутьё кричало: «Беги!» Но он впервые за свою короткую жизнь не стал его слушаться. Дым застилал глаза, царапал горло — приходилось ползти. Не раз и не два он был в миллиметре от падающей конструкции.
А вот и она! Лежит у одной из несущих балок. Без сознания. Он изловчился положить её себе на спину и пополз назад.
Здание буквально рушилось за его спиной. Пламя лизало когда-то крепкие столы, портрет Вождя, остатки еды. Огонь закрывал проход. Слёзы застилали глаза. Спина ныла. Горло, казалось, сейчас разорвется от кашля. Но он полз. Полз вопреки всему.
Вот уже виден выход. Всё. Пути нет. Пламя закрыло единственный проход. Перепрыгнуть с такой ношей нечего было и думать. Сознание заволокла пелена. Он не помнил, как задел самовар — пролилась вода, создав ему проход; не помнил, как передал её на руки Комару.
Спать, спать…
***
Наутро в газете «СИСИЛ» (**) появилась заметка следующего содержания:
«
Ужасная трагедия или Великая сила любви
Вчера в 20:06 произошёл взрыв в котельной. Он привёл к обвалу и полному обрушению столовой приюта.
Спастись удалось только Михаиле Белой. Буквально за несколько минут до трагедии она разругалась со своим молодым человеком, Константином Вялежным, известным также под именем Комар, и последний в гневе покинул здание. По слухам, причиной ссоры стало то, что Константину стало известно, что Михаила подрабатывает доносчицей. Тем не менее, именно он вытащил её из горящего здания, чудом уцелев. В данный момент Михаила находится в больнице в тяжёлом состоянии.
В данный момент производится подсчёт жертв, но точно известно, что погиб Игнат Любко, более известный как Паук».
